Мак проследил за его взглядом и пораженно застыл: бледно-желтая луна над этой пустыней будто была заключена в круг из другой луны, более темной. В обрамлении причудливо изогнутых облаков она напоминало огромный глаз со светлым зрачком в центре. Глаз взирал на них беспристрастно и отрешенно. В голове мелькнула мысль, что три луны в их мире всё-таки существуют. Очевидно, из этой пустыни они лучше всего видны. И сейчас он видит луну света и луну равновесия, а где-то на темном небосводе наверняка есть ещё луна мрака, которая не видна. Заставив себя отвести взгляд от необычного зрелища, он обратился к Тенебрису. — Мы на месте. Говори, что надо! — Не спеши, — устало произнес тот. — Сначала не помешало бы сбросить напряжение. Тенебрис протянул щупальце в сторону ближайшей скалы, отправив в неё красный сгусток энергии. Огромная глыба бесшумно осела вниз, подняв вверх облако пыли. Мак, как зачарованный, смотрел на то, как камни превращаются в почти парообразную субстанцию. — Удобное место, чтобы тренировать магические удары. Попробуй, тут никого и ничего нет. Подозреваю, ты давно уже так не делал! Он захохотал. А Мак поднял руку и быстро запустил кроваво-красный разряд заклятия разрушения, усиленный аномальной магией. Заряд снёс не одну каменную махину, а несколько высоченных вершин, пришедшихся на траекторию его полёта. — Очаровательно! — Тенебрис захлопал бы в ладоши, но их у него не было. Мак запустил ещё пару разрядов. Вместо окружавших их скал и горных вершин теперь в свете луны перед ними клубились лишь облака серебряной пыли. Неожиданно для самого себя он почувствовал какую-то удовлетворенность и разрядку, как будто, наконец, сделал то, чего давно хотел. — И такую силу ты сдерживаешь в себе постоянно. Не лучше ли иногда давать ей выход? Мак молча отряхнул руки. — Ну развлеклись и хватит. Говори, что хотел. Показалось или нет… но Тенебрис судорожно вздохнул, будто справляясь с волнением. Слова же прозвучали насмешливо. — Дай угадаю: ты привык жить лишь интересами других людей, а на свои интересы и желания привык регулярно забивать. Вся твоя жизнь состоит из того, что ты лечишь несчастных по их первому требованию, а о том, кто ты такой и что у тебя внутри, даже ни разу не задумался. — Решил мне отповеди читать? — Мак скривился. — Не стоит! — Вовсе нет, — Тенебрис грустно опустил голову, как человек, мотивы которого постоянно истолковывают неправильно. — Я лишь хочу тебе помочь. — Ну конечно! — Мак поднял палец вверх и состроил гримасу, будто только что словил озарение века. — Именно поэтому ты не дал моим друзьям возможности уехать и угрожал мне их смертями! — Другого способа достучаться до тебя у меня не было. Попробуй объяснить обитателю какой-нибудь таверны в Антароне, что ты целитель, который ни разу в жизни человека не убил, а не преступник и злодей, как в сплетнях болтают… послушает он тебя? — Мак покачал головой. — Точно так же приди я к тебе без угроз, разве ты стал бы меня слушать? — Нет! — Ну вот. А так хоть есть возможность спокойно поговорить без свидетелей. И без твоего дражайшего дружка Люциана… Голос Тени на последней фразе совсем заледенел. Мак поднял голову. — Не надоело гоняться за ним? Может оставишь его в покое? Тень резко повернулся к нему. — Послушай, ты! Тот, который не верит тому, что говорят и предпочитает проверять информацию! А ты не задумывался, правду ли он тебе сказал? Мак закатил глаза. — Боги, как предсказуемо! Я в состоянии определить, правду мне говорят или врут. — Предсказуемо или нет, но я тоже имею право рассказать, что на самом деле случилось со мной. Даже суд обычно выслушивает обе стороны — и обвинителя, и ответчика! Мак задумался. Это звучало логично: раз Люциан рассказал свою историю, то и вторая сторона имеет право на откровенный рассказ. — А вы решили меня сделать судьей над вами? — Что ты! Я просто хочу поговорить об этом с равным себе. С равным себе. Как звучит-то! А ведь раньше из того же места звучали слова о ничтожно короткой жизни. — Так как? Дашь возможность мне изложить свою версию событий? Вот теперь стало страшно. И боялся Мак вовсе не Тенебриса. Себя! Он боялся себя и своей сочувствующей и всепрощающей части. Какими бы ни были люди, он привык не разбираться с их прегрешениями, а просто лечить. Ведь, когда доходило до исцеления воспоминаний, по большей части выходило, что все их ужасные поступки — всего лишь следствие душевных ран. Мак настолько часто видел это, что перестал замечать в преступниках преступников. Он воспринимал их лишь как страдающих душою людей. По этой причине он увидел в Элиаре человека, а не чудовище. По той же причине он захотел узнать историю «темного мага» Люциана. И что сейчас? Он выслушает историю Тенебриса и увидит, что он вовсе не Зло, с которым надо бороться, а всего лишь раненый душой человек? Вряд ли бы Люциан так поступил. Вряд ли он ждет от него именно этого… Всё-таки надо было убить. Один раз и навсегда. — Я ведь не так много прошу, всего лишь выслушать… Целительская натура чувствовала страдание в голосе Тени и отчаянно требовала исцелить израненную душу. Одновременно какое-то холодное и расчетливое начало настойчиво взывало к рассудку и просило не спешить. В конце концов, рассудок, видимо, спелся с натурой целителя, поскольку привёл неопровержимые доводы, что если душа Тенебриса будет исцелена, то и все его планы могут измениться. А значит, у Тени просто не будет причин угрожать смертями его друзьям, да и армию задействовать, возможно, не понадобится — а это и есть слабый, но всё-таки шанс решить всё мирным путём! — Хорошо. Я тебя слушаю, — Мак выдохнул, сдавшись на милость лучшей своей части. — Спасибо! Ты не пожалеешь. — Тенебрис торжествующе оглядел облака пыли вокруг. — Жаль мне тебя…Всю жизнь людей лечишь. А не задумывался, для чего тебе дана такая огромная мощь разрушения? — Ты хотел рассказать о себе, а не обо мне, — хмыкнул Мак, не переставая всё же надеяться на исцеление заблудшей души. — Я и рассказываю. Или ты думаешь, темные способности я сам в себе взрастил? Нет, это тоже дар. И, кстати… а ты знаешь, что бывает, если этим даром не пользоваться? Мак сделал вид, что не услышал вопроса, соорудив на лице выражение нетерпеливого ожидания. Тень, наконец, приступил к своей истории. — Я был приемным сыном в семье. Приемные отец и мать — оба из состоятельных и знатных семей. Всё у них было, но первые годы супружеской жизни боги не давали детей. Дошло до того, что мать посчитала себя бесплодной и её лечили от этого недуга сразу несколько врачей. После пяти лет безрезультатного лечения, родители уж совсем было отчаялись, когда в один холодный и дождливый вечер обнаружили на пороге своего дома меня — младенца-подкидыша. Мать утверждала, что боги, наконец, услышали её молитву и ответили на неё таким странным способом. Отца не очень грела мысль об усыновлении безродного ребёнка, но он внял просьбам отчаявшейся супруги. Уверен, если бы мои родители знали, что боги уже ответили на молитвы матери другим способом, вряд ли бы они стали меня усыновлять, отдали бы в городской приют. Но, видимо, боги так решили пошутить. После того, как меня взяли на воспитание, у родителей родились один за другим три сына — три моих приёмных брата. Мать радовалась этому и считала чудом моё появление в доме, с которого всё началось, она меня баловала и лелеяла. Но так было лишь до тех пор, когда по прошествии пятнадцати лет не пришло время мне и моим братьям выбирать, чему учиться дальше, после окончания городской школы. Тут-то я и почувствовал своё бесправие, как приемного сына. Отец состоял в Совете городского главы и своих родных сыновей отдал учиться в городскую школу магии, а мне, несмотря на все мои просьбы и способности, это ни в коем случае не светило. Всё, на что я мог рассчитывать — должность младшего служащего в городской Ратуше после окончания полугодового курса. Я умолял родителей и, особенно мать, которая потом умоляла отца, но всё, чего удалось добиться, это возможность пройти упрощенный курс в той же школе, где учились братья. Радуясь даже этому, я согласился, в надежде договориться с преподавателями и пройти основной курс неофициально, без получения диплома. Но не тут-то было! Никто не соглашался на такую афёру из боязни быть уличенными городскими властями в обучении безродных детей с непроверенными способностями, которые, предположительно, могут нести в себе угрозу обществу. Я был в полном отчаянии… когда, наконец, один человек согласился. Тенебрис замолчал, глядя на звезды и лунный глаз, который немного потускнел, скрытый пеленой из облаков и выглядел сейчас, как прищуренное око огромного чудовища. Мак тоже молчал. Всё рассказанное было очень близко ему: когда-то в школе и его считали изгоем и испытал на себе несправедливое отношение только потому, что родители были депортированы в темное королевство. Правда, никто не относился к нему предвзято и не считал его способности заведомо опасными для общества, как случилось с Тенью. Может, потому что его корни были из светлого королевства, а может, по каким-то другим причинам… Однако, у него, по крайней мере был полный доступ ко всем библиотекам и возможность получения любых знаний по магии и целительству. Тут Тенебрису повезло меньше… Мак не заметил, как жалость постепенно начала закрадываться в его сердце. — И человек этот был преподавателем темной магии, — тон Тенебриса изменился на насмешливый, а Мак вздрогнул. — Мастер Елизар. Ему было глубоко плевать на законы, потому что все вокруг больше боялись его самого, чем неисполнения законов. Он черпал свои знания из древних темных манускриптов, которые составляли его собственную библиотеку. Вот к ней-то он мне и предоставил доступ. Боги, какие ценные это были знания! Ещё тогда у меня мелькнула мысль, что по-настоящему свободны только тёмные. Для них нет никаких планок и ограничений, как у светлых…. Эти святоши напридумывали себе правил, лишь бы выглядеть хорошими в собственных глазах и в глазах людей. Год обучения у Елизара был лучшим в моей жизни! За этот год я играючи прошёл всю программу магической школы, рассчитанную на четыре года. И изучил некоторые свитки в его библиотеке. И вот, наконец, моя мечта сбылась — по окончанию года обучения Елизар сделал меня своим личным учеником! Я поставил цель за годы ученичества изучить всю его библиотеку и перенять все темные знания. Учитель отдавал мне всего себя. Мы часто выбирались в пустыню, чтобы потренировать применение разрушающих заклятий. Да, вот так же, как мы с тобой сейчас!