– Вот оно. Я протянула ему бутылку, взяла стул, предварительно сбросив с него вещи, и придвинула его к дивану. – Может, теперь познакомимся? – Я вас не приглашал, – пробормотал он, делая глоток пива. – Каюсь. Не отправила предупреждение о своем визите в электронном или письменном виде. Меня зовут Маргарита. Кадык его судорожно подрагивал, спутанные волосы падали на лицо, и он их не поправлял. – Дима. Вы уже знаете мое имя. Дим. Я к тебе по очень важному делу. Я насчет Людмилы Писаревой. Кадык сильно дернулся, и Дима сел на диване, чуть не захлебнувшись пивом. Он закашлялся и приложил кулак ко рту. – По спине постучать? – осведомилась я. Панин отрицательно покачал головой. – Как хочешь. – Я поудобнее уселась на стуле и еще раз окинула парня взглядом. Похоже, что пил он уже не первый день… Он откашлялся и встал с дивана, прошествовав мимо меня. Я слышала, что он открыл дверь в ванную и умывался там. До меня доносился плеск воды и звучное фырканье. Очевидно, он не закрыл дверь, и мне было слышно все, как это и бывает в современных домах, где потрясающая звукопроницаемость, как будто бы стены созданы из тонкой бумаги. Панин вернулся в комнату. Теперь он облачился в черный халат с золотыми драконами. Светлые волосы были мокрыми на концах и немного завивались. – Что вы хотели? Он больше не стал ложиться на диван, а взял еще один стул, освободил его от джинсов и сел в противоположном от меня углу, скрестив руки на груди. – Я была немного знакома с Людой Писаревой. Она сказала, что ты отвечал за информационную безопасность клуба. – Положим, так. И что? – Мне нужно получить от тебя некоторые сведения. – Сведения? – переспросил он неестественно высоким голосом. – Какие сведения? – Я ищу одного человека. Михаила Кочкина. Он ходил в клуб, а потом исчез. – Я кашлянула в кулак. – В первый день Нового года. Я думаю, его исчезновение как-то связано с этим клубом. Кроме того, убита его любовница Анна Ермолаева. – А при чем здесь я? – задал Панин резонный вопрос. – У тебя есть информация по клубу. Ты можешь помочь мне в поисках Кочкина. Убита Люда, еще раньше убили Анну Ермолаеву. В разговоре со мной Людмила упомянула еще об одной девушке, которая умерла, когда приехала домой из клуба. Она сказала, что к ним даже милиция приезжала, чтобы разобраться с этим делом. Неужели вы, сотрудники клуба, не обсуждали это? Что у вас происходит? Почему эти девушки убиты? – Я ничего не знаю, – Панин вскочил и заходил по комнате. Его руки были все также сложены на груди. – Но вы ошибаетесь. – Он почему-то перешел на «вы». – Я ничего не знаю ни об убийствах, ни о Кочкине. Правда. А потом я и не обязан с вами ничем делиться. Я вас вообще в первый раз вижу. Я устал, – заключил он и остановился посередине комнаты. Ни дать ни взять – певец после исполнения трудной арии. Я подавила вздох. Мне оставалось только встать, распрощаться, извинившись за внезапное, неприлично-шумное вторжение, и уйти. Не успела я встать со стула, как Панин шагнул мне навстречу. Драконы угрожающе шевелились, их пасти извергали огонь. Панин почти наступал на меня. И тут я все поняла: ему просто не терпелось поскорее вытолкнуть надоевшую посетительницу за дверь и остаться одному, с блаженной бутылочкой пива в руках. Почему? На его лице было написано лихорадочное возбуждение, смешанное с нетерпением. Глаза горели. – Дим! А ведь ты врешь мне. – Я снова опустилась на стул. В глазах Панина мелькнули страх и растерянность. – Чего? – сказал он грубым голосом. Но этот раунд он уже безнадежно проиграл, проиграл вчистую в бою с супертяжеловесом, то есть со мной. Ему не удалось провести свою защиту так, чтобы противник не заметил обманных отвлекающих маневров. Я разгадала его тактику и теперь внутренне