Я не мог поверить своим ушам. Этот сопляк жалел меня? Меня?! – Да разве я могу? Где ты, а где я… Какая жалость, чувак? – пожал плечами Ной, отодвигая стул. – Когда мне можно будет сдать анализы? Хочется покончить со всем этим дерьмом как можно быстрей. Этот парень был абсолютно неправильным. Мои инстинкты вопили о том, что он не тот, за кого себя выдаёт. Ной обладал какой-то скрытой глубиной, некой двойственностью. Я не мог его разгадать. Не мог вычислить. – Подходи завтра к восьми в госпиталь святой Анны. Я протянул Ною руку, но он её проигнорировал, настороженно к чему-то прислушиваясь. – Тш… – шикнул парень, сделав пару бесшумных шагов по направлению к смердящим мусорным бакам. Затаился на пару секунд, а потом рванул вперёд, заставляя меня ещё сильнее напрячься. Отточенная грация его движений говорила сама за себя – Ной не был обычным человеком. Он был тренированным воином. Таким же, как и я. Парень был страшно доволен, когда вновь появился в поле моего зрения. – Крыса? – Обед, – оскалился Ной, вытирая от крови нож, которым только что перерезал пойманной крысе глотку. – Ты разве не слышал о налоговых льготах для вегетарианцев? – Чего только не придумают избранные, чтобы спасти собственную шкуру… Ной запихнул крысиную тушку в неизвестно откуда взявшийся пакет и незаметно осмотрелся. – Животноводство и впрямь вредило экологии. Ты не можешь этого отрицать. – Хе*ня. – Статистика говорит об обратном. Сто лет назад более восемнадцати процентов от всех мировых парниковых газов приходилось на домашний скот. Так не могло продолжаться. Парень заложил палец за пояс джинсов. Качнулся на пятках. Смерил меня своим нечитабельным взглядом, перед тем как спросить: – Лично ты – отказался от мяса? Я немного помедлил: – Нет. Ной многозначительно хмыкнул и, закинув пакет на плечо, неспешно двинулся вниз по улице: – Я буду в госпитале к восьми. И если ты все ещё думаешь, что я соглашусь познакомиться с твоей женой – оставь свои мечты прямо на этой помойке. – Она также твоя сестра. – Моя сестра никогда бы не оскорбила себя, притворяясь избранной. Мне нечего было ответить. Ной был прав. Во всем. Кроме того, что Нана пошла на этот шаг добровольно. На самом деле у неё не было выбора. Не было… Чтобы быть со мной, Нана была вынуждена переступить через свои принципы. Как избранный высокого ранга, я не мог вступить в брак с бесплодной. Это не было запрещено законодательством Конфедерации. Однако, для таких, как я – существовали неписаные правила. Моя девочка их понимала. Иногда я задумывался – а не стала ли её болезнь расплатой за вынужденную сделку с совестью? Но тут же гнал от себя эти мысли! Мысли, которые взрывали мой мозг и разъедали душу. Мысли, которые занозой сидели во мне… Удивительно. Я думал, что хуже болезни Наны со мной уже вряд ли что может случиться. Но я ошибался. Играя роль избранной рядом со мной, под улыбающейся маской золотой девочки, Нана покрывалась трещинами и пустотами. Будто бы она собственной жизненной силой подкармливала прожорливое пламя обмана… А я его даже не замечал… Включив в машине автопилот, я закрыл глаза и устало откинулся в кресле. Звуки ночного города остались снаружи. Меня окутала тишина, которая в последнее время стала по-настоящему оглушающей. Гнетущей. Беспощадной. Чтобы избавиться от неё, включил радио. Лучше уж слушать новости. Хоть что-нибудь слушать… Робот хорошо поставленным размеренным голосом вещал мне о том, что силами антитеррористического подразделения Конфедерации был предотвращён очередной теракт. Объектами атак в последнее время, как правило, становились хранилища криобанков. А их организаторами – зародившееся в начале века радикальное течение «Свободные». Эти ребята вели активную подрывную деятельность… Выступали против политики, проводимой Правительством Избранных. В общем, всячески дурили людям головы, оправдывая свои преступления борьбой за равноправие. Лично я их мотивы понять не мог. Не потому, что сам был избранным. И даже не потому, что был действующим членом Военного совета Конфедерации. Все дело в том, что существующему строю не было альтернативы. Избранные действовали исходя из реалий жизни. Они делали все, чтобы эту самую жизнь сохранить. Абсолютно все… Нана Снова взрыв… Очередной криобанк взлетел в воздух. И это учитывая беспрецедентные меры безопасности, которые предпринимались правительством для сохранности донорского материала. Видит Бог… Я пыталась понять логику Свободных… Черт, да я ведь и сама была пустой! А потому видела пренебрежение избранных, несправедливость, царящую в нашем обществе… Но ведь именно избранные были последним шансом землян. Не будет их… Не будет и нас. Вот только достаточно ли этого для того, чтобы избранные так сильно наглели? Делало ли их это кем-то исключительным? Действительно ли давало право на все те индульгенции, которыми они без зазрения совести пользовались? – Привет… – Привет, Яков… Как прошла ночь? Ты выглядишь усталым, – заметила