— После тебя. В этот раз я была готова к шоку перехода через портал. Я задержала дыхание, закрыла глаза и ждала, чтобы реальный мир появился вокруг меня. Это длилось секунду. Это длилось вечность. Я открыла глаза в сумерках. Солнце скрылось за зубастым горизонтом Киото. И беременная почти полная луна висела над головой. Я повернула лицо к небу, адреналин пропал из тела. Отчаяние — или что-то близкое — заняло его место. Конечности казались тяжелыми, кости — свинцовыми, а сердце было куском льда. Луна была почти полной, осталось не больше дня. Я не могла сражаться с Шутен-доджи без Кусанаги но Цуруги, и я почти получила его, но вернулась с позором. Юза вышла из портала и быстро его закрыла. — Проклятье, — она покачала головой. — Думаешь, Шутен-доджи его переместил? — спросила я. Слова звучали странно, словно в уши набралась вода. Я покачала головой, потерла ухо пальцами. — Нет, — сказала Юза. — Мы ушли через часы после принятия решения. Минами явно действовала не по приказу Шутен-доджи — иначе мы столкнулись бы со всей его королевской стражей в подвале. — Уверена, что он у него был? — Конечно, — сказала Юза. — Я видела там меч до того… — Кира! — крикнул Широ. Мы с Юзой повернулись. Широ бежал к нам. На его лице было облегчение, но тени пролегли под глазами. Юза коснулась моего плеча. — Я доложу леди О-бэй. Надеюсь, остальным повезло найти седьмого шинигами. Она ушла, и Широ тут же обнял меня. — Я так рад, что ты цела, — сказал он, прижавшись лицом к моей шее. Его дыхание щекотало горло, вызывая у меня смех. — Я едва мог спать, пока тебя не было. — Я в порядке, честно, — сказала я, смеясь, он опустил меня. — Но я… делала в Ёми такое, Широ! Я колдовала так, как раньше не видела, и огонь становился лисами, которые сожгли половину Железного замка. Он рассмеялся. — Где твой омамори? Я вытащила из кармана белую лисичку, которую он для меня сделал. Носик лисы казался опаленным, но в остальном он был в хорошем состоянии. — Ты? — спросила я. — Ты, — сказал он. — Ты не кицунэ, но ты в родстве с одной из самых известных кицунэ. Как любой кицунэ, нужно то, что будет сосредотачивать силу. Ты не родилась с хоши-но-тама, как мы. Но я могу делиться с тобой кусочком силы, хотя бы на день-два. Я сжала омамори одной рукой, прижала кулак в груди. Не так давно я сжимала в руке бумажную лису, ставшую вестником кошмаров. Но эта лиса была ключом к мечтам. — Я не могу отплатить за этот дар, — сказала я. — А зачем тебе платить? — он обнял меня. Я прильнула к нему, ощущая силу его рук. Его прикосновение отогнало отчаяние и приободрило меня. — Мы не получили меч, — прошептала я, отходя от его объятий. — Его уже не было в хранилище. — Я так и понял по твоему лицу, — он склонился лбом к моему лбу. — Нам тоже не повезло. — Кровавая луна завтра, — я смотрела в его глаза. — Что нам делать? Ни семи шинигами, ни священного меча… — Не знаю, — он поцеловал меня в лоб. — Я могу лишь верить в ками и в тебя. Мы найдем способ как-то уничтожить Шутен-доджи. — Мне бы твой оптимизм, — сказала я. — Идем, — он поймал мизинцем мой мизинец и потянул меня за руку. — Нужно собраться и обсудить следующие шаги. Настроение в кабинете было подавленным. Шинигами убежали из Киото. Кланы шинигами были против нашей миссии и поклялись убить всех шинигами, которые поднимут меч на Шутен-доджи. Хуже, наша маленькая команда из шести шинигами не могла справиться с растущим количеством неупокоенных духов в Киото, и Шимада переживал, что Шутен-доджи призовет духов на свою сторону в последнем бою. Мое сердце болело. После всего, что я сделала, я не стала ближе к победе с ночи, когда умер дедушка. Казалось невозможным зайти так далеко, но остаться на том же безнадежном месте. О-бэй расхаживала по кабинету, бабочки дико трепетали на ее кимоно. — Мы не можем уже отступить, поражение обречет на гибель каждого из нас. Должен быть выход. — Времени нет, — сказал Шимада, склоняясь над картами на столе. — Так что придется сделать седьмого шинигами самим. Повисла тяжелая тишина. Я посмотрела на Ронина, дующегося в углу. Если он и слышал Шимаду, он не подал виду — он просто смотрел в окно на луну. Широ переминался с ноги на ногу. Я не знала, смотрела ли на него его мать. Я не могла смотреть, сердце уже было разбито. Я не могла потерять и Широ. — Из кого? — фыркнула Роджи, отгоняя одну из бабочек Шимады от лица. Она оттолкнулась от стены и прошла к нему. — Если ты не заметил, почти все в комнате мертвы. — Почти все, — сказала О-бэй, и мне стало не по себе от смысла, скрытого в этих двух словах. Я подняла голову и поняла, что она смотрела на Широ. Она смотрела на меня. — Иди ты, — сказала Роджи. — Кира не заслужила эту полужизнь. — Только она обещала мне семерых шинигами, — сказала О-бэй с переливом в голосе, словно ее радовала мысль, что она лишит меня жизни и сделает такой, как она. Страх сковал меня не сразу, он пробирался в мою душу, как лед по пруду начал снаружи и двигался в глубину, в темные части меня. Я дрожала, лишилась дара речи. Если бы меня кто-то коснулся, я бы разбилась. — Кира обучена мечу, — сказал Шимада, но эти слова, казалось, причиняли ему боль. — Не надо, — Роджи погрозила ему пальцем. — Не начинай и ты. — Тихо, — Широ поднял руку. Он склонил голову, навострив уши, слушал звуки за стенами. Даже я слышала отголоски чего-то снаружи. Широ отошел от меня к двери кабинета. Я с интересом обогнула столик, следуя за ним. Широ вышел без обуви на веранду. Если холод и беспокоил его, он не подал виду. Я присоединилась к нему на пороге, вглядывалась во тьму. Крупная фигура стояла на пороге, луна озаряла широкие голые плечи. Он был голым по пояс, ниже была набедренная повязка из шкуры тигра. Его длинная темная грива была спутана. Два одинаковых белых рога торчали из его лба, изгибаясь. Он держал большую дубинку они, веревка была привязана на мускулистой груди. Я тут же узнала его, хотя он неделями не показывался у храма. — Кику, — я вышла на веранду к Широ. — Что ты тут делаешь? — Я слышал, ты ходила за мечом, — прорычал он и отвязал веревку от груди. Он снял с плеча самодельную сумку и поднял ее. Содержимое звякнуло, как осколки стекла. — Жаль, что я украл его раньше. Я закрыла рот ладонью. Я забыла о нашем разговоре у храма. Казалось, то было давным-давно. — Ты? — О-бэй вышла за нами на веранду. Другие шинигами появились по одному, выстроились за мной. — Я должна поверить, что синий огр, который едва подходит для службы в Железном замке, смог украсть Кусанаги но Цуруги у своего короля? — У меня нет короля! — взревел Кику. Я опустила ладонь на руку О-бэй, чтобы она не вмешивалась. Она с отвращением посмотрела на меня и отдернула руку. Я игнорировала ее, шагнула дальше по веранде. Брусчатка была льдом под моими ногами. Я поежилась. — Пару недель назад ты пришел в храм, прося помощи с убийством Шутен-доджи, — сказала я, осторожно подбирая слова. Если Кику смог украсть меч, и это была не ловушка, его нельзя было оскорблять. Я не умела хорошо читать других, но я стала понимать лучше монстров. Они нынче были для меня понятнее людей. — Я говорила, если ты проявишь себя как верного моему делу, я позволю тебе присоединиться к нам. — Что, прости? — буркнула О-бэй. Кику кивнул, фыркнув. — Итак, — сказала я Кику, — докажи, что ты с нами. — Он — не шинигами, Кира, — сказал Шимада. — Если Кику принес осколки Кусанаги — все — мне плевать, шинигами он или нет, — сказала я Шимаде. — У нас будет оружие для убийства Шутен-доджи, иначе выхода нет. — И времени, — сказала Роджи. Кику опустил мешок на пол и встал на колени. Его большие пальцы неуклюже развязывали узлы пропитанной потом ткани. Казалось, это была старая простыня, ставшая мешком, узлы не давали осколкам высыпаться. Я опустилась на колено и помогла ему развязать узлы. Он сел на корточки. Я развязала последний узел, убрала ткань. Луна сияла на тонких кусочках металла. Я коснулась одного осколка, и вся груда засияла. Осколки возле моего браслета сияли ярче всего. Даже Кику замер, потрясенный красотой сверкающего меча. Я подняла голову, ослепленная светом. — Почему ты хочешь помочь нам уничтожить Шутен-доджи? Кику смотрел на меня миг, будто оценивал. Или взвешивал цену рассказанной правды. А потом сказал: — Шутен-доджи убил моего брата, — голос Кику будто завязался в узлы крепче, чем те, что мы развязали. — Я хочу отомстить. Пусти меня биться. Я хорошо знала это чувство. — Ты отдашь меч, если я позволю тебе остаться? — спросила я. — Да, — сказал он, склонив голову и плечи.