— Да? — Нет, ничего. Всего лишь слухи. Вплоть до сей минуты я объяснял ее поведение общей тревогой. Если угодно, огульным недоверием ко всем и каждому из-за событий в поселке. Сейчас же во мне стало нарастать беспокойство, что за этим стоит что-то еще. — Что за слухи? — Говорят… будто вас арестовали… Ого! Чего-чего, а вот этого я никак не ожидал! — Не сердитесь, — добавила она, словно я мог обвинять во всем ее одну. — Просто дурацкие сплетни… — Какому олуху вообще могло прийти такое в голову?! — вскипятился я. Линда нервно перебирала пальцами, уже боясь не меня, а тех слов, что предстоит сказать. — Вас не было на приеме. И люди говорят, что за вами приезжала полиция и что вас забрал тот инспектор. Ну, который у них главный. Теперь все стало ясно! Настоящих новостей нет — и вот, пожалуйста, в пустоту тут же хлынули слухи. А я-то, согласившись помочь Маккензи, выставил себя мишенью, сам того не желая. Такая нелепость, хоть смейся. Да только совсем не смешно. В эту минуту я заметил, что вот-вот проскочу мимо ее дома. Я притормозил, еще слишком ошарашенный, чтобы поддерживать разговор. — Не сердитесь, — повторила Линда Йейтс. — Я просто подумала… — И она замолчала, не закончив фразы. Я попытался сообразить, что ей такое сказать, чтобы не выносить свою прошлую жизнь на последующие пересуды всего поселка. — Понимаете, Линда, я помогал полиции. В смысле работал с ними. В свое время я был… э-э… кем-то вроде эксперта. До того как сюда приехал… Линда слушала, однако я не был уверен, в какой степени она понимает мои слова. С другой стороны, она по крайней мере уже не казалась готовой выпрыгнуть из машины. — Им был нужен мой совет, — продолжал я. — Вот почему я отсутствовал на приеме. Что еще я мог сказать? Минуту спустя Линда отвернулась к окошку. — Я знаю, это все из-за него. Из-за поселка нашего, — вырвалось у нее устало. Она распахнула дверцу. — Все-таки хотелось бы взглянуть на Сэма, — сказал я. Линда кивнула. Еще чувствуя себя не в своей тарелке, я пошел за ней по дорожке. Внутри дома туманно и сумрачно после яркого вечернего света на улице. В гостиной телевизор выдавал какофонию звуков и красок. За ним наблюдали муж Линды и ее младший сын; мужчина ссутулился в кресле, а мальчик лежал на животе перед экраном. Оба оглянулись, когда мы вошли. Затем Гарри Йейтс повернул голову к жене, молчаливо требуя объяснения. — Доктор Хантер подбросил меня до дома, — сказала она, суетливо выкладывая покупки. Слишком суетливо. — Он хотел посмотреть, как Сэм. Похоже, Гарри не мог сообразить, как реагировать. Костлявый мужчина тридцати с чем-то лет, задерганный и дичащийся, как вечный неудачник. Он медленно встал, не зная куда девать руки. Решив все же не здороваться со мной, Гарри сунул их в карманы. — Не знал, что вы собирались зайти, — сказал он. — Я и сам не знал. Но раз такие дела творятся, я не мог позволить Линде идти домой в одиночку. У Гарри вспыхнули щеки, и он отвернулся. Я посоветовал себе не напирать, потому как за любые выигранные мной очки придется расплачиваться Линде после моего ухода. Я улыбнулся Сэму, который наблюдал за нами с пола. То обстоятельство, что он сидел дома летним вечером, говорило само за себя, хотя выглядел парнишка получше, чем в прошлый раз. Когда я принялся расспрашивать, чем он собирается заняться в каникулы, Сэм даже разок улыбнулся, на секунду напомнив прежнего бойкого мальчишку. — Мне кажется, дела идут на поправку, — сказал я Линде позднее на кухне. — Первоначальный шок прошел, так что он, наверное, вскоре станет прежним Сэмом. Она кивнула, но как-то рассеянно. Что-то ее мучило. — Когда я… в машине… — начала было она. — Ну что вы… Я даже рад, что вы мне сказали. Никогда мне не приходило в голову, что у людей может возникнуть неверное впечатление. А напрасно. Ведь только прошлым вечером Генри предупреждал меня, дескать, будьте осторожны. Я-то думал, он сгущает краски, но, очевидно, поселок Генри знал куда лучше моего. Обидно. И не столько из-за моего легкомыслия, сколько оттого, что этот поселок, частью которого я себя считал, был готов при первой возможности подумать худшее. Впрочем, даже