— Почему Дженни? — хрипло выдавил я. — Чем она виновата? Он попытался вновь принять беззаботный вид, да безуспешно. — По той же причине, что и Лин Меткалф. Мейсон положил на нее глаз. — Врешь! — Ладно, ладно, хорошо! Да потому что ты меня предал! — закричал он. — Я-то думал, что ты мне как сын! Единственный светлый луч на всем гнилом болоте. А потом ты ее встретил! Я же понимал: это только вопрос времени, когда ты уедешь, когда начнешь новую жизнь! Ты превращал меня в старика! А когда ты рассказал, что помогаешь полиции, что рыщешь у меня за спиной, я… я просто… Он замолчал. Медленно-медленно, чтобы не спугнуть врага, я попытался чуть подвинуться в кресле, стараясь не обращать внимания, как закружилась, завертелась комната. — Я никогда не хотел причинять тебе боль, Дэвид, — настаивал он. — Помнишь ту ночь, когда Мейсон опять пришел за хлороформом? «Кражу со взломом» помнишь, да? Мы оба сидели прямо там, в кабинете, а ты чуть было не ввалился… Клянусь Богом, я не знал, что он пытался тебя зарезать! Я сам-то все увидел уже потом, в коридоре. А следующим утром, когда ты застал меня возле шлюпки? В его взгляде читалась вина пополам с гордостью. — Ты-то думал, я хотел в нее сесть? О нет. Я из нее выбирался. Да, под этим углом все становилось очевидным. Дома этой парочки, Мейсона и Генри, стояли на берегу, и если исключить ситуацию, когда кто-то специально следит за озером, крайне маловероятно, чтобы ночью удалось заметить крошечную, тихо плывущую лодку. — Я решил его остановить. Отозвать пса, если угодно, — продолжал Генри. — Хотел сказать ему, что передумал. На это ушли бы часы, но раз у него нет телефона, другого выхода не оставалось. Впрочем, только зря потратил время. Стоит Мейсону на чем-то зациклиться — все, пиши пропало… Одни трупы чего стоят! Я ему говорю: «Нельзя их просто так оставлять на болоте, закопать надо». Что ты! Ему, видишь ли, это неинтересно! Упрется пустым взглядом, а потом все равно сделает по-своему! — Значит, ты позволил ему забрать Дженни… А потом приехал сам… и смотрел, как она… Он вскинул было руки и тут же дал им безвольно упасть. — Ну не думал я, что все так обернется! Прошу тебя, Дэвид, поверь мне! Я никогда не желал тебе зла! Глазами он лихорадочно шарил по моему лицу, отчаянно пытаясь найти хоть какие-то признаки понимания или сочувствия. Секунду спустя в зрачках погасла мольба. Он криво усмехнулся. — Да уж, человек предполагает, а Бог… Генри вдруг ударил кулаком по столу. — Черт возьми, Дэвид, неужели нельзя было добить Мейсона?! Я мог бы тогда рискнуть, даже с этой девчонкой! А ты не оставил мне выбора!!! Гневный вопль разочарования эхом прокатился по коридору. Генри потер кожу на лбу и замер, уставившись в никуда. Так прошло с минуту, а потом он глухо сказал: — Что ж, пора. Он начал приподниматься со стула, и тогда я, собрав все силы, прыгнул на него. Глава 31 Жалкая попытка отчаяния. Ноги отказали немедленно, и я мешком повалился на пол. Загрохотало опрокинутое кресло. Перед глазами снова завертелась, вздыбилась сумасшедшим углом комната. Я зажмурился, прощаясь с последней надеждой. — Эх, Дэвид, Дэвид… — печально отреагировал Мейтланд. Я лежал на раскачивающемся полу, беспомощно ожидая укола и той пелены мрака, что за ним наконец-то последует. Но нет, пока ничего не происходит. Я приоткрыл один глаз и, несмотря на головокружение, попробовал сфокусировать взгляд на Генри. Неуверенно держа шприц, он смотрел на меня чуть ли не с огорчением. — Ты только хуже делаешь. Ведь ты же умрешь от этой инъекции. Пожалуйста, не вынуждай меня. — Все равно… ты рано или поздно… — неразборчиво выдавил я. Я попытался привстать. Руки отказывались повиноваться, а в голове гудел колокол. Тело обмякло, в глазах поплыл туман. Будто сквозь мутное стекло я видел, как Генри нагнулся и взял меня за кисть. Отнять руку не было сил, оставалось лишь смотреть, как игла упирается в нежную кожу предплечья. Мне надо подготовиться, надо сопротивляться, пусть даже все это бесполезно… Впрочем, Генри так и не нажал на поршень. Медленно, ох как медленно, он отвел иглу. — Нет, не могу я так… — пробормотал он и сунул шприц обратно в карман. Сейчас туман полностью заволок поле зрения, в коридоре стемнело. Чувствовалось, как вновь засыпает мой разум. «Нет!» — отчаянно хватался я за остатки сознания, но они песком просачивались между пальцами. Мир исчез остался один только великий, ритмичный гул. «Сердце», — мелькнула смутная мысль. Кто-то приподнял уже не мое, чужое тело. Его куда-то несут… Я открыл и тут же захлопнул глаза, чуть ли не до рвоты оглушенный калейдоскопом красок и форм. Тошноту удалось подавить, я дал себе слово больше не падать в обморок. Какой-то лязгающий звук, затем холодный воздух лизнул лицо. Через прищуренные веки я вижу иссиня-черный купол неба. Кристально чистые созвездия то прячутся, то вновь выглядывают из-за рваных туч, несущихся на ветрах-невидимках. Я глубоко вдохнул, стараясь прочистить мозг. Подскакивая на неровностях и похрустывая гравием, кресло-коляска держала курс на внедорожник. Странно, что сейчас все мои чувства невероятно остры, как бритва. Я слышу шорох ветвей на ветру, в носу щекочет сыроватый запах суглинка. Царапины и потеки грязи на «лендровере» кажутся огромными, словно континенты. Дорожка вела на холм, и я слышал, как сопит Генри, толкая коляску. Очутившись наконец у машины, он остановился, глотая воздух. Я понимал, что надо попытаться еще раз, но до рук и ног эта идея не доходила. Отдышавшись, Генри решил добраться теперь до кабины. Придерживаясь за каталку, он обогнул ее деревянными, неуклюжими шажками и, обливаясь потом, обессиленно плюхнулся на подножку. Даже в лунном свете заметно, насколько бледна у него физиономия. Натужно хрипя, он вскинул взгляд. Наши глаза встретились, и Генри слабо усмехнулся: — Что… очнулся? — Не поднимаясь с подножки, он нагнулся вперед и просунул руки мне под мышки. — Итак, Дэвид, выходим на финишную прямую. А ну-ка… Несколько лет, проведенных в инвалидной коляске, не прошли даром, и теперь в руках Генри скопилась изрядная сила. Мои бока словно зажали в клещи. Крякнув, он оторвал меня от сиденья и попытался затащить в машину. Я тут же уцепился за дверцу и повис на ней, раскачиваясь. — Дэвид, прекрати, что за глупости, — пробурчал он и, посапывая, принялся отгибать мне пальцы. Я угрюмо держался. — Да ты отцепишься наконец или нет?! Он меня одолел, дернув так, что я лицом приложился о кромку дверцы. Вспыхнули звезды, и секундой позже я очутился на жестком стальном полу «лендровера». — Ох, Дэвид, видит Бог, я не хотел, — сказал Генри, вынул платок и стал промокать мне лоб. Ткань тут же окрасилась темными, влажно блестевшими пятнами. Он некоторое время смотрел на них, потом откинулся спиной на дверную стойку и закрыл глаза. — Господи, что за бред… Голова звенела от боли, но она была колючей и чистой, как ледяной душ, смывавший наркотический туман. — Генри, нет… не делай этого… — Ты думаешь, мне нравится? Я просто хочу поставить точку, сейчас. Разве я многого прошу? — Он устало качнулся. — Господи, это так утомляет… Я собирался отвезти тебя к озеру и там все закончить. Сесть в лодку, добраться до Мейсона… Да, видно, не судьба… Генри перегнулся надо мной и, пошарив рукой в глубине салона, извлек оттуда кусок резинового шланга. — Вот, из садика взял, пока тебя не было. Вряд ли он еще сгодится Мейсону… — Попытка мрачно пошутить не удалась. Он обмяк. — Суеты, конечно, не оберешься, когда они тебя здесь найдут. А с другой стороны, может, и повезет. Сочтут самоубийством. Вариант не идеальный, да что делать… Он захлопнул заднюю дверцу, и «лендровер» погрузился во мрак. Щелкнул замок, за бортом машины послышались шаги. Я попробовал было сесть, однако вновь накатило головокружение. Я оперся на ладонь и тут же ощутил нечто плотное, шерстистое. Да это же одеяло! А под ним что-то есть. Ледяной волной хлынуло прозрение. Дженни. Собравшись в комок, она лежала за пассажирским сиденьем. В полумраке кабины я еле-еле различал светлое пятно ее белокурых волос. Встрепанных, перепачканных чем-то темным. Девушка не шевелилась. — Дженни! Дженни! Даже сдернув одеяло у нее с головы, я так и не добился ответа. Кожа — холоднее снега. «О Боже! Пожалуйста, нет!» Внезапно распахнулась водительская дверца. Покряхтывая, на сиденье вскарабкался Мейтланд. — Генри… пожалуйста, помоги. Слова потерялись в визге стартера. Двигатель успокоился, перешел на глухое ворчание, и Генри, приоткрыв окно, обернулся к нам. В темноте едва прорисовывались черты его лица. — Мне очень жаль, Дэвид, честное слово. Только я не вижу другого выхода. — Побойся Бога! — Прощай, Дэвид. Он неуклюже сполз из кабины и хлопнул дверцей. Через секунду что-то просунулось через щель над приспущенным окном. Резиновый шланг. Теперь ясно, зачем он оставил двигатель включенным… — Генри! — закричал я, подхлестнутый страхом. За лобовым стеклом мелькнула тень человека, идущего к дому. Я завертелся как червяк и попытался открыть заднюю дверцу салона, хотя и так знал, что она на замке. Безрезультатно, даже не шелохнулась. Кажется, я уже чувствую запах выхлопа. «Ну же, думай!» Я пополз к кабине, к торчащему из окна шлангу. На пути непреодолимой баррикадой высились кресла. Придерживаясь за одну из спинок, я рискнул было встать, однако глаза тут же застило облако и тело мешком осело назад. Вот-вот потеряю сознание… «Нельзя! Не смей!» Я повернул голову, увидел недвижную фигуру Дженни и поборол накативший мрак. Так, попробуем еще раз. Между сиденьями есть некоторый зазор… Удачно просунув в него руку, я зацепился за какую-то железяку и, напрягая последние силы, слегка подтянулся. Перед глазами замерцал обморочный туман, готовый поглотить меня в любую секунду. Я замер в ожидании. Господи, как ноет сердце… Когда немного отпустило, я стиснул зубы и рывком подтянулся еще чуть-чуть. «Лендровер» заходил ходуном. «Давай же!» Теперь я сплюснутой сарделькой торчал между сиденьями, больно сдавившими грудь. В замке зажигания болтались ключи, но с таким же успехом они могли бы висеть за милю от меня. Я отчаянно зашарил рукой в поисках кнопки открывания окна, заранее зная, что ничего не выйдет. В голове все кружилось и вертелось. Из окна зловеще выглядывал черный зев резинового шланга. А может, я успею до него дотянуться и выпихнуть наружу? Хм-м, и что потом? Генри просто засунет его обратно, если, конечно, не потеряет терпение и не вколет мне остатки диаморфина. Что же делать? Ухватившись за рычаг ручного тормоза, я еще глубже протиснулся в щель и тут за лобовым стеклом вдруг заметил силуэт Генри. Тяжело опираясь на кресло-коляску, он медленно толкал его к дому. Ладонь по-прежнему лежит на ручнике. Не отдавая себе отчета в том, что делаю, я отпустил тормоз. «Лендровер» вздрогнул и не двинулся с места, хотя стоял на пологом скате, ведущем к дому. Я рывком бросился вперед, стараясь раскачать машину и преодолеть инерцию. Увы, ничего не вышло… Так, а это что такое перед глазами? Рычаг автоматической коробки? Да, стоит в парковочном положении, пока двигатель работает и качает выхлопные газы в салон.