Я не узнавала свои глаза. Казалось, из глубин меня самой на меня смотрит кто-то чужой. С силой зажмурилась, открыла веки – все в порядке. И что-то – все равно не то. Что же там такое? – Если понадобится помощь… – продолжил голос за дверью. – Знаю! – нервно бросила я, с трудом отрываясь от зеркала. Переборов тревогу, забралась в ванну. Неуверенно взяла лейку и переключила поток воды на душ. Вздрогнула, когда меня обожгло первыми каплями, сжалась, затряслась, как испуганный мокрый котенок. А через пару секунд вдруг осознала, что вода совсем не горячая. Приятная, теплая. И только тогда смогла облегченно выдохнуть. Осторожно присела и всхлипнула, позволяя ласковым струям и мелодичному журчанию окутать мои плечи и спину. Обессиленно вытянула ноги, расправила плечи. «Что это? Что за чертовщина со мной творится?» -9- Ночь прошла беспокойно. Я то падала в омут сна, вспыхивающего перед глазами странными картинками, то металась по постели, пытаясь уснуть. Рассвет встретила, сидя среди мятых простыней и одеяла, вытирая капли холодного пота со лба. Сколько ни силилась, так и не смогла вспомнить, о чем были кошмары, которые причудливыми отрывками врывались в мое сознание, заставляя вскакивать и жадно ловить ртом воздух посреди ночи. Приняв лекарства, я поднялась с постели. Сменила влажную от пота пижаму на платье, собрала волосы в хвост, умылась и тихо прошлепала босиком на кухню. – Доброе утро, дорогая, – поприветствовал меня отец. Он сидел за столом, поглаживая пальцами кружку с кофе. На нем была та же рубашка, что и вчера, только изрядно помятая, те же синие джинсы. На отекшем лице ярко краснели припухшие веки, а щека еще хранила след от отпечатавшейся на ней пуговицы. Это могло означать только то, что отец опять спал в машине или на диване в гостиной, не раздеваясь и положив под голову собственную руку. – Я очень надеялась тебя здесь застать, – подошла, обняла его сзади за шею и поцеловала в щеку. – Что-то случилось? – он обернулся и пристально посмотрел на меня. – Просто я… – обогнула стол и села напротив него. – Папа… Мне хотелось, чтобы ты свозил меня кое-куда… – дальше я зашептала: – Пока мама не проснулась. Если она узнает, то не отпустит. Или, что еще хуже, увяжется с нами. Он взглянул на часы. – Хорошо. Тогда я скажу, что опоздаю в офис. – Возможно, и не придется. Это близко. Я могла бы и сама дойти, но боюсь, что она… – кивнула в сторону гостиной. – Понимаю, – он отхлебнул кофе и встал. – Позавтракаешь? Отрицательно покачала головой. – Мне хотелось бы успеть до того, как мама проснется. Он замер и тяжело вздохнул. – Ты хочешь… – оглянулся и понизил голос, – навестить Райана? – Да. Он понимающе кивнул. – Ладно, – взял кружку и вылил содержимое в раковину. – Сколько тебе нужно времени, чтобы собраться? По правде говоря, я побаивалась возвращаться в комнату – мать могла меня услышать и проснуться. – Я готова. Папа критически оглядел мое старомодное платье, затем прическу и босые ступни. – Пошли, – сказал, пожав плечами. Я радостно соскочила со стула, надела шлепки, в которых обычно выходила подышать воздухом, и поспешила за ним через черный ход. – Может, прогуляемся пешком? – предложил он вдруг. – Ну… – замерев у порога, я сглотнула. – Давай. Если мне не навредит… – Эмили, – отец ласково похлопал меня по плечу. – Что тебе может навредить сейчас, так это диван и телевизор. Доктор Кларк рекомендовала начинать с ходьбы каждый день и понемногу увеличивать нагрузки. Твой организм постепенно привыкнет к тому, что теперь он здоров, и ты станешь набираться сил. Я с восторгом вдохнула свежего утреннего воздуха и крепко сжала папину ладонь. – Надо же, – оглядываясь на дом, из которого могла следом выбежать мать, присвистнула я. – Даже не верится. Иду по улице. Куда хочу. А скоро смогу побежать. Правда? Посмотрела на отца. Тот, усмехнувшись, несколько раз кивнул: – Конечно. Мне нравилось. И пусть я шла за руку со своим папой, но впервые дышалось настолько легко, что казалось, будто я всецело предоставлена самой себе. «Захочу, туда пойду, захочу – сюда. Ух, а это та-а-ак весело!» И только завидев вдалеке знакомую красную крышу, которую мне доводилось несколько раз наблюдать через окно машины, я ощутила волнение. Это был дом Райана. «Как он встретит меня? Что сделает его мать? Что, в конце концов, я скажу ему?» Столько вопросов, и ни одного ответа. Но что мне известно точно, так это то, что увидеться нам с ним, чтобы все прояснить, – просто жизненно необходимо. – Ступай, – папа остановился у подъездной дорожки. – Ты не пойдешь? – испугалась я. – Нет, – улыбнулся он. – А разве ты сама не справишься? Немного самостоятельности мне бы точно не помешало. Тем более что каждый мой шаг наружу из-под зонтика гиперопеки матери стал настоящим чудом, казался глотком чистейшего кислорода. Поэтому я благодарно кивнула и медленно направилась к двери. – Думаешь, они не спят? Папа взглянул на часы: – Без пяти семь. Самое время вставать. – Как скажешь, – пожала плечами и продолжила путь. Каждый шаг давался с большим трудом. Вдруг сознание пулей пронзила мысль о том, что через пять минут начнет трезвонить будильник на моей тумбочке, и если его не выключить, мать сорвется с постели и побежит проверять мое самочувствие. Но теперь ничего не поделаешь. Пусть будет, как будет. И я постучала в дверь. Терпения хватило ровно на полминуты. Когда никто не открыл, робко нажала на кнопку звонка. Тишину дома нарушила громкая трель, после которой раздались шаги и недовольное ворчание. – Эмили? – появившаяся на пороге миссис Джонс лучезарно улыбнулась. – Рада тебя видеть в добром здравии. Как… как ты? – не дождавшись ответа, воскликнула: – И ты здесь, Чарльз? В такое время! Что-то стряслось? Прошу, проходите. – Здравствуй, Дороти, – послышался из-за моей спины голос отца. – Я сопровождаю дочь. Подожду здесь. – О… – Хозяйка дома перевела взгляд на меня и неохотно отступила в сторону. Возможно, она бы и хотела прогнать «немощную калеку» прочь, но, увы, правила приличия такого не предусматривали, а бывшая мамина подруга предпочитала, чтобы ее поступки всегда выглядели благопристойно. – Проходи, Эмили. – Спасибо, – я переступила порог и огляделась. Все в этом доме было ровно так же идеально, как выглаженный до скрипа костюм миссис Джонс и ее отполированные до зеркального блеска туфли на тонкой шпильке: бежевые портьеры на широких окнах, молочного цвета накидки на старой, но умело отреставрированной мебели, дорогой паркет светлых тонов. Как в музее. Все стерильно чистое, даже страшно прикасаться. Райан, честно говоря, не совсем вписывался в строгий интерьер. Трудно представить, как он входит в это жилище в грязных после бега кроссовках и плюхается с размаху на винтажный диван. – Что привело тебя сюда в такую рань? – Хозяйка выжидающе скрестила руки на груди. Дверь закрылась, и теперь женщина не выглядела образцом вежливости. – Я… – мне вдруг стало не по себе. – Мне нужно увидеть вашего сына. – Зачем? – ничуть не смущаясь, поинтересовалась она. Мне приходилось смотреть на нее снизу вверх, и я совершенно растеряла всю свою решительность. – Хочу… поговорить с ним. – Вынуждена огорчить тебя, детка, – на ее лице промелькнула довольная ухмылочка. – Райан уехал в Дарем, – она развела руками. – Так торопился заселиться и начать поскорее студенческую жизнь, что сорвался неделю назад и укатил прямо на машине отца. Даже половину вещей дома оставил: планшет, наушники, одежду. – Уехал? – У меня не получилось удержать вздох сожаления.