Конечно, это было не пение, не музыка, да и вообще не звук. Но как иначе-то назовёшь. — Ты можешь связаться с Дариной? — Мы не телепаты, — кажется, она обиделась. — Это всё выдумки. — А телефон в Гнезде есть? — У матери, — подумав, ответила куколка. Но я уже отверг эту мысль. Эх, были бы сотовые… Но Инсеки не любят ни интернет, ни мобильную связь… только радио для судов и самолётов. — Я пойду в Гнездо, — сказал я. — Сиди здесь. Или, лучше, вернись к моим старикам. А то проснутся и перепугаются. — Я пойду с тобой, — ответила она так твёрдо, что я понял, спорить бесполезно. Что я с ней сделаю? Запру, свяжу? Она выберется. А то ещё и мне наваляет попутно. — В пижаме? — застёгивая кобуру, спросил я. — Какая разница? — искренне удивилась Наська. Я махнул рукой. Допил воду, застегнул на руке часы. — Пошли. У дверей я набросил чистую ветровку, в которой обычно ходил искать кристаллы, вторая до сих пор была влажной. Наська замешкалась, обуваясь в сандалии. Хорошо хоть не мои, видимо ей купили вместе с платьем. Я подумал, не дать ли куколке какое-нибудь оружие, хоть бы и явару. Но с ней надо уметь работать. Может дубинку, у меня была обычная резиновая дубинка? Потом представил, как это будет выглядеть — и решил, что не стоит. Девочка в пижаме, идущая по ночной Москве, и без того вызывает желание позвонить в полицию. А уж с дубинкой… Мы спустились по лестнице, так было быстрее. Консьерж не спал, читал, позёвывая, книжку. Наську он вчера видел, выходящей с родителями, но наше ночное появление его удивило. Он даже открыл рот, собираясь что-то спросить. — Спи… — добродушно сказала Наська, проходя мимо. Консьерж откинулся в кресле, запрокинул голову. — И это не телепатия? — возмутился я. — Ничуть. Телепатия — это мысли читать! Спорить я не стал. Мы вышли на улицу — и я тут же заметил припаркованную через дорогу машину. Серенький, скучный седан, на передних сиденьях двое, двигатель заглушен. Ага! Не оставила меня родная полиция без присмотра. Я быстро перешёл дорогу, почти волоча за собой Наську и постучал костяшками пальцев в окно. Внутри, как оказалось, сидели мужчина и женщина. Мужчина за рулём, женщина рядом. Оба мрачные. У женщины на коленках лежал букет цветов, от которых она безжалостно отщипывала лепестки. Как-то странно для наружного наблюдения, нет? — Отвезите нас к Гнезду, — сказал я. — Быстро! — К-какому Гнезду? — удивился мужчина. Был он довольно вальяжный, в очках (обычных, не зеркалках), выглядел получше своего автомобиля… хотя любой частный автомобиль нынче роскошь. — В Гнездниковском! В бывшем минкульте! — С какой стати? — почему-то возмутился мужчина. — Я вам что, такси? — Отвези их, Влад, — устало сказала женщина. — Видишь, у молодежи проблемы какие-то… Мужчина смирился, щелкнул кнопкой, разблокировав двери, запустил мотор. Мы уселись позади. Водитель был столь же грустен и мрачен, как и женщина, но зато ничего спрашивать не стал. Вырулил из переулка. Минут пять-шесть мы на этом точно сэкономим. — А вы позвоните пока Лихачёву, — велел я женщине. — Скажите, что-то странное происходит. — Это уж я поняла, что странное, — сказала женщина с иронией. — Но о каком Лихачёве вы говорите? — О полковнике! Из отдела «Экс»! — Да с чего вы решили, что она его знает? — буркнул мужчина. — Вы же тут нас ждёте? — спросил я. — То есть караулите? Женщина коротко рассмеялась. — Он вас не ждёт, он со мной ссорится. — Я с тобой не ссорюсь! — рявкнул мужчина. — А кто тогда ссорится? — Ты! — с болью в голосе сказал мужчина. До меня наконец-то дошло, что это было никакое не внешнее наблюдение, которое я себе напридумывал. Не удостоился я такой чести. Обычная пара после гостей или ресторана выясняла отношение. — Тут налево, — сказала Наська. — Знаю! — ответил мужчина. — А тебе спать не пора? Второй час ночи! И почему ты в пижаме, девочка? — Потому что ночь и спать пора, — ответила она. Мужчина заткнулся. Женщина нервно засмеялась. Спросила: — Милая, твоему брату помощь не нужна? — Он не мой брат, он парень моей сестры, — ответила Наська. — Нет, спасибо. Мы доехали. И, к счастью, дальнейших предложений помощи не последовало, хотя парочка явно была заинтригована. Я даже подумал, что сейчас у них появился шанс помириться. — Спасибо, — вежливо сказала Наська, когда мы выскочили из машины. Я только махнул рукой. Что ж, у моего дома никакой доблестной кавалерии не оказалось. Но оставался полицейский пост напротив Гнезда. Вот они пусть и вызывают полковника, либо у них есть рации, либо в будочку кинули телефонный провод. Никаких сомнений в том, что помощь нужна, у меня не оставалось. Гнездо не просто тревожно пело, оно вопило вовсю. Если днём его голос походил на ласковый морской прибой, то сейчас это был грохот надвигающегося шторма. Но едва я увидел пластиковую будку, то понял, что помощи мы тут не получим. С виду она была совершенно цела. Но камера на крыше была смята — так я мог бы смять пальцами спичечный коробок. А сама будка напоминала стакан блендера, в котором перемололи горсть клубники. Там горел слабый свет, то ли лампочка, то ли фонарик. И медленно стекали по стенам багровые потёки, перемешанные с какими-то ошмётками и клочками формы. К одной стене прилипли разбитые поисковые очки. Я отвернулся. Ну надо же. Крепкие у меня нервы. Я опять не стошнил! Наська стояла рядом, глядя на будку. Я вспомнил лица полицейских, которых видел вчера внутри. Один был старше, другой моложе, а так я и не запомнил ничего. Интересно, их на ночь сменили, или это они тут? Меня вывернуло. Я проблевался пиццей и горькой водкой. Постоял, упершись руками в колени. Кто-то недавно прошёл мимо будки, раздавил камеру и перемолол в фарш двух здоровых вооружённых мужиков! — Наська, не смотри. Идём за помощью, — сказал я, выпрямляясь. Её уже не было рядом. Маленькая фигурка стремительно неслась к Гнезду.