Гул мотора. Выглядывая в окошко, он ждал увидеть фары «рейнджровера». Однако снаружи оказалось темно. Даже если бы звук исходил от проезжавшей мимо машины, свет никуда бы не делся. Значит, померещилось… Или кто-то выключил фары, чтоб скрыть свое приближение. Глоток свежего воздуха пойдет мне на пользу. Дункан достал куртку, прихватил тяжелый фонарь и вышел из фургона. Чуть не включил фонарь, но вовремя спохватился: свет привлечет внимание. Дункан медленно подбирался к коттеджу, ориентируясь в пространстве только благодаря просветам между облаками. Тяжелый длинный фонарь придавал уверенности: если что, послужит дубинкой. Хотя вряд ли понадобится. За домом мелькнула вспышка. Дункан замер, сердце заколотилось. Протянул руку за радио, чтобы связаться с Фрейзером, но остановился. Незваный гость может его услышать. Констебль снова двинулся вперед. Дверь была по-прежнему опечатана лентой. Вдоль по стенке он шел к углу коттеджа. Встал и прислушался. Скрежет по камню, шелест высокой травы. Никаких сомнений — там определенно кто-то есть. Сжимая в руке фонарь, Дункан напрягся. Спокойно. Он сделал глубокий вдох, еще один. Ладно, готов… Выпрыгнув из-за угла, он включил фонарь. — Стоять! Полиция! Последовало приглушенное чертыхание, и чья-то тень рванула прочь. Дункан погнался следом, мокрая трава спутывала ноги. Человек впереди споткнулся и упал. Схватив его за плечо, констебль развернул чужака и направил фонарь прямо в лицо. От яркого света защурилась Мэгги Кэссиди. — Слезь с меня! Я, кажется, сломала ногу. Дункан вздохнул с облегчением. И чувством вины. Помогая журналистке подняться на ноги, он заметил, что она ему едва по плечо. — Ты до смерти напугал меня своим криком! — проворчала она. — Молись, чтоб моя нога была в порядке, иначе я подам в суд. — Что вы здесь делаете? — спросил Дункан, стараясь не принимать оборонительную позицию. После секунды раздумий последовал ответ. — Приехала тебя проведать, — улыбнулась Мэгги. — Не очень-то весело торчать здесь. — А почему вы смотрели в окно коттеджа? — В фургоне нет света. Подумала, ты в доме. — Да, конечно. — Дункан заметил, как она пытается засунуть что-то себе в карман. — Что у вас там? — Ничего. Однако он уже светил фонарем на руку, сжимавшую мобильный телефон. — Отсюда сложно дозвониться, — сказал Дункан. — Вы же не собирались делать фотографии? — Нет, конечно, нет… Констебль протянул руку. — Послушайте, я не успела ничего снять, ясно? — запротестовала Мэгги. — Тогда вам не составит труда показать мне содержимое, так? Мэгги опустила плечи и показала дисплей. — Все равно ничего толком не видно, — пробурчала она, показывая два смазанных белесых снимка. Дункан понимал, что пользы от них никакой, сам не мог разобрать ничего, но все же велел удалить их. — Остальные тоже. — Это все. Он пристально посмотрел на нее. С раздраженным вздохом Мэгги показала остальные фотографии. — Вот про эту вы, наверно, забыли, да? — бодро спросил констебль, когда появился еще один снимок коттеджа. — Теперь доволен? — спросила она, удаляя последний. — А теперь что будешь делать? Арестуешь меня? Дункан сам задавал себе тот же вопрос. Вроде журналистка не нарушила закон. Она ведь не пересекала ленты. К тому же она ему чем-то нравилась. — Обещаете, что больше не будете туда лезть? — произнес он строгим голосом. — Не буду, честно. Ой! — Мэгги вздрогнула, ступив на поврежденную ногу. — Вы в порядке? — Вполне. Могу быть свободна? Дункан замялся. — Где ваша машина? Она махнула на дорогу: — Там оставила. — Вы уверены, что дойдете? — Не сомневайтесь, доползу. Улыбаясь, Дункан наблюдал, как маленькая фигурка прыгает по дороге, светя перед собой фонарем. Затем направился к фургону. Войдя внутрь, заметил на пороге грязный след. Чертов Фрейзер. Никогда не вытирает ноги. Думая о Мэгги, он включил газ под чайником. Машина Мэгги была припаркована на расстоянии пятидесяти метров. Хромота прошла, как только удалился Дункан, но она продолжала хмуриться. Бабушкина машина «мини» была грудой металла, и все же лучше, чем ничего. Она села за руль и проверила мобильный. Сама стерла все фотографии и все равно не могла поверить, что они исчезли. Пусто. — Черт! — громко произнесла Мэгги. С отвращением забросив телефон в сумочку, она достала диктофон и нажала кнопку «запись». — Напрасная трата времени. Так и не получилось разглядеть тело. Последний раз пытаюсь играть в разведчика. Сердитый взгляд растаял, сменившись грустной улыбкой. — Вот напугал. Чуть не описалась, как в детском саду, играя в прятки. Боже, этот молодой констебль прыгнул на меня как бешеный. Как его зовут-то? Кажется, Дункан. Рьяный трудяга, но гуманный. Симпатичный. Интересно, женат ли? Продолжая улыбаться, она сохранила запись и завела мотор. Фары залили дорогу светом, из трубы вырвались выхлопные газы. Мэгги выехала на дорогу. Воцарилась тишина. Секунду ничего не шевелилось. Затем от площадки, где только что стояла машина, отделилась тень и направилась в темноту. 7 Дневной свет несмело заполнял небо, пока я следующим утром принимал душ и брился. Всю ночь дождь не прекращался, оставалось только надеяться, что с останками ничего не случилось. Я волновался, несмотря на то что они уже пролежали там несколько недель и не было причин думать, будто крыша разваливающегося коттеджа не выдержит еще несколько дней, даже в такую погоду. И все-таки я вздохну с облегчением, когда их переместят в более надежное место. После странного сна я так и не заснул. Усталый, вышел в Интернет проверить почту, дошли ли обещанные Уоллесом файлы с пропавшими людьми. Дошли, всего пять. Не было времени просматривать, и я просто скачал их и спустился завтракать. Бар служил заодно столовой, и я почти закончил есть, когда вошел Фрейзер с красными от похмелья глазами. Запах неусвоенного алкоголя чувствовался даже на расстоянии. Вернувшись накануне вечером из коттеджа, Фрейзер устроился в баре. Там я его и оставил. Судя по виду, сержант проторчал в баре всю ночь. Я едва сдержал улыбку, когда он начал осторожно попивать чай. — У меня в сумке есть аспирин, — предложил я. — Не надо! — прорычал Фрейзер.