Вечером по дороге к метро проверяю телефон и вижу, что Фрэнки звонила еще раз. Доезжаю до Бруклина и, уже идя по улице к дому, решаю ответить. Время около девяти, и я отправляю ей сообщение: «Только что вышла от Эвелин. Извини, что так поздно. Хочешь поговорить завтра?» Ответ приходит, когда я уже открываю переднюю дверь: «Сегодня в самый раз. Позвони, как только сможешь». Я закатываю глаза. Фрэнки не проведешь. Прохожусь по квартире. Что же мне ей сказать? Насколько я вижу, вариантов два. Можно солгать, сказать, что все идет, как надо, что мы будем готовы к июньскому номеру и что я вывожу Эвелин на разговор о более конкретных вещах. А можно сказать правду и, не исключено, потерять работу. У меня будет книга, публикация которой в будущем, по всей вероятности, принесет миллионы долларов. А за этим, весьма вероятно, могут последовать предложения от других знаменитостей. После чего я смогу, наконец, переключиться на свои темы, писать, о чем хочу, зная, что у меня это купит любой издатель. Чего я не знаю, так это того, когда будет продана эта книга. Если моя истинная цель – утвердить себя, то на первый план выходят правдивость и надежность. Увольнение из «Виван» из-за того, что я украла у них главную тему, скажется на моей репутации не лучшим образом. Прежде чем успеваю сделать выбор, в руке звонит телефон. Фрэнки Троп. – Да? – Моник. – Тон одновременно внимательный и раздраженный. – Что там с Эвелин? Расскажи мне все. Я еще не придумала, как нам троим – Фрэнки, Эвелин и мне – выйти из этой ситуации, получив то, что хочет каждая. И тут до меня вдруг доходит, что контролировать я могу только то, что получу. А почему бы и нет? На самом деле. Почему в моих планах на первом месте не должна стоять я? – Привет, Фрэнки, извини, была занята. – Все в порядке, – успокаивает меня Фрэнки. – Лишь бы ты добыла хороший материал. – Материал есть, но, к сожалению, Эвелин больше не хочет делиться им с «Виван». Молчание на другом конце оглушает. И после него, как точка, недоверчивое, глухое «Что?». – Я пыталась ее убедить все эти последние дни. Поэтому и не могла вернуться к тебе. Объясняла, что она должна отдать материал «Виван». – Если это ее не интересует, зачем обращалась к нам? – Ей нужна была я, – говорю я и ограничиваюсь этим. Не добавляю «ей нужна была я, и вот почему» или «ей нужна была я, и мне так жаль». – Она использовала нас, чтобы получить тебя? – Фрэнки говорит это так, словно она услышала нечто в высшей степени оскорбительное. – Да. Думаю, что так. Ее интересует другой проект – полная биография. И чтобы ее написала я. Я согласилась, надеясь, что она еще передумает. – Биография? То есть ты берешь нашу историю и превращаешь ее в книгу? – Именно этого она и хочет. Я пытаюсь разубедить ее. – И как? – спрашивает Фрэнки. – Разубедила? – Нет. Пока нет. Но надежды не теряю. – О’кей. Тогда так и делай. Вот он, мой момент. – Думаю, я смогу дать тебе первоклассную историю Эвелин Хьюго. Но только с условием, что получу повышение. – Какое повышение? – Фрэнки даже не пытается скрыть скептицизм. – Должность свободного редактора. Прихожу и ухожу по своему желанию. Сама выбираю темы. – Нет. – Тогда у меня нет стимула убеждать Эвелин поделиться частью своей истории с журналом. Я практически слышу, как скрипят весы, на которых Фрэнки взвешивает варианты. Она молчит, но напряжения не ощущается. Похоже, она и не ждет, что я заговорю, не дождавшись ее решения. – Если ты добудешь нам материал для статьи под обложку, – говорит наконец Фрэнки, – и она согласится на фотосессию, я сделаю тебя колумнисткой. Я обдумываю, и Фрэнки не выдерживает первой. – У нас всего один свободный редактор. Согнать Гейл с заслуженного места будет несправедливо. Надеюсь, ты сама это понимаешь. Колумнист – это максимум, что я могу дать. Утомлять излишним контролем не стану. И если докажешь, что тебе это по силам, поднимешься выше, как у нас принято. Это справедливо, Моник. Думаю еще немного. Колумнист – вполне приемлемая должность. И звучит отлично. – О’кей. – В самом начале Эвелин сказала, что я должна требовать оплаты по высшему разряду, и теперь я делаю осторожный шаг в этом направлении. И она права. – И еще я хочу соответствующего должности увеличения оплаты. Я никогда не говорила о деньгах так откровенно, и меня саму коробит от этого. Но напряжение тут же проходит после быстрого ответа Фрэнки. – Да, разумеется. Но подтверждение нужно уже завтра. И я хочу, чтобы фотосессия состоялась не позже, чем на следующей неделе. – О’кей. Ты ее получишь. Прежде чем дать отбой, Фрэнки говорит. – Ты произвела на меня сильное впечатление. Но и разозлила. Пожалуйста, сделай все так, чтобы мне пришлось тебя простить. – Не беспокойся, – говорю я. – Сделаю. 23 Входя на следующее утро в кабинет Эвелин, я так нервничаю, что начинаю потеть, и в ложбинке на спине образуется мелкая лужица. Грейс ставит на стол большое блюдо с мясным ассорти, и, пока они обсуждают возможность поездки летом в Лиссабон, я смотрю на корнишоны. Грейс наконец уходит, и я сразу же поворачиваюсь к Эвелин. – Надо поговорить. Она смеется. – Откровенно говоря, у меня такое чувство, будто мы только этим и занимаемся. – Я о «Виван». – Хорошо. Говори. – Мне нужно знать, когда приблизительно может выйти книга. – Жду ответа Эвелин. Жду хоть чего-то, напоминающего ответ. – Я слушаю, – говорит она. – Если вы не назовете реалистичное время ожидания продаж, я рискую потерять работу из-за перспектив, которые отодвинутся, возможно, на годы. Или даже десятилетия. – У тебя определенно большие надежды на скорое истечение моего жизненного срока. Она явно не принимает мою озабоченность всерьез, и ее ответ в очередной раз повергает меня в уныние. – Мне нужно либо знать, когда она выходит, либо пообещать «Виван» отрывок для июньского номера. Эвелин задумывается. Сидит, скрестив ноги, на софе напротив в эластичных черных брюках-джерси, серой майке и широком белом кардигане. – О’кей, – кивает она. – Можешь дать им отрывок – любой, какой только сама пожелаешь – для июньского выпуска. Но только с условием, что ты перестанешь донимать меня этими разговорами о сроках. Стараюсь сохранить бесстрастное лицо. Полпути пройдено. Но останавливаться нельзя. Нужно спрашивать и стоять на своем, не принимая «нет» за ответ. Я должна знать себе цену. В конце концов, это Эвелин кое-что от меня нужно. Ей нужна я. Не знаю, почему и для чего, но знаю, что иначе не сидела бы здесь. Какую-то ценность я для нее представляю. Это ясно. И мне нужно это использовать. Как сделала бы и она на моем месте. Итак, вперед. – И вам нужно попозировать для фото на обложку.