О-Цюру потрясённо замерла. Кредитные карты ей ещё никто не предлагал. Они вкусные? Тогда она их принимает. Внутрь. Пожалуй, стоит выяснить подробности. Кошка решительно направилась к Инне. Та схватила её и стала усиленно гладить. О-Цюру заурчала. «Мр-р-р… пожалуй, ну их, эти загадочные кредитные карты, – решила О-Цюру, подставляя животик. – Лучше пусть эта новая девочка меня погладит. У неё мягкие добрые руки и приятная манера поглаживания – ровно, очень нежно, а не рывком, как Ксюха. Ксюха норовит поскрести мой бедный больной животик, аж все кишки бурлят. А эта девочка гладит тихо, и боль уходит, уходит… мур-р-р… Ну теперь можно и поспать, если она будет и дальше меня гладить. А вдруг живот пройдёт и не будет болеть никогда-никогда…» И Инна в обнимку с О-Цюру наконец заснули. А Ксюха даже не проснулась, несмотря на все эти события. Она привычная была – такое каждую ночь повторялось. Глава десятая Есть ли в Питере самураи? (вторник, третий день каникул) Она вскочила. Десять часов, ничего себе! Она проспала! Правда, в Питере в это время только восемь утра, так что неудивительно. Ксюхи в комнате не было, О-Цюру тоже. Инна выскочила в коридор. – Мя-а-а-а! – обрадовалась О-Цюру. – Будем завтракать? Ты дашь мне сыру? Рыбку я уже съела. – А кто себя плохо вёл? – и Инна погладила О-Цюру по серой худой спинке. – Кого вчера тошнило? Кто орал ночью? Кто съел самурая? – Мяп! – перепугалась О-Цюру. – Самурая я не ела! Это клевета! А надо было съесть, да? Он вкусный? Дай сыра, раз самурая отобрали. – А тебя тошнить не будет? – спросила Инна, отрезая ломтик сыра, совсем крохотный. – Не будет! – глядя честными глазами, заверила О-Цюру. Живот у неё уже начинал побаливать, как всегда после еды, но это не повод, чтобы отказаться от сыра. Живот отдельно, а сыр отдельно! Это две совсем не связанные категории. – А где Ксюха? – спросила Инна кошку. – Мяу, – О-Цюру тяжело залезла на стул и ткнула носом в записку на столе. «Все на работе, я пошла к Сумико, она повесила журавлика на рябину, а ты всё спишь, а в Японии на 4 часа раньше, чем у нас, – прочитала Инна. – Сиди дома, я скоро вернусь, а то разминёмся. К Акихиро одна не ходи, вдруг он взбесился от переживаний и тебя загрызёт». Подписи не было, но и так ясно, что писала Ксюха. «Жаль, что я проспала, – огорчилась Инна. – Пропустила что-то интересное. А почему Акихиро должен взбеситься? Какая странная тут у них жизнь». Инна машинально сунула в рот ломтик сыра, отрезанный для О-Цюру, и сразу пришла Ксюха. – Ты позавтракала? Быстро пошли, я всё узнала. Я виделась с Нобуо. Наш пленник там уже с ума сходит от нетерпения. – А почему он взбесился? Дай хоть зубы почистить, я только что проснулась. Ты зря меня не разбудила. – Зачем? О-Цюру орала, спать тебе мешала, хоть утром подольше поспи. Тем более каникулы. Ой, кто-то звонит! Тьфу ты, это Макс. Вот некстати. Ага, привет. Нет, я завтра занята, Максим, просто вздохнуть некогда. Нет, я не пойду с тобой, у меня куча дел. Всё, отбой. Вот надоеда. В центре «Россия – Япония» завтра фестиваль, им 25 лет, так он звал вместе сходить. – А что там будет? – Всякие мастер-классы, фуроси́ки – это как из платочков сумочки делать, каллиграфия, тэмáри – это вышитые шары. Наверное, будут показательные выступления кюдó и иайдó. Кюдо – это путь лука, но не когда зелёный лук куда-то идёт, а стрельба из стрелятельного лука. Ничего так себе, занятно. Иайдо круче – это искусство разрубить противника мечом одним ударом. Потом по программе настоящая японская танцовщица, но не из нашей Японии, а из современной, прямо из Токио. Танец с веером, я это видела. Ни одному русскому человеку и в голову не придёт назвать это танцем. А потом кино из жизни самураев. – А я бы сходила, – неуверенно сказала Инна. – Наверное, интересно. Это дорого? – Конечно, интересно, и мы непременно пойдём, тем более это вообще бесплатно. Просто я не хочу тащиться туда с Максом. Весь учебный год торчит в классе перед глазами, так ещё и на каникулах от него не отдохнёшь. Он меня раздражает. Толстый, скучный, говорит всё время не то. Мы вдвоём с тобой сходим. Но это завтра. А сегодня надо разобраться с Акихиро. Вот навязался на нашу голову! Послушай моего совета, сестричка, никогда не спасай бегущих самураев – от этого одни проблемы. – Я думаю, в Питере мне вряд ли удастся это сделать, даже если я захочу, – хихикнула Инна. – У нас в Питере намного меньше самураев, чем у вас в Екатеринбурге. – Это да, – согласилась Ксюха. – Мы явно круче. Глава одиннадцатая Имя врага (вторник, третий день каникул) – Имя, – сказал Акихиро. Он сидел в подземелье в той же позе, на том же месте. Складки кимоно идеально разложены. Хаори выглядит безупречно. Не человек – статуя. Хотя вчерашняя еда исчезла. И вода в пластиковой пятилитровой бутыли заметно убыла. – Очень вежливый мальчик, – заметила Ксюха. – А говорят, что японцы – самая вежливая нация в мире. Доброе утро. Как спалось на новом месте? – Имя, – повторил Акихиро почти без выражения. – Кóга, – ответила Ксюха. Вся невозмутимость тут же слетела с Акихиро. – Что?! – вскочил он. – Ты лжёшь, презренная женщина! Кога Хидéо – друг моего отца! Он пытался спасти отца и лично виделся с сёгуном! Он помог собрать воинов для моего второго брата! Это ложь! Все демоны лгут! – Я думала, что самураи вежливы даже с демонами, – заметила Ксюха. – Ты потерял лицо, малыш. Акихиро ужасно покраснел, сел обратно на свой насест, принял позу императора и выдавил: – Суми́масэ́н. – Ну и на том спасибо, – пожала плечами Ксюха. – Слушай сюда, бедный обманутый мальчик: Кога Хидео подбивал твоего отца возглавить мятеж против сёгуна. Но Ниоко-но Тэкахиро не был изменником. Тогда Кога оклеветал его и подставил перед всем бакуфу. Когда твой отец погиб, остались три его сына. Старшего Кога не боялся – старший законопослушен, он убьёт себя сам и облегчит задачу Коге. А вот второй мог сбежать в горный монастырь, пересидеть какое-то время, разузнать правду и отомстить. И тогда Кога помог Кэтсуо собрать горстку воинов и подтолкнул немедленно выступить против сёгуна с этой горсткой. Сёгун, кстати, вообще не виноват, его обманули. Конечно, Кэтсуо разбили. Остался ты. И если в твоей голове под самурайской причёской есть хоть капля мозгов, ты сбежишь в монастырь, выждешь время, соберёшь друзей и уничтожишь врага. Не бедного обманутого сёгуна, а коварного Когу! Не сейчас. Сейчас ты проиграешь. Через некоторое время ты победишь. А пока Кога получит награду – должность твоего отца и, может, земли на севере. Для того он всё и затеял. Акихиро слушал потрясённо. В голосе девочки-демона переливались раскаты такого знакомого голоса старого Хизэши-ками, его интонации, его выражения. Конечно, пользуясь обликом неприятной демонши, с ним сейчас говорил его покойный наставник. Откуда было знать Акихиро, что Ксюха с её феноменальной памятью почти слово в слово повторила речь Касуга Нобуо, который в своё время тоже учился у Хизэши – и воевать, и красиво говорить. – Почему я должен тебе верить? – пробормотал Акихиро, думая про себя: «Если это и вправду Хизэши-ками, он скажет: „Ты и не должен. Ты должен проверить“». – Ты и не должен. Мало ли что болтают все воины в замке и в Ёкамати. Ты должен проверить. Когда будешь у монахов, спросишь других, кому поверишь. Ты их найдёшь. Твой отец умел находить преданных людей, а ты – его сын. Это Ксюха тоже повторила фразу Нобуо: «Его отец умел находить преданных людей. Потому что сам никого не предавал. А мальчик – его сын». Только потом Нобуо добавил: «Правда, куда ему до старшего Ниоко! Хизэши Изаму, старый самурай, учивший Акихиро в детстве, говорил, что мальчик хороший, но глуповат и наивен. Впрочем, Хизэши-сан винил деда, Ниоко-но Тэкеши по прозвищу Рэйден-Гром-и-молния. Якобы тот время от времени возвращается в мир живых и сеет смуту в семье». – И не слушай деда, – добавила Ксюха. – Ниоко-но Тэкеши развлекается, стравливая людей друг с другом, ему весело, а вы гибнете. – Откуда ты знаешь про деда? – удивился Акихиро. Ксюха напустила на себя непроницаемый вид. У Инны вид тоже был непроницаемый, потому что разговор вёлся по-японски и она из всего потока слов поняла только «сумимасен» – «извините», которое запомнила после вчерашнего ночного чтения разговорника. – Да, демоны знают всё, – вздохнул Акихиро. – Да! – вспомнила Инна. – Я йод у вас из аптечки захватила. Скажи ему, чтобы показал то место, где была заноза. А то вон Базаров умер от заражения пальца. Нет, про Базарова не переводи. – Какой ещё Базаров, – проворчала Ксюха, русскую классику не жаловавшая. – Ничего с ним не будет, мама говорит, что у них иммунитет, не испорченный антибиотиками. – Сумимасен, – неуверенно сказала Инна и взяла Акихиро за руку. – Я только помажу йодом, хорошо? Акихиро безропотно замер и, вытаращив глаза, смотрел, как Инна мазала йодом его слегка покрасневший палец. Рука была чистая – видимо, Акихиро её помыл питьевой водой. – Кусýри, – пояснила Ксюха. – Лекарство. – Наверное, щиплет, – пожалела Инна и подула на палец Акихиро. Тот вообще расцвёл. – Прекрасная госпожа испачкала пальчики, – тихо сказал он. – Как жаль. Они такие белые и чуть розовые, как цвет сакуры. – Прекрасная госпожа сейчас их вытрет гигиенической салфеткой, и её пальчики снова станут такими же белыми и розовыми, как цвет сакуры, которая упорно не цветёт, зараза, – фыркнула Ксюха, доставая из кармана куртки пакетик. – А вообще кончаем базар. Слушай, Акихиро-сан, что мы надумали. Ты переоденешься в одежду демонов, и мы пойдём прямо по границе – будто гуляем. Три демона гуляют, ждут, когда зацветёт сакура, хе-хе-хе. Потому что постов сегодня не видно, но кто-то по приказу из замка вполне может приглядывать за границей. Какой-нибудь местный вариант полицейских. Мы дойдём до самого безлюдного места, где уж точно никого нет, и дальше ты отправишься один. Может, они не обратят внимания на одинокого демона, пробирающегося в горы в гости к коллегам. На корпоративчик. – Но одежда – она же растает, как исчезают все вещи демонов в Японии. – Может, не сразу растает, – неуверенно предположила Ксюха. – У меня есть оби́-дзимэ Сумико, ну, такая верёвочка, которая поддерживает пояс-оби. Так она уже года три у меня целёхонька. А если одежда растает – переоденешься в свою. – Лучше идти вечером, – сказал Акихиро.