– Звучит как комплимент. – Я попробовала вино. – Не знаю, приходилось ли мне встречать женщину столь привлекательную. – Он говорил с таким сильным акцентом, что мне пришлось наклониться, чтобы услышать его и понять. – Спасибо. – Вы умеете играть? – Лучше, чем выгляжу. – Не может быть. – Может. Макс задумался. – Хотите пройти пробу на роль? Ради роли я согласилась бы мыть туалет. – Если роль хороша. Он улыбнулся. – Роль яркая и глубокая. Звездная роль. Я медленно кивнула. Иногда, чтобы не проявить ненужной заинтересованности, приходится сдерживать естественные эмоции и реакции. – Пришлите мне текст, и мы поговорим. – Я допила остатки кларета и поднялась. – Сожалею, но мне нужно идти. Хорошего вечера. Будем на связи. Разумеется, я не собиралась засиживаться в баре с мужчиной, который ничего обо мне не знал. Не хватало только, чтобы он подумал, что мне нечем больше заняться. Идя к выходу, я чувствовала на себе его взгляд, но, собрав волю в кулак, не оглянулась, что – учитывая мое тогдашнее затруднительное положение – стоило немалых сил. Вернувшись в отель, я переоделась в пижаму, заказала ужин и включила телевизор. Перед тем как лечь спать, я написала Селии письмо. Моя дорогая CeCe, пожалуйста, не забывай, что солнце встает и заходит с твоей улыбкой. По крайней мере, для меня. Ты – единственная на свете, кто достоин поклонения. С любовью, Эдвард. Я сложила листок пополам, засунула его в адресованный ей конверт, выключила свет и закрыла глаза. Через три часа меня разбудил резкий, пронзительный звонок стоявшего на столике телефона. Еще толком не проснувшись, я подняла трубку. – Bonjour?[18] – Мы можем говорить на вашем языке, – раздался голос Макса. – Хотел бы узнать, будете ли вы свободны приблизительно через неделю. Я буду снимать фильм. – Через две недели? – Меньше чем через две. Мы снимаем в шести часах езды от Парижа. Вас устроит? – Что насчет роли? Как долго продолжатся съемки? – Картина называется «Boute-en-Train». Во всяком случае это ее рабочее название. Съемки продлятся две недели возле озера Анси. В остальное время съемок в вашем присутствии необходимости нет. – Что значит «Boute-en-Train»? – Я попыталась произнести название так, как сказал он, но получилось натужно и неуклюже, и я дала себе зарок больше не пытаться. Не делайте то, в чем вы не сильны. – Это значит жить как на вечеринке. Вы такая. – Прожигательница жизни? – Это как когда кто-то – сердце общества. – И моя героиня? – Женщина, в которую влюбляются все мужчины. Роль писали для француженки, но сегодня я решил, что ее сыграете вы. А француженку я уволю. – Не очень-то это красиво. – Она не вы. Я улыбнулась, удивленная его шармом и энтузиазмом. – Двое мужчин, оба мелкие воришки, бегут в Швейцарию, но по пути им встречается невероятной красоты женщина. Далее всех троих ждет приключение в горах. Я сейчас сижу со сценарием и пытаюсь решить, можно ли сделать так, чтобы она оказалась американкой. Думаю, это возможно. Получается даже интереснее. Какая удача встретить вас именно сейчас. Итак, вы согласны? – Дайте подумать. – Я уже знала, что возьму эту роль. Другой мне никто не предлагал. Но торопливость и уступчивость ничего хорошего никогда не принесут. – Конечно. Да. Вы ведь снимались обнаженной, верно? – Нет. – По-моему, стоило бы. Топлес. В кино. Если уж мне суждено показать грудь, то почему бы не во французском фильме? И если уж французам приспичило обратиться за этим к кому-то, то почему бы и не ко мне? Я знала, что принесло мне славу в первый раз. Знала, что может случиться во второй. – Почему бы нам не обсудить это завтра? – предложила я. – Давайте тогда завтра утром. Потому что, Эвелин, та, другая, актриса, которая у меня есть, она согласна показать грудь. – Уже поздно. Позвоню вам утром. – И я положила трубку. Я закрыла глаза и глубоко вздохнула. Конечно, предложение не соответствовало моим запросам и представлению о себе, но, с другой стороны, мне ужасно повезло. Кино – жестокий бизнес. Примирить то, к чему привык, с тем, как все складывается теперь, бывает нелегко. К счастью, мне не пришлось делать это долго. * * * Двумя неделями позже я приехала на съемочную площадку. На этот раз свободная от всей той строгости, закрытости и необходимости изображать невинную девушку, как подавал меня «Сансет». На этот раз я могла делать все, что хочу. С самого начала съемок Макс ясно дал понять, что не желает ничего другого, как только обладать мною единолично. По тем взглядам, которые он бросал на меня, я понимала, что привлекла Макса-режиссера отчасти и потому, что привлекла его как мужчину. Зайдя в мою гримерную за два дня до окончания съемок, Макс сказал: – Ma belle, aujourd’hui tu seras seins nus[19]. К тому времени я уже достаточно нахваталась французского, чтобы понять: он хочет снять сцену, в которой я выхожу из озера. Когда американка с большими сиськами снимается во французском фильме, она быстро узнает, что, если французы говорят seins nus, это означает, что ты нужна им топлес. Я была совсем не против обнажиться и показать свои достоинства, если это требовалось, чтобы вернуть свое имя на экран. Но к тому моменту я влюбилась в одну женщину. Влюбилась безумно. Желание проникло во все клеточки моего тела, и я уже знала, какое наслаждение таится в обнаженном женском теле. Так что я ответила Максу, что снимусь, как ему будет угодно, но у меня есть предложение, которое, возможно, добавит картине сенсационности. Я знала, что идея хороша, потому что сама испытала желание сорвать с женщины рубашку. Услышав, о чем идет речь, Макс сразу все понял и оценил, потому что и сам мучился тем же желанием – сорвать рубашку с меня. В редакторской версии он замедлил мой выход из озера до скорости улитки и остановил камеру за долю секунды до того, как зритель мог увидеть мои соски. Сцена просто обрывалась в черное, словно обрывалась пленка, словно вам досталась некачественная пленка. Такое напряжение. Такое предвкушение. И ничего, все впустую, сколько бы раз вы ни просматривали сцену, сколько бы раз ни ставили пленку на паузу. Вот почему это сработало: мужчина и женщина, гей, натурал, бисексуал – кого ни возьми – мы все хотим, чтобы нас подразнили. Через шесть месяцев после окончания съемок «Boute-en-Train» я стала международной сенсацией. «ФОТОМОМЕНТ» 15 сентября 1961