Я покачал головой. — Без разницы. Он мог встать сзади, но и в этом случае ему все равно пришлось бы завести руку с противоположной стороны, ткнуть в шею ножом и дернуть его обратно. В противном случае нож пришлось бы вонзать, а не тянуть на себя. Слишком неудобно, да и на кости остался бы иной след. Марина замолчала, обдумывая услышанное. Согласившись с моими доводами, она кивнула. — Ловко у вас получается. Нет, подумал я. Просто кое-что остается в голове, когда вдоволь насмотришься на такие вещи. — Почему вы говорите «он»? — вдруг спросила Марина. — Пардон? — Рассуждая про убийцу, вы все время говорите, будто это мужчина. Однако свидетелей нет, а труп настолько разложился, что мы не нашли никаких признаков изнасилования. Вот я и думаю, почему вы так решили. — Она смущенно пожала плечами. — По привычке или же полиция что-то нашла? Об этом я не думал, хотя она была права. Я автоматически предположил, что убийца — мужчина. Пока что все указывало именно на это: физическая сила, пол жертв. Впрочем, я сам удивился, что с ходу сделал такое допущение. Я улыбнулся: — Сила привычки. Обычное дело. Впрочем, сейчас я ни в чем не уверен. Она посмотрела на кости, которые мы до сих пор изучали с такой клинической отстраненностью. — Я тоже думаю, что это мужчина. Будем надеяться, мерзавца поймают. Размышляя над ее словами, я чуть было не упустил из виду последнюю деталь. Дело в том, что я рассматривал позвонок под ярким светом через микроскоп с низким разрешением. И лишь когда я был уже готов оторваться от окуляра и выпрямиться, в глаза бросился крошечный черный кусочек, лежавший в самой глубине отверстия, проделанного кончиком ножа. Поначалу я решил, будто передо мной остаток гнилой биоткани, хотя нет, не похоже. Я осторожно выковырял его наружу. — Что это? — спросила Марина. — Понятия не имею. — Меня, однако, охватило возбуждение. Не важно, что это за кусочек, но попасть сюда он мог только на кончике ножа убийцы. Может быть, ничего важного? Может быть. Я отослал находку в лабораторию на спектрографический анализ, потому что сам не имел ни нужного опыта, ни оборудования, после чего принялся за изготовление гипсовых слепков ножевых следов на костях. Если когда-либо будет найдено это орудие, его станет возможным идентифицировать, просто совместив со слепками. Проверка столь же убедительная, как и туфелька для Золушки. Ну вот, почти все закончено. Осталось лишь подождать результатов. Не только насчет найденного кусочка, а еще и по поводу проб, взятых днем раньше. Мы получим точный интервал времени с момента смерти, и на этом все. Будет покончено с моей ролью в судьбе Салли Палмер, хоть я оказался гораздо ближе к ней после смерти, чем при жизни. Теперь я смогу вернуться обратно к своему привычному существованию, снова забьюсь в дальний угол… Такая перспектива вовсе не принесла ожидаемого облегчения. А может быть, я уже тогда подозревал, что дело окажется намного сложнее. Я только-только успел вымыть и обсушить руки, как в стальную дверь постучали. Марина пошла открывать и вернулась вместе с молодым полицейским. У меня екнуло сердце, когда я увидел в его руках картонную коробку. — От старшего следователя Маккензи. Полицейский стал озираться, не зная, куда поставить свою ношу. Я махнул рукой в сторону пустого металлического стола, заранее зная, что находится внутри. — Он хочет, чтобы вы сделали те же самые тесты. Говорит, что вы в курсе, — сказал полицейский. Коробка не выглядела слишком тяжелой, однако лицо полисмена раскраснелось, и он казался запыхавшимся. А может, парень просто пытался задержать дыхание. Запах уже становился заметным. Полицейский поспешил прочь, когда я взялся открывать коробку. Там, завернутая в пленку, лежала собака Салли Палмер. Я понял, что Маккензи хотел, чтобы я провел тот же анализ летучих жирных кислот, как и в случае ее хозяйки. Если — и на это было похоже — собаку убили при похищении, то полученный интервал с момента смерти скажет нам, когда исчезла Салли. И сколько времени ее держали в живых. Никакой гарантии, что убийца проделает то же самое с Лин Меткалф, но мы по крайней мере прикинем вероятную продолжительность ее выживания. Мысль неплохая. К сожалению, ничего не выйдет. Биохимические процессы в собачьих трупах не совпадают с человеческими, так что любые сопоставительные пробы окажутся бессмысленными. Коли повезет, то можно будет проверить, не тем ли самым ножом зарезана овчарка. Вряд ли это изменит курс расследования, однако проверку надо провести в любом случае. Я состроил Марине горестную мину. — Похоже, сегодня трудимся допоздна. Впрочем, в конечном итоге дело не заняло столько времени, сколько я думал. Животное было намного меньше размером, что облегчило нам жизнь. Я сделал необходимые рентгенограммы, потом положил труп вариться в растворе детергента. Завтра, когда я приеду в лабораторию, в баке не останется ничего, кроме скелета. Душу задела мысль, что останки Салли и ее собаки находятся в одной и той же комнате, но я так и не понял, огорчает это меня или, наоборот, успокаивает. Низкое солнце принялось обстреливать меня рикошетом, заставляя гореть озерную воду, когда я свернул на съезд, уходивший пологим скатом к поселку. Щуря глаза, я сбросил со лба на нос солнечные очки и вдруг заметил силуэт женщины, идущей мне навстречу по обочине. Как странно, что она вдруг оказалась так близко… Из-за слепящего солнца я не сразу разглядел лицо и чуть было не проехал мимо. Я затормозил и вернулся обратным ходом, пока не поравнялся с ней открытым окном. — Вас подбросить до дома? Линда Йейтс оглядела дорогу справа и слева, словно раздумывая, как ответить. — Вам в другую сторону. — Это пустяки, пара минут. Забирайтесь. Я перегнулся через сиденье и распахнул дверцу. Она все еще колебалась, и я сказал: — От меня ведь совсем недалеко, а я так и так собирался проведать Сэма. Похоже, упоминание имени сына возымело действие, и она села в машину. Помнится, я еще отметил про себя, как близко к двери Линда держалась, хотя в то время не стал над этим раздумывать. — Ну как он? — спросил я. — Лучше. — В школу уже пошел? Она дернула плечом. — Какой смысл? Они завтра заканчивают. Верно. Я совсем потерял счет времени и забыл, что школа вот-вот закроется на долгие летние каникулы. — А как Нил? Впервые у нее на лице промелькнуло что-то вроде улыбки. Но улыбки горькой. — Он в порядке. Совсем в отца. Похоже, какие-то семейные тонкости, которые лучше не трогать. — Вы с работы? — поинтересовался я. Мне было известно, что иногда она подрабатывала уборщицей в паре поселковых магазинов. — Из супермаркета. — Словно предъявляя доказательство, она показала мне пластиковый пакет. — Не поздновато ли для покупок? Она стрельнула в меня взглядом. Сейчас только слепой не заметил бы ее нервозность. — Кому-то же надо это делать… — А разве… — я на миг запнулся, припоминая имя ее мужа, — Гарри не мог вас подбросить? Она пожала плечами. Очевидно, в их семье такой вариант даже не рассматривался. — Не знаю, правильно ли нынче возвращаться домой в одиночку… Вновь прежний, опасливый, взгляд. Казалось, она даже плотнее прижалась к дверце. — Все в порядке? — спросил я, хотя уже начинал понимать, что дело плохо. — Да. — Вы как-то нервничаете… — Просто… хочется побыстрее домой, вот и все. Она судорожно вцепилась в кромку открытого окна. Того и гляди выпрыгнет. — Послушайте, Линда, что происходит? — Ничего. Слишком быстрый ответ. С опозданием, и все же до меня начало доходить. Она перепугана. И боится именно меня. — Если хотите, я остановлю машину. Можете вернуться пешком, только скажите, — обратился я к ней, осторожно подыскивая слова. Судя по ее взгляду, я оказался прав. И тут я припомнил, с какой неохотой она садилась в машину. Но, черт возьми, я ведь не какой-то там незнакомец! Семейный врач с момента своего здесь появления. На моих глазах Сэм переболел свинкой и ветрянкой; именно я возился со сломанной рукой Нила. Лишь несколькими днями раньше я был у них в доме, на кухне, когда мальчики сделали свое страшное открытие, что дало толчок всем событиям. Да что происходит, в конце концов?! Секундой позже она покачала головой. Похоже, напряжение спало, хотя далеко не до конца. — Нет-нет, все в порядке. — Да я не виню вас за такую осторожность. Я только подумал, не оказать ли услугу… — Да-да, спасибо, просто…