торжествовала. – Я уже все сказал, – неуверенно протянул он. – Дим! Если Люда убита, то значит, следующая очередь за кем-то другим. Понимаешь? Если ты что-то знаешь, самое время сказать об этом. Уже нельзя молчать. Это все зашло слишком далеко и стало опасным. Несмотря на тусклый свет лампочки, я увидела, как мертвенная бледность покрыла лицо Панина. – Дим! Я здесь, чтобы разобраться во всем этом, – устало сказала я. – Вы хоть тапочки наденьте. Ходите тут в сапогах, не снимая, как будто бы у меня не квартира, а коровник какой-то. Ей-богу. – Ты уж прости, но я бы не сказала, что тут все блещет чистотой. – Это после смерти бабы Мани. – В голосе парня прорезалась грусть. – Она две недели назад умерла, и поэтому без нее все такое… разобранное. Я с ней жил после смерти родителей. Она пошла в магазин за продуктами и по дороге упала. Инсульт. – Пойдем на кухню. Я чай заварю. Халат с драконами пошлепал за мной. Электрического чайника на кухне не было, только обычный – белый в красный горох. – Баба Маня не любила электрические чайники, – перехватил мой взгляд Дима. – Только такие и признавала. – Правильно делала. Эти чайники делают дом теплым и уютным. Дима сел на табуретку и посмотрел в окно. – И зачем мы только живем? – Дим! На этот вопрос нет ответа. По определению. Но твоей бабе Мане, наверное, не понравилось бы, что ты так опустился и на себя плюнул. – Не понравилось бы. Она такая аккуратистка была и за мной вечно все подбирала. А теперь я один. И никому не нужен. – Девушки нет? – Была. Но она ушла к денежному папику. Давно было. Семь лет назад. Моя первая любовь. И с тех пор я ни в кого не влюблялся. – Сколько же тебе лет? – Двадцать семь. Дима выглядел моложе своих лет, и мне неожиданно стало его жалко. – Вот что, – бодрым голосом начала я. – Мы с тобой сейчас чай попьем и обо всем поговорим. Где заварка у тебя? – Я сейчас все сделаю. Дима вскочил и достал из кухонной колонки заварку. – Еще в холодильнике варенье было где-то. Бабы-Манино. Смородиновое. – У вас дача была? – Да. Недалеко. Развалюха такая на шести сотках, но баба Маня там любила бывать. В огороде копаться, кусты окучивать. Все клубнику пересаживала, возилась с ней. Я ей говорил, брось ты это, я тебе в магазине клубнику куплю сколько хошь килограммов, а она обижалась, мол, своя вкуснее, душистей, ни с чем ее не сравнить. На столе появилась банка варенья, чашки и заварочный чайник – тоже в красный горох. Мы пили чай. Я – из чашки с мелкими розочками, Дима – из большой кружки, на которой были изображены два зайца с поднятыми передними лапами и надпись: «А нам все равно». – Дим! А что ты в клубе делаешь? Информационная безопасность – звучит красиво. Но чем ты на деле занимаешься? Светлые глаза смотрели на меня в упор. – Профессиональный компьютерщик. Хакер. Если честно, меня наняли для этого. Взламывать базы данных наших клиентов. Узнавать, кто они, где работают и так далее. Короче, всю подноготную. – Серьезно? Он усмехнулся. – Серьезней не бывает. Но верить вы не обязаны. Я облизала палец, на который капнуло варенье. – Жуть какая-то получается. Ты не находишь? – Нахожу, Маргарита, нахожу. Но и уйти оттуда плохо получается. Я уже пробовал, но меня уговорили. Так мягко, можно сказать, уговорили, почти пригрозили. Зарплату повысили, как морковкой перед зайцем потрясли. Вот я и сидел там. Раньше я в хорошей фирме работал, а она после кризиса – фьють – и все. Пришлось в этот гребаный клуб идти, не подыхать же с голоду. – А… зачем это твоим хозяевам нужно было? Шантаж? – Естественно. Но это уже не мои дела, а наших боссов. Мое дело маленькое, хотя и противозаконное. Надо было настоять на своем и уйти. Но я боялся. Обстановка у нас… – Он замолчал. – Ты знаешь, что Люду убили?