– Может, ты скажешь мне, о чем шла речь в разговоре насчёт невесты? Он опустил ногу и наклонился вперед, упершись локтями в колени. – Я скажу тебе больше, чем это. – Когда я не ответила, он продолжил: – Как и все остальное, это было для твоей защиты. Я старалась не обращать внимания на то, что даже посреди ночи Стерлинг Спарроу был поразительно красив. Его темные волосы были более взъерошены, чем обычно, напоминая мне о тех временах, когда я наблюдала, как он запускал пальцы в свою теперь уже волнистую гриву. На его щеках было больше щетины, чем когда он впервые появился в самолете или даже когда я впервые увидела его на парковке. И от того, как он сидел, четко очерченные мышцы его бицепсов вздулись, а большие руки сжались в кулаки под квадратным подбородком. Было почти невозможно не думать о том, что эти руки сделали со мной. Хотя мы были вместе в самолете несколько часов назад, теперь казалось, что прошла целая жизнь. Именно так ощущалось рядом со Стерлингом Спарроу, словно мы знали друг друга всю жизнь, а не только неделю. Но это было не так. Прошла всего неделя с тех пор, как Патрик обманом заставил меня пойти в распределительный центр. Прошла неделя с тех пор, как у меня перехватило дыхание при виде его мрачного взгляда. Семь дней спустя я сидела на кровати в его хижине, одетая только в халат и нижнее белье; эта реальность была трудна для моего усталого мозга, чтобы понять. – Защиты от кого? – спросила я, пытаясь сосредоточиться на нашем разговоре. Стерлинг встал. Я улыбнулась, когда его пальцы снова взъерошили волосы. Может, я начинала понимать хотя бы малую часть этого сложного человека. Пройдя к окну и обратно, он начал: – Я хотел, чтобы этот разговор случился позже. Мой пульс подскочил на ступеньку при мысли о том, что он мог сказать. Я тоже встала. Теперь, стоя босиком, я была на восемь-десять дюймов ниже человека, стоявшего передо мной. И все же, несмотря на его размеры и силу, в отличие от первой встречи с ним, я не испытывала страха перед ним, только перед тем, что он мог мне сказать. Я осторожно придвинулась ближе. Положив руку ему на плечо, я повторила свой вопрос. – От кого мне нужна защита? Когда он не ответил, я спросил: – От тебя? Его губы дрогнули. – Определенно. Я отдернула руку, потрясенная его честностью. – Что? – О, Арания, теперь должно быть очевидно, что не все мои намерения благородны. - Он дразнил край халата на груди. – Всем своим существом я хочу открыть эту обертку. Одним пальцем он провел от моего уха до ключицы и до ложбинки между грудей. Моя кожа горела от его прикосновений, жар затопил тело, когда он откинул мягкий синелевый халат и обнажил кружево лифчика. Мой язык метнулся к губам, дыхание стало глубже. Его темный взгляд не смотрел мне в глаза. Его лазерная точность была сфокусирована на моей груди, как будто он мог видеть сквозь материал. – Стерлинг, – сказала я, возвращая его взгляд к моему. – Ты сказал – поговорить. Он сделал один шаг и еще один, когда мои ноги синхронно двинулись назад, и наши взгляды остановились друг на друге. Мое отступление было недолгим, так как мои плечи столкнулись со стеной. Слабый запах одеколона, смешанный с запахом ночного воздуха и вертолетного топлива, окутывал его, создавая мужскую смесь. Наклонившись вперед, он положил руки по обе стороны от моего лица. С каждой секундой его взгляд темнел. С каждым тиканьем метафорических часов я пересматривала свою прежнюю мысль о страхе перед этим человеком. Стерлинг только что признался, что я нуждаюсь в защите от него. Может быть, да. – Если бы ты только знала, как долго я тебя ждал… - Его низкий голос резонировал, отражаясь от стен. – Солнышко, ты всегда принадлежала мне. Солнышко? Его губы коснулись моего лба. – Твой разум борется с этим, но твое тело знает, что это правда. Я должна была повернуть это вспять, иначе пути назад не было. Я сражалась не с человеком, который держал меня в клетке, а с самой собой. Я ненавидела его прямоту и собственничество, и в то же время это были только два качества, которые заставляли меня хотеть Стерлинга Спарроу. Список рос с каждой минутой, и туман его присутствия не помогал. Я подняла руку к его твердой груди. – Я не знаю, как долго ты ждал. Вот, что ты собирался мне рассказать. Он моргнул, кадык дернулся. – Ты права. Ты должна знать… больше. Он выпрямился, поднял руки и выпустил меня из объятий. – Ты мне расскажешь? – спросила я. Он сделал шаг назад, расчищая пространство между нами. – Сначала ты мне расскажи. – Рассказать тебе что? – Расскажи мне, что ты знаешь о своем прошлом. Мне будет легче, если я пойму, что тебе сказали. Выйдя на середину комнаты, я вздохнула и развернулась. – Черт возьми, Стерлинг. За последнюю неделю ты рассказал мне больше, чем я знала всю свою жизнь. До тебя я только однажды слышала имя Арания. Однажды. Но я никогда не слышала имени МакКри… – я пожала плечами. – …Я имею в виду, думаю, что слышала его, но не в отношении меня. А сегодня Рита называет меня мисс МакКри. – Я хлопнула руками по обтянутым халатом бедрам. – …насколько все плохо? Он качнул головой, сухожилия на шее натянулись, а челюсти сжались. – Я пытаюсь взглянуть на это с твоей точки зрения, но у меня ничего не получается. – Скажи мне, от кого, кроме тебя, мне нужна защита. Впервые я увидела усталость в его выражении, ту же, что чувствовала я. – Моя команда работает над тем, чтобы узнать больше, но в настоящее время я не готов дать тебе определенный ответ. Все, что я могу сказать, это то, что ты стала мишенью. Я покачала головой. – Мишенью для чего? Почему? – Ты действительно не знаешь? Расскажи мне, что знаешь. Доверю ли я Стерлингу Спарроу то немногое, что знаю? Я была готова доверить ему свое тело – я предполагала, что доверила – и несколько секунд назад, я была на грани того, чтобы сделать это снова. Были ли мои свои секреты более ценны? Я доверяла свое тело другим мужчинам, но никогда не делилась с ними правдой своего детства. Был ли Стерлинг другим? – Арания. Его темный взгляд был таким же проницательным, как и на парковке. Стерлинг Спарроу другой. Он знал больше, чем я. Вот почему я согласилась поехать с ним в Чикаго – ради моих близких. Сердце подсказывало, что я могла найти другой способ защитить тех, кто мне дорог. Однако за двадцать шесть лет мне так и не представилось другой возможности раскрыть свои секреты. Сглотнув, я села на край кровати. – Ладно. Все, что я помню о своем детстве, – это мои родители. Его глаза расширились. – Ты помнишь своих родителей? – Приемных, а не биологических. Он кивнул. – Я ничего и никого не помню до них. Они никогда не лгали мне. Я не помню, когда они сказали, что биологически я им не принадлежу, но я всегда принимала это. – Воспоминание скривило мои губы. – Они говорили, что не каждый может создать ребенка, но они были благословлены тем, что получили его. Они называли меня своим даром. – Шмыгнув, я вытерла слезу. – Они были единственной семьей, которую я имела. Когда мне было шестнадцать лет, мой отец, приемный отец, погиб в автомобильной катастрофе. Следующие несколько дней прошли как в тумане, пока однажды днем мама не сказала мне, что мы собираемся покататься. Я ничего не приготовила. Я не знала, куда мы едем – я думала, может, на папину могилу. У нас не было похорон, и я с трудом понимала, что происходит. Стерлинг снова сидел в кресле. Расстояние давало мне силы продолжать говорить, рассказывая историю, которую я никогда раньше не произносила вслух. Никогда. Даже с Луизой. Ей, как и всем остальным, рассказали историю Филиппа и Дебби Хокинс. С годами эти вымышленные родители приобрели очертания и черты характера Байрона и Джози. Было проще рассказывать истории и менять только имена. В какой-то момент Хокинсы и Марши стали для моих родителей синонимами. Иронично, особенно когда на самом деле ни те, ни другие биологически не были таковым. – Куда она тебя отвезла? – спросил он. – В аэропорт. Я помню, что она мчалась на всех парах. – Сцена десятилетней давности прокрутилась у меня в голове. Я скрестила руки на животе, чтобы отогнать холод, который сопровождал её. – Я испугалась. Ее поведение было странным – не в ее характере. Мама была одной из самых разумных и решительных женщин, которых я знала, и она сворачивала перед полуприцепами и вела себя так… Мысль о том, что я собираюсь сказать, никогда раньше не имела особого значения. Теперь это казалось важным. – Как? Мне нужно знать. – Как будто за нами следили. Маленькие морщинки вокруг его темно-карих глаз стали глубже, когда он снова вцепился в подлокотники кресла.