я, пристально разглядывая мужа. – Очередной взрыв, Нана… Я практически не спал. – Нашел какие-нибудь зацепки? – Мы почти вычислили исполнителя. Пришлось даже вспомнить навыки ближнего боя. – Ты подобрался так близко?! Яков беззаботно пожал плечами: – Славная выдалась ночка. – Я могла тебя потерять… – прошептала потрясенно, заметив небольшой порез у Якова на щеке. Осторожно коснулась его дрожащими пальцами. Закусила губу. В последнее время я так редко вспоминала о том, насколько опасной была работа моего мужа… Я думала лишь о себе! – Нет. Не могла. Я здорово задал этой мрази… Поверь, он выглядит еще хуже. Яков предпочел сделать вид, что ничего особенного не случилось, а я… Я не могла. В голове засела страшная мысль – а что бы я делала, если бы с ним и правда случилась беда? – Ну же… Не кисни! Хочешь… сходим куда-нибудь? – Правда?! Мы можем покинуть палату? – Угу… Доктор сказал, что тебе сегодня получше. Я улыбнулась и радостно качнула головой. Такие дни действительно случались. С каждым разом все реже. На некоторое время болезнь как будто отступала. И уходила боль. Я чувствовала себя почти нормальной… Почти живой. Идея выйти из больничной палаты была очень заманчивой. Но на уме у меня было совсем другое. Я загадочно улыбнулась… И Яков сразу же разгадал мой замысел. – Нет… Девочка… не нужно, милая, правда. – Подойди… На самом деле во мне не было и капли уверенности. Я больше не была привлекательной… Не была сексуальной. Я лишь только могла надеяться, что Яков все еще хочет меня. Последний раз мы были вместе слишком давно… Слишком давно для любого нормального мужчины. Я не могла не думать о том, что однажды… он может не выдержать такой жизни. А потому, когда боль хоть немного отступала, я использовала любую возможность, чтобы быть с ним… – Подойди, – повторила настойчивее. Он облизал губы и склонился надо мной. Поцеловал. Нежно. Едва касаясь… Совсем не так, как это делал раньше. Я прикусила его губу, протестуя, и потянулась к пряжке на брюках. – Заблокируй дверь, – шепнула куда-то в шею. Он послушно выполнил мой приказ. Щелкнул пультом, отбросил его. А после выпрямился во весь рост, вытянув руки по швам. Мышцы на его шее были напряжены. Крылья носа подрагивали, выдавая силу желания. Я выдохнула тайком. Значит… несмотря ни на что, Яков хочет меня. Любую… Понимание этого теплым комком свернулось где-то внизу живота. Я игриво провела ладонью по вздутой ширинке. Он запрокинул голову. Я скользнула внутрь, сжимая через трикотаж боксеров крепкую, слегка влажную плоть. – Сделай это… Облизнув губы, я чуть приспустила его одежду. Прямо перед моим лицом оказался длинный напряженный ствол с округлой головкой. Я мягко лизнула ее. Он зашипел. – Давай… Милая, возьми его! Я так нуждаюсь в этом… Разве я могла ему отказать? Нет ничего лучше его терпкого вкуса на моих губах. Он не продержится долго – знаю. Тем лучше, я устаю с каждым разом все сильнее, но, как бы ни было, отказаться от этих минут не могу. Покуда это возможно. Всасываю сильнее. Языком тереблю уздечку, одновременно с этим прижимая головку к небу. Яков не в силах больше себя контролировать. Отчаянными рывками толкается в мой рот и с криком кончает. Сглатываю. С каким-то бесшабашным весельем отмечая тот факт, что его драгоценная во всех смыслах сперма – моя единственная еда за долгое-долгое время. Смеюсь… – Неплохой перекус, любимый… В меню кафе, я думаю, такого нет. Он все еще задыхается. Под рубашкой, которую Яков так и не снял, его спина покрыта испариной. Он дрожит и трется низом своего живота о мое лицо. Успокаивается… – Я так тебя люблю… Но больше никогда… Не проси… Это неправильно. – Неправильно то, что мы занимаемся любовью не так часто, как нам того бы хотелось. Ну же, Яков, не будь занудой… Я, конечно, бодрюсь. Секс вымотал меня, даже несмотря на то, что это был просто минет, послевкусие которого я не хочу портить. – Кажется, кто-то мне обещал, что мы выйдем из этой чертовой палаты… Яков приводит себя в порядок: заправляет рубашку, поправляет ремень, но все это время не сводит с меня своего пристального взгляда. – Ты и правда хорошо себя чувствуешь? – Не сомневайся. Что… я зря надела это шикарное платье? – я развела руками, демонстрируя свой наряд. Красивый, но свободный, как и все, что я носила до этого, в попытке скрыть пугающую худобу. – Дай, посмотрю… Секунду спустя пышный подол моего платья был задран мне на голову, а жаркий рот мужа настойчиво ласкал меня между ног. Как и ему самому, мне не понадобилось много времени на то, чтобы кончить. Уже у самого финиша он резко дернул ткань трусиков, через которую меня ласкал. И эта легкая сладкая боль привела меня к долгожданному освобождению. Собственный оргазм отнял последние силы. В глазах мужа я увидела отчаяние. И сожаление. Он действительно сожалел, что поддался собственным чувствам. Это было ужасно. Мое сердце мучительно сжалось. – Не жалей ни о чем. Даже если бы я сейчас умерла… Это была бы самая сладкая смерть…