— Максим, это у меня первый и последний раз, наверное. Если… если я тебе не противна… Я встал. Подошёл к ней. Дарина тоже поднялась, глядя в пол. Её пальцы теребили поясок халата. — Может меня кто-то посчитает… психом, — сказал я. — Но ты мне нравишься. Она повела плечами и халат соскользнул к ногам. Головы она так и не поднимала. Я осторожно взял её за подбородок и поцеловал. Она ответила, целуясь жадно, неумело и отчаянно, как бывает только в первый раз. — Открой глаза, — попросил я. Дарина замотала головой. — Не бойся, — сказал я. — Я хочу их видеть. Она посмотрела на меня — и я утонул в сиреневом сиянии. Тысячу раз я слышал «такая скука, мутантку бы трахнул» или что-то подобное. Десятки раз я слышал похвальбу «а я тут жницу поимел» — с обилием деталей, касающихся в основном скользкой кожи или нестандартного женского органа. Одна девушка всем рассказывала, что у неё был парень-страж, с «вот таким вот огромным и раздвоенным». Я и раньше-то в эти истории не верил. Теперь я знал на тысячу процентов, что это враньё. Потому что никто этого рассказывать не станет. А если всё же станет, то будет говорить про глаза. Светящиеся жадным сиреневым светом. Нечеловеческие глаза на человеческом лице. Мы целовались, глядя друг на друга, в полутёмном, заваленном мягкой рухлядью кабинете бывшего минкульта, я сжимал её плечи, и не было никакой скользкости из пошлых анекдотов: «запрыгнул на неё и проскользнул всё Гнездо», просто гладкая влажная кожа, словно ты с девушкой в душе. Дарина, путаясь в пряжке, расстегнула мне ремень, я сбросил влажные, липнущие к ногам джинсы и увлёк её на пол. Она совершенно ничего не умела и не знала, у неё действительно всё было в первый раз, и, кажется, Дарина ужасно нервничала, что я сейчас сравниваю её с другими и сравнение окажется не в её пользу. И это было трогательно и смешно, потому что я понимал: все девчонки на свете по сравнению с ней ничего не стоят, у меня никогда такой не было… и скоро снова не будет. Но сейчас она была рядом, я ещё раз шепнул ей «не бойся» и вошёл, ловя испуг и восторг в сиреневых глазах. Дарина вцепилась мне в плечи так сильно, что я застонал, и тут же отпустила в испуге — она была куда сильнее, чем человек и я вдруг понял, что она боится причинить мне вред не меньше, чем я боюсь причинить ей боль. — Ты мне не навредишь, — прошептал я. — Ты… моя… И только тогда она расслабилась до конца, и мы вошли в ритм, она не отрывала от меня взгляда, потом зрачки её расширились, будто глядя куда-то за пределы мироздания и Дарина застонала, вздрагивая подо мной и цепляясь всё сильнее, не желая отпускать, но мы и без того уже были единым целым и быть ближе было просто невозможно. А вокруг нас рокотала беззвучная, могучая будто океанский прибой, песня Гнезда. Я опустился на пыльные истоптанные ковры, Дарина прижалась ко мне, положила голову на грудь, движением, которое любая женщина знает со времён Евы. Прошептала: — Так… так всегда, да? — Нет, так не всегда, — ответил я, обнимая её, и понял, что не вру. — У тебя же были девчонки. — Тебя не было… Дарина тихо, но с гордостью, засмеялась. И лизнула меня в плечо. — Эй, — сказал я. — Надеюсь, у вас не принято после секса откусывать голову? — Такую пустую? — фыркнула Дарина. И снова прижалась ко мне. Она подрагивала, будто никак не могло успокоиться, руки скользили по моему телу. Потом Дарина прошептала: — Помнишь, Наська ляпнула, что я в тебя была влюблена в детстве? — Ну? — насторожился я. — Враньё. Я, конечно, на