– Голос был Джейсона. Я его слышала. Я прослушала запись! Ли повернулся спиной к огороду. – Спроси его сама, – пожал он плечами. Нина на мгновение остолбенела, потом, бросив початок, помчалась со всех ног. В сердце её зародилась надежда. Она ворвалась в дом мистера Хендрикса и ринулась в гостиную, где совещались мистер Хендрикс и мистер Толбот. – Запись, – выпалила она. – Та, где Джейсон меня предаёт. Лжёт. Она настоящая? Мистер Толбот медленно обернулся и недоумённо посмотрел на неё. – У вас была запись, – задыхаясь, повторила она. – В тюрьме. Где Джейсон говорит, что предательство экснетов – моя идея. Что я предложила выдавать их демографической полиции. Он на самