Похоже, завидев меня, Бен ничуть не удивился. Возле него, на небрежно сколоченном столике, стояла бутылка виски. С края неструганой столешницы столбиком пепла свешивалась догорающая сигарета. Судя по уровню жидкости в бутылке и налитому кровью лицу Бена, он просидел здесь порядочное время. Пока я подходил ближе, Бен налил себе новую порцию. — Если хочешь присоединиться, в доме есть стакан. — Нет, спасибо. — Я бы предложил тебе кофе, да только меня теперь и краном не подымешь. — Он взял со стола сигарету, критически ее осмотрел и тычком загасил. — Первый раз за четыре года. Как дерьма насосался. — А я тебе стучу, стучу… — Да слышал я. Просто подумал, что опять долбаная пресса пожаловала. Тут уже приходила одна парочка. Не иначе какой-то коп разболтал. — Он криво усмехнулся. — Не поверили, что я предпочитаю одиночество. Пришлось прозрачно намекнуть. — Это что же, их кровь на тропинке? — Да, известная утечка имела место, пока они не согласились довольствоваться моим молчанием. — Если бы не витиеватая речь и преувеличенно внятное произношение, я бы никогда не сказал, что он пьян. — Сволочи, — добавил Бен, потемнев лицом. — Избиение репортеров не самая удачная мысль. — Да кто говорит, что я их избивал? Просто вывел за границу частной собственности, вот и всё. — На физиономию Бена набежало облачко. — Слушай, мне очень жаль, что так получилось с Дженни, — вздохнул он. — Черт, извини. Сказал как-то бестолково, а? Я еще не готов принимать соболезнования. — Во сколько тебя отпустила полиция? — Часа два-три назад. — Почему? — В смысле? — Почему они тебя отпустили? Бен взглянул на меня поверх стакана. — Да потому, что я не имею к этому никакого отношения. — А зачем же тогда решил напиться? — Зачем?! А тебя когда-нибудь допрашивали за убийство? — Он горько хохотнул. — «Допрашивали»! Как же, держи карман шире! Они не допрашивают, они рассказывают. «Мы знаем, ты там был, видели твою машину. Куда ты ее увез, что ты с ней сделал?!» Это тебе, не шуточки, вот так-то. Даже отпускали с таким видом, будто сделали великое одолжение. Он поднял стакан в насмешливом приветствии. — И вот я опять свободный человек. Если не считать, что теперь люди будут на меня пялиться и думать: «А-а, нет дыма без огня…» Или: «Никогда мы ему не верили, и правильно делали». — Да ведь ты же ни при чем… У него на скулах заходили желваки, однако ответил он довольно спокойно: — Верно, ни при чем. И к другим убийствам тоже отношения не имею. Признаюсь, я вовсе не собирался его расспрашивать, но сейчас, оказавшись рядом, не смог удержаться. Бен вздохнул и повел плечами, расправляя ноющие мускулы. — Ошибка вышла. Кто-то брякнул полиции, будто видел мою машину возле того дома, хотя это попросту невозможно. — А если есть алиби, зачем ты сразу не сказал? Господи Боже, да на кой ляд вообще надо было делать вид, будто ты что-то скрываешь? Бен отпил еще глоток. — Потому что так оно и было. Да только скрывал я вовсе не то, что они себе вообразили. — Вот как? Смею надеяться, овчинка стоила выделки… — Я не мог скрыть злости в голосе. — Черт возьми, Бен, полиция на тебя полдня убила! Он скрипнул зубами, но тем не менее упрек принял. — Я с женщиной встречался. Ты ее не знаешь, она живет… короче, она не из поселка. Я был у нее. Тут до меня дошло. — Она замужем… — Да-а, замужем… Правда сейчас, когда полиция позвонила ее мужу, дескать, не подтвердит ли его благоверная, что была со мной в постели… Хм-м, не думаю, что у них все продержится долго. Я промолчал. — Да знаю, знаю. Надо было раньше об этом сказать, — быстро заговорил он. — Вот ей-богу, локти себе кусаю! И сам бы не мучился, и теперь бы не сидел не страдал, что все можно было сделать по-иному. Но ты же пойми: когда тебя вытащат из дому да бросят в каталажку, сразу и не сообразишь, что к чему… Он потер осунувшееся лицо. — И все потому, что кто-то ляпнул сдуру, будто видел мою машину. — Да нет, не сдуру. Это Карл Бреннер. Бен резко вскинул голову. В глазах появился задумчивый огонек. — Старею, должно быть, — сказал он секунду спустя. — Черт, а я даже не подумал о нем. Мы все дальше отходили от чуть было не разразившейся перепалки, молчаливо соглашаясь, что за язык нас тянул стресс. — Я к нему домой ходил. Бреннер не признался, хоть я готов поклясться, что это он. — От такого субчика признания не дождешься, и все равно спасибо. — Я пытался не только из-за тебя. Мне хотелось, чтобы полиция занималась поисками Дженни, а не проверяла тупиковые версии. — Что ж, я не в обиде. — Он посмотрел на стакан и отставил его в сторону. — Так, и что еще поведал твой друг инспектор? — Сказал, что у тебя была связь с Салли Палмер. И про нападение на женщину тоже говорил… Бен кисло рассмеялся. — Ты смотри, всплыло. Ну да, было у нас с Салли кое-что. Секрета тут никакого нет, хотя мы и не особо выставлялись. Тем более что поселок у нас еще тот… Да ничего серьезного. Побыли чуток вместе; расстались друзьями. Вот и все дела. Ну а та история… Скажем так: ошибка молодости. Должно быть, он прочел недоверие на моем лице. — Да ты не подумай чего плохого. Никого я не трогал. Мне было восемнадцать, и я связался с одной женщиной, гораздо старше себя. Замужней. — Опять? — Ага, дурацкая привычка. Гордиться тут нечем. Но в ту пору… Я тогда знаешь как думал? «Кто хватится глотка от початой бутылки?» Во как! Молодой был… Весь из себя подарок… А потом решил порвать с ней, да не тут-то было. Она давай мне угрожать, я встал в позу, слово за слово… И тут — бац! — от нее заявление в полицию: дескать, пытался изнасиловать. — Он пожал плечами. — Короче, заявление она потом забрала. Да ведь грязь липнет так, что не отмоешь, верно? А на случай ежели тебя берут сомнения, почему я об этом молчал, то знай: я свою личную жизнь не афиширую и извиняться за нее тоже не собираюсь. — Никто и не просит извиняться… — Ну и чудненько. — Он выпрямился на стуле и выплеснул остатки виски в траву. — Вот такие дела. Мои страшные тайны. А теперь можно и прикинуть, что сделать с этой сукой Бреннером. — Ничего ты с ним делать не будешь! Бен медленно растянул губы в недоброй улыбке. Выпивка, судя по всему, начинала действовать. — Ну, это мы еще посмотрим. — Если ты ему что-то устроишь, то только взбаламутишь воду. Здесь на кону нечто большее, чем какая-то вендетта. Лицо его темнело на глазах. — Так мне что, просто забыть прикажешь? — Сейчас — да. А уж потом… — От мысли, что это самое «потом» могло означать на деле, заныло в груди. — Когда они поймают похитителя, можешь делать что хочешь. Бен обмяк. — Ты прав. Что-то я соображать плохо стал… Впрочем, теперь есть чего ждать. — Он задумчиво помолчал. — Ты не думай, я ведь не просто с обиды так сказал. Однако тебе не приходило в голову, с какой стати Бреннер решился оговорить меня? — В смысле, что дело не только в твоем аресте? — Я к тому, что у него могло быть несколько причин. Типа прикрыть свой зад… — Мыслишка такая имелась, не отрицаю. Но не у одного же тебя алиби. Маккензи говорит, что Бреннера уже проверяли. Бен внимательно изучал свой стакан.