— О, мне надо кое-что тебе показать. — И вынул из нагрудного кармана письмо. — Вот после этого и не верь в судьбу. — А что такое? — Вынул из своего почтового ящика днем. Он передал Сабрине письмо. Она тут же узнала конверт — точно такой же, как тот, что пришел от немецкого старика-химика два месяца назад. На этот раз письмо было длиннее первого, почти целая страница исписана старательным старомодным почерком. «Уважаемый доктор Логан! Приветствия и наилучшие пожелания. Я был очень рад получить от Вас письмо тридцать первого мая. Работа, которую Вы делаете, мне кажется очень интересной. Пожалуйста, дайте знать о Ваших результатах. Или назовите публикации, которые я мог бы почитать. Вы спрашиваете меня о работе, которой мы занимались очень давно. Она велась под руководством японца Микио Накано». Сабрина посмотрела на Логана. — Накано? Он засиял. — Представляешь, да? «Накано приехал в нашу страну совсем молодым и работал у великого доктора Пауля Эрлиха. Это Эрлих поручил ему заняться раком груди. Я познакомился с Накано в 1928 году, когда он стал работать во Франкфурте в компании „Кристиан Томас“. Он был главным химиком, а я просто молодым помощником. И у нас сложились хорошие отношения. Я все еще очень хорошо его помню, очень умного, энергичного. У Томаса мы работали с химическими продуктами из нефтяного сырья. Но герра Накано больше всего интересовали эксперименты с производными сульфанатов. Он был уверен, что сумеет найти средство для борьбы с раком. Господин Томас сперва тоже в это верил, но соединение получалось весьма токсичным. И одни кролики от него слепли, а другие умирали. Поэтому через какое-то время Накано ушел от Томаса. Но, насколько я знаю, он не прекратил работу. Он был очень настойчивым. В конце концов, и сам Пауль Эрлих двадцать лет искал решение, как избавиться от токсичности в лекарствах против сифилиса. Шестьсот шесть соединений синтезировал Эрлих! И он же нашел одно-единственное решение! Пожалуйста, сэр, напишите мне побольше о Вашей работе. Мне интересны все детали. Сейчас у меня много свободного времени и бывает скучно. С искренними пожеланиями, Рудольф Кистнер». Сабрина осторожно вложила письмо в конверт. — Видишь, — сказала она тихо. — Не мы первые. У этого человека тоже такие мысли. — Я бы хотел, чтобы он увидел то, что мы сделали сегодня. Сощурившись, она взглянула на него. — Откуда мы знаем, может, он и видел? Часом позже, когда Логан входил в парадное Рестона — впервые он был здесь несколько месяцев назад, — его охватили противоречивые чувства: как член группы Джонни Рестон имел право на эту потрясающую новость. И ему следовало сообщить ее еще несколько часов назад. С другой стороны, именно Рестон отстранился от проекта, и мысль, что теперь он разделит с ними славу, если таковая на них обрушится, было трудно переварить. Даже сегодня первым порывом Рестона было дистанцироваться от курса. — Ну что, Дэнни, мой мальчик? Что такое стряслось, что ты не мог подождать до завтра? — спросил он уже в прихожей. — Как будто я не знаю… — Мы можем сесть? Это очень важно, Джон. — Что, так плохо? — спросил тот, вводя Дэна в гостиную. — Боже мой, я уже начинаю тебя воспринимать как вестника дурных новостей. — Они сели в гостиной, в которой царил хаос. — Что, новый случай этой чертовой токсичности? — В общем-то нет. Речь идет о Марджори Роум. — А что с ней? Логан вынул рентгеновский снимок. — Эти снимки мы сделали сегодня. У нее все чисто. Рестон привстал. — Что ты такое говоришь? — Взгляни. Рестон не решался. — Чисто? Ничего нет? — Насколько можно видеть — ничего. Рестон неуверенно улыбался. — Правда? И ты меня не обманываешь? — Он встал. — Дай-ка взглянуть. — Он мигом посмотрел снимок. — Эми! — закричал он. — Эми, давай сюда! — Что? — отозвалась она откуда-то из глубины квартиры. — Детка, скорее! Она влетела через минуту в махровом халате с полотенцем на голове. — Что? — И вдруг увидела Логана. — О, Дэн, я не знала, что ты здесь… Но Рестон уже обнял ее и закружил по комнате. — Мы сделали! Лекарство действует! — Что? — Мы добились своего, Эми. Соединение Q существует! Она остановилась и повернулась к Логану. Услышанное поразило ее как нечто невероятное. Было совершенно ясно — ничего хорошего она не слышала об этом лекарстве. Только плохое. — Правда? Действительно правда? После всего того, что у вас было с этим лекарством? Логан пожал плечами и улыбнулся. — Ну, пока, кажется, все хорошо. Конечно, еще рано… — Одевайся, — велел Рестон. — Мы идем отмечать это дело. И как следует! — Он повернулся к Логану. — Ты пойдешь с нами, Дэн? Тот улыбнулся. — Нет, спасибо. Я буду как пятое колесо в телеге. И потом мне надо еще кое-куда зайти. Рестон протянул ему руку. — Слушай, старик, я хочу тебя поблагодарить. Я думаю, тяжелые времена, которые мы пережили, стоили того? Правда? — Ну что ж, каждый внес свою долю. — Правильно. — Рестон засмеялся. — И не забудь про это. На следующее утро Логан и обрадовался, и удивился: Сеф Шейн еще не знал о новости. — Ну, — начал Логан, улыбаясь, — похоже, я первый. Я должен сказать вам кое-что важное, чего вы не знаете. — И что это может быть такое? Только не рассказывай, что вы нашли еще одно средство травить пациентов. Теперь Логан смотрел на снимки Марджори Роум как на талисман. Эффект, который они производили, был просто магическим. — Вот, взгляните, — сказал он и через стол подал ему снимок. Шейн посмотрел, но его лицо оставалось разочаровывающе нейтральным.