в ту минуту мне следовало бы сообразить, что самое худшее всегда может превзойти любые опасения. Обстановка кухни вновь перенесла меня в тот день, когда я побывал здесь последний раз. Тут я вспомнил, что собирался у Линды кое-что спросить. — В воскресенье, когда Нил с Сэмом нашли тело, — начал я, бросив взгляд на дверь в гостиную, чтобы удостовериться, закрыта ли она, — вы упомянули, что знали, будто это Салли Палмер, так как видели сон о ней. Линда возилась возле раковины, ополаскивая чашки. — Просто совпадение, я думаю. — Тогда вы сказали по-другому. — Я была расстроена. Мне вообще не следовало ничего говорить. — Линда, я не пытаюсь над вами как-то подшутить, просто… «Просто» что? Я уже и сам не знал, что хотел выяснить. Но раз начал… — В общем, я хотел спросить… А вы не видели других снов? Про Лин Меткалф? Линда замерла у мойки. — Я бы никогда не подумала, что людей вроде вас может интересовать нечто подобное. — Простое любопытство. Она подарила мне очень внимательный взгляд. Взвешивающий, оценивающий. Стало не по себе. Потом дернула головой: «Нет». И добавила про себя пару слов, но так тихо, что я не сразу их разобрал. Только я собрался расспросить ее поподробнее, как распахнулась дверь. В проеме стоял Гарри Йейтс и подозрительно нас разглядывал. — Я думал, вы закончили. — Да, уже собрался уходить, — ответил я. Он подошел к холодильнику, открыл его. На магните, косо прилепленном на ржавеющей по краям дверце, виднелась надпись: «Начни день с улыбки». А под ней — скалящий зубы крокодил. Гарри вынул банку пива и распечатал ее. Словно меня не было рядом, он сделал длинный глоток и, опуская руку, глухо отрыгнул. — Так я пошел? — сказал я Линде. Она нервно кивнула. Ее муж следил за мной из окна, пока я возвращался к своему «лендроверу». По дороге к поселку я размышлял над словами Линды Йейтс. Отрицательно ответив на вопрос про сны с Лин Меткалф, она добавила кое-что еще. Всего два слова, которые были произнесены так тихо, что я едва их услышал: «Еще рано». * * * Какие бы нелепые слухи обо мне ни ходили, я не мог не обращать на них внимания. Понятно, что сплетни лучше встретить лицом к лицу, пока шепоток не перерос в нечто худшее, но, направляясь к «Барашку», я все же испытывал доселе незнакомое дурное предчувствие. Гирлянды на памятнике Деве-мученице уже увяли, поникнув головками мертвых цветов. «Надеюсь, это не предзнаменование», — сказал я себе, проезжая мимо полицейского автофургона, припаркованного на центральной площади. Внутри, залитые вечерним солнцем, сидели два скучающих полицейских, кинувшие в мою сторону безучастный взгляд. Я остановился возле кабачка, сделал глубокий вдох и толкнул дверь. Первое, что я подумал, ступив внутрь: «Линда преувеличивала». Люди бросали взгляды в мою сторону, однако все сопровождалось обычными кивками и прочими приветствиями. Может быть, довольно сдержанными, хотя этого следовало ожидать. Веселиться и шутить никто пока не собирался. Я прошел к стойке и заказал пива. В углу стоял Бен Андерс, занятый беседой по мобильнику. Прервав разговор, он приветственно махнул рукой. Как всегда, Джек неторопливо нацедил мне в стакан пива, задумчиво созерцая, как золотистая жидкость гонит вверх пену. «Должно быть, предостережения Генри сделаны не по адресу, — подумал я с облегчением. — Люди меня все-таки знают!» И здесь в стороне кто-то кашлянул. — Уезжали куда-то? Это был Карл Бреннер. Поворачиваясь к нему, я заметил, что в кабачке воцарилось молчание. «Прав был Генри», — понял я. — Говорят, вас последние пару дней что-то не было видно, — продолжал Бреннер. По его раздраженному лицу с набрякшими веками стало ясно, что он подшофе. — Да, пожалуй. — Что так? — Кое-что надо было сделать. — Как бы ни желал я оборвать пересуды, я не позволю загнать себя в угол. Или дать еще больше поводов для сплетен. — А я слыхал по-другому. — В его глазах желтым огнем горела злоба, рыщущая в поисках цели. — Слыхал, что за вами полиция приходила. Стало совсем уже тихо. — Было дело. — И чего они хотели? — Совета хотели. — Совета? — Он даже не попытался скрыть изумления. — Какого такого совета?