Позволяя себе иногда думать о Селии, я оправдывалась тем, что это ненастоящее, что гомосексуалисты – неприкаянные. Нет, я не считала их плохими людьми – в конце концов, я любила Гарри как брата, – но признать себя одной из них была не готова. Поэтому я говорила себе, что та искра, проскочившая между мной и Селией, была недоразумением, случайностью. Получалось довольно убедительно. Иногда действительность обрушивается на нас, но чаще она просто ждет, терпеливо ждет, пока у тебя иссякнут силы и ты не сможешь больше отрицать ее. Именно это и случилось со мной одним субботним утром, когда Селия была в душе, а я готовила яичницу. В дверь постучали, и, открыв ее, я увидела то единственное в мире лицо, которое была рада видеть по эту сторону порога. – Привет, Гарри. – Я наклонилась, чтобы обнять его и не коснуться лопаточкой его симпатичной оксфордской рубашки. – Посмотрите-ка, готовит! – Знаю. – Я посторонилась, пропуская его в квартиру. – Должно быть, рак на горе свистнул. Хочешь яичницу? Я провела его в кухню. Гарри заглянул в сковородку. – Справляешься с завтраком? – Если ты хочешь спросить, пригорит ли яичница, ответ будет такой: скорее всего, да. Гарри улыбнулся и бросил на обеденный стол большой, толстый конверт. По глухому, тяжелому хлопку, с которым он упал на деревянную столешницу, я сразу догадалась о содержимом. – Дай-ка предположить. Я получаю развод. – Похоже на то. – На каком основании? Полагаю, его адвокаты не стали отмечать такие пункты, как супружеская измена или жестокое обращение? – Оставление супруга. Я вскинула брови. – Умно. – Основания неважны. Ты же знаешь. – Знаю. – Тебе нужно прочитать это все и отдать адвокату – пусть прочитает тоже. Но, по сути, ты в большом выигрыше. – Говори. – Ты получаешь дом, свои деньги и половину его денег. Я посмотрела на Гарри так, словно он пытался продать мне Бруклинский мост. – Почему он это делает? – Потому что тебе запрещается говорить с кем-либо о том, что случилось между вами за время брака. – Ему тоже запрещено? Гарри покачал головой. – В письменной форме – нет. – Значит, я должна молчать, а ему можно трепаться по всему городу? И он думает, что я соглашусь? Гарри посмотрел на конверт, потом снова на меня, но как-то смущенно. – «Сансет» намерен избавиться от меня, да? – Дон требует, чтобы тебя убрали. Ари планирует передать тебя «МГМ» и «Коламбии». – И что потом? – А потом ты останешься без студии. – Ну и ладно. Справлюсь сама. Селия тоже фрилансер. Заведу агента, как она. – Это ты можешь, – согласился Гарри. – И, думаю, попробовать стоит, но… – Что? – Дон хочет, чтобы Ари не допустил твоего выдвижения на «Оскар», и Ари вроде как уступает ему. Думаю, он хочет, чтобы ты провалилась. – Не получится. – Получится. Ари сделает что угодно, потому что Дон – та самая курица, которая несет золотые яйца. Студия сейчас в тяжелом положении. Люди не ходят в кино так, как ходили раньше; они ждут продолжения «Дымящегося ствола». «Сансет» тонет с той самой минуты, когда нам пришлось продать кинотеатры. Если мы и остаемся на плаву, то лишь благодаря звездам вроде Дона. – И вроде меня. Гарри кивнул. – Да, но – говорю об этом с сожалением, если брать всю картину в целом, – Дон привлекает больше зрителей, чем ты. Я почувствовала себя коротышкой. – Досадно. – Знаю. Мне очень жаль. В ванной выключили воду, и я услышала, как Селия вышла из душа. В окно тянуло прохладой. Я хотела закрыть его, но не смогла встать. – Вот оно, значит, как. Если Дон не захочет, меня никто не примет. – Если Дон тебя не хочет, он сделает все, чтобы тебя не захотел никто. Разница небольшая, но… – Но обнадеживающая. – Похоже на то. – Значит, такая у него игра, да? Дон ломает мне жизнь и покупает молчание, отдав дом и около миллиона долларов? – Это большие деньги, – сказал Гарри, словно это имело значение и должно было помочь. – Ты же знаешь, деньги меня не интересуют. По крайней мере, они у меня не на первом месте. – Знаю. Из ванной вышла Селия – в халате, с мокрыми прямыми волосами. – О, Гарри, привет. Буду через минуту. – Можешь не спешить, я уже ухожу. Селия улыбнулась и вошла в спальню. – Спасибо, что привез, – поблагодарила я. Гарри кивнул. – Сделала один раз, сделаю и второй. – Мы прошли к двери. – Выстрою все заново, с нуля. – Нисколько не сомневаюсь, что ты способна сделать все, на что нацелишься. – Гарри взялся за дверную ручку. – Я бы хотел, если… В общем, надеюсь, мы останемся друзьями. Мы еще сможем… – Перестань. Мы же лучшие друзья. Мы можем рассказывать или не рассказывать все, что хотим. Ничего не меняется. Ты ведь по-прежнему меня любишь, да? Хотя мне и указали на выход? – Да. – И я тебя люблю. Давай поставим на этом точку. Гарри с заметным облегчением улыбнулся. – О’кей. У нас с тобой все по-прежнему. – Ты да я – верные друзья.