Так что прошлым вечером я набралась храбрости и разместила фотографии Кары – те, что показывала Алеку, – и хотя отклики были положительными, все равно было тяжело представить миру самую важную часть моей личной жизни. Я чувствовала себя нерешительной, как при игре в карты, и в то время как моя раздача выставлялась на обозрение всему столу, я даже не могла увидеть, кто мои соперники. – О, правда? – спросил Ксандер. – И как успехи? – Ну, пока хорошо… по крайней мере, я так думаю. Ксандер фыркнул и махнул рукой, чтобы развеять мои сомнения: – Я уверен, твои снимки потрясающие, Стелла. Ты уже думала, чем займешься, когда закончится твой контракт с Полом? – Не очень, – ответила я. Вопрос Ксандера подстегнул мое беспокойство. Осенью я должна была начать учебу в университете, но взяла отсрочку, когда Кара заболела. Ксандер сделал еще один глоток из своего стакана и вытер рукавом зеленые усы: – Думаешь, ты когда-нибудь решишься туда поехать? – Я не знаю. – Я всплеснула руками, чувствуя себя потерянной. – С тех пор многое изменилось. Ксандер с секунду помолчал, подбирая слова: – Ну, а что насчет школы фотографии? Не думала об этом? Я едва не прыснула со смеху: – Нет, конечно же нет. – Почему? – удивился Ксандер. Я думала, парень шутил, но мое веселье быстро испарилось, стоило мне увидеть его серьезное лицо. Обхватив чашку обеими руками, я уставилась в одну точку на стене. – Мне это никогда не приходило в голову, – призналась я, поразмышляв с минуту. – Я даже не знаю, в каких школах хорошие программы. Ксандер оживился: – Давай посмотрим. – Он указал на мой ноутбук, который стоял на стойке перед нами, ожидая, когда его включат. Казалось, Ксандера эта идея взволновала больше, чем меня, но я забавы ради отставила кофе, открыла ноутбук, и следующие полчаса мы искали разные учебные заведения. В итоге обнаружили целую кучу университетов из списка лучших. Больше всего меня удивил Йель, потому что я не знала, что у них есть специальная программа по фотографии, а Чикагский институт искусств показался самым практичным вариантом для меня, так как он находился недалеко от моего дома. Но по-настоящему меня привлекла Школа изобразительных искусств. – Мне нравится эта, – сказала я Ксандеру, когда мы просматривали сайт. – Всегда хотела жить в Нью-Йорке. – Тогда подай заявку, – предложил парень и щелкнул на клавишу приема. – Подать заявку? – спросила я и в этот раз не смогла сдержать смех. – Я уже пропустила все сроки. Осенний семестр начинается в сентябре. – И? – улыбнулся Ксандер, открывая онлайн-подачу заявок. – Кто сказал, что ты должна начать учебу в этом семестре? Можно начать с весны и даже на следующий год. Ксандер даже не смотрел на меня. Вместо этого внимательно читал информацию, появившуюся на экране. Ладно, я как-то на это не рассчитывала, идея пойти в Школу изобразительных искусств была такой внезапной и необдуманной. Мне нужно было время, чтобы понять, как такой выбор впишется в мою жизнь. – Да, но я даже не знаю, действительно ли я хочу там учиться, – вздохнула я, отвернувшись от ноутбука. – Ты же не должна принимать это решение сейчас, – хмыкнул Ксандер, уже набирая данные за меня. – Полное имя? – Стелла Эмили Самюэль, – автоматически ответила я. – Там нет вступительного взноса? Ксандер смерил меня взглядом. – Серьезно, Стелла? Я оплачу этот взнос, если он тебя так беспокоит. Пол женский или мужской? Теперь настала моя очередь смерить Ксандера взглядом: – Очень смешно, – обронила я, и парень ухмыльнулся. – Давай же, Стелла, – сказал он, скрестив руки. – Нет ничего плохого в том, чтобы предоставить себе выбор. Я перевела задумчивый взгляд с Ксандера на ноутбук. Это было глупо. Если у этой школы была самая лучшая в стране программа по фотографии, то шанс попасть в нее весьма мал. Эту часть проблемы, какой бы неутешительной она ни была, принять было легче всего. Реальная сложность – Кара. Я уеду учиться на долгое время, а что, если к тому времени ей не