всех одноклассников Роськиных заглядывалась. Как положено младшей сестре. Но мне нравился такой весёлый, в очках, на Гарри Поттера похожий, его и звали… — Гарик! — поразился я. — Да ну, он балабол… — И ещё такой плотный, серьёзный, молчаливый… — Мишка? — я нахмурился. — Он не плотный, а толстый. Они уехали на Дальний Восток… — И смуглый такой парень, восточный. Имя такое красивое, Тимур… — Ты сейчас всех ребят из класса переберешь, — пробормотал я. — Эй! Да ты же издеваешься! Ты всех подряд называешь! Дарина захихикала, прижимаясь крепче. Я потянул, она оказалась на мне, села, лукаво улыбнулась. Сказала: — Ты, впрочем, тоже ничего так… Я привлёк её — и мы целовались с минуту, пока не поняли, что этого снова для нас мало. А потом просто лежали, прижимаясь и тихо гладя друг друга. Я целовал её лицо, сиреневые глаза больше не сияли, но я знал, что этот свет где-то тут, внутри, рядом. — Больше всего на свете я хотела бы стать обычной… — прошептала Дарина. Я молча поцеловал её. Мы оба знали, что это невозможно. От Гнезда до Комка — всего-то метров сто. Я вошёл, у стойки были две женщины, изучавшие выставленный товар: какие-то мелкие банки и пакеты с рационами. Рационы — понятное дело, они вкуснее, чем государственные пайки, и питаться ими дешевле, если ты хотя бы немножко умеешь искать кристаллы. В нормальных супермаркетах можно купить что угодно, хоть стейк из мраморной говядины, хоть французский коньяк, но всё это дорого, а работы у многих нет. Либо госпайки в картонных коробках, либо рационы из Комков. А в баночках были витаминные добавки, я такие покупал родителям. Действительно крутая штука, даже меня штырит, если съесть пять-шесть таблеток, можно всю ночь не спать и на следующий день никакой усталости. Главное, не есть их больше двух дней подряд, тогда накатит отходняк. Я дождался, пока женщины ушли со своими продуктами и подошёл к стойке. Продавец, кажется, улыбнулся. — У меня вопрос, — сказал я. — Найдутся какие-нибудь патроны к этому пистолету? Я выложил «Макаров» на стойку. Продавцы оружия не боятся. — Найдутся, — сообщил продавец. — Найдётся всё. — А какие-нибудь особые? — Насколько особые? — Чтобы можно было… — я запнулся. — Поразить Изменённого. — Под словом «поразить» вы же не имеете в виду крайнюю степень удивления? — Нет. Под этим словом я имею в виду нанести тяжёлые травмы, повреждения, а возможно и смерть, — разозлился я. Продавец постоял, будто раздумывая. Потом сказал: — Такие патроны найдутся. Магазин будет стоить хорошую рэдку. Я кивнул. — Вся ответственность за ваши действия ложится на вас, — добавил продавец. — Несите, — сказал я. Продавец удалился, но вернулся буквально через пару минут и положил передо мной на стойку магазин от «Макарова». Самый обычный металлический магазин. Внутри желтели патроны. — Как знал с утра, что кому-нибудь понадобится, — сказал он. Я нахмурился. Мне такая прозорливость не понравилась. — Ночью были проблемы у Изменённых. Несложно сделать вывод, что оружие будет пользоваться спросом, — пояснил продавец. — А «Макаров» — самый распространённый пистолет у частных лиц. Хотите такой же магазин для «Калашникова»? — Нет у меня «Калаша», — ответил я, изучая магазин. — Как это работает? — Вставляете в пистолет. Нажимаете спуск. Стреляете. Цель умирает. — Какой-то яд? — спросил я. Продавец не ответил. Я вздохнул и выложил красный кристаллик. Всегда стараюсь один носить с собой. Мало что стоит так дорого, но случаются неожиданности.