станет лучше? Предложение Пола о работе я принимала с осознанием, что контракт заключается на два месяца, а затем я могу поехать домой. Я быстро потрясла головой, чтобы очистить ее от негативных мыслей. Меня бесило, что каждый раз, представляя свое будущее, я начинала волноваться и сомневаться во всем. Ксандер пытался сделать для меня что-то хорошее, а я только беспокоилась о том, что не могу контролировать ситуацию, ну, по крайней мере, на данный момент. Парень был прав. Школа изобразительных искусств – отличный вариант, даже если меня не примут и я никогда не буду там учиться. – Ладно, – кивнула я. – Что мне нужно делать? Просто на всякий случай. Глава девятнадцатая Через неделю снова случился конфликт. – Боже, ты такой претенциозный придурок! – прокричал Джей Джей. Дверь номера распахнулась и впечаталась в стену. Судя по его тону, в этот раз он не шутил. Этим утром у ребят была встреча с представителями компании звукозаписи, они должны были обсудить новую песню, которую запишут после турне. Пока их не было, я болталась по номеру и работала над сегодняшним постом. – Я? – крикнул в ответ Оливер. – Это не я все чертово время пререкался. Ты пытался его разозлить? Алек появился в гостиной первым. Увидев его, я вскочила на ноги, но он не остановился рассказать мне, что происходит. Молча пронесся мимо и исчез в коридоре. – Ну прости, – сказал Джей Джей, хотя явно не извинялся. – Не знал, что просьба о творческой свободе считается пререканием. В следующий раз, когда захочу подумать или подышать, посоветуюсь с тобой. – Чувак, почему ты на меня злишься? – спросил Оливер. – Потому! Я хочу сделать что-то принципиально новое для нашего следующего альбома. У меня было ощущение, что ни Оливер, ни Джей Джей не захотели бы, чтобы я слышала их ссору, поэтому я решила спрятаться в кабинете, пока не попалась им на глаза. Я взяла ноутбук и метнулась через гостиную, но, добежав до двери, поняла, что их голоса не приближаются. – А что не так с тем, что есть у нас? – Это не мы, Оливер, – ответил Джей Джей. Ребята продолжали ругаться на входе. – Разумеется, мы, – парировал Оливер. – Я это написал. – Но это не ты. Ты написал только то, что они хотели услышать. Меня тошнит от заискиваний, слащавой музыки и дурацкой одежды. Хочу, чтобы все было, как раньше, когда мы от души веселились и ты писал убойные песни. Я затаила дыхание и попыталась игнорировать медленно разгорающееся чувство вины. Я знала, что не должна была подслушивать личный разговор, но устала находиться в неведении и не могла заставить себя сдвинуться с места. Когда среди ребят возникало напряжение, мне всегда казалось, что я заставала самый конец разговора. Не потому, что в буквальном смысле слышала только половину сказанного, а потому, что парни упорно хранили все эти маленькие секреты. – Я не заискиваю! – отбрил собеседника Оливер. – Да неужели? – воскликнул Джей Джей. – Докажи! Давай завтра вечером сыграем одну из наших старых песен. Голос Оливера стал тихим, и я едва расслышала его ответ: – Ты знаешь, что мы не можем этого сделать. – Почему? Потому что они этого не хотят? Разве ты не понимаешь, Оливер? Мы всего добились. Нам больше не нужно соглашаться на их дерьмо. – Сет-лист уже составлен и… – К черту сет-лист! К черту их! – закричал Джей Джей. – И знаешь что? Тебя тоже к черту! Раздался стук двери. Сначала было тихо, и не успела я понять, что ссора закончилась, как в гостиную вошел Оливер. Увидев меня, он нахмурился: – Ты подслушивала? – Извини, – выпалила я, щеки покраснели. – Я не хотела, но вы так кричали, было сложно не услышать. – Проклятие! – ругнулся Оливер и пнул кресло перед собой. Затем опустился на него и уткнулся лицом в ладони. После нескольких мучительно долгих секунд он сказал: – Извини, что накричал, Стелла. Ты не сделала ничего плохого. Когда я на него посмотрела, меня накрыло еще одной волной вины, но я отринула это чувство. – Хочешь об этом поговорить? – осторожно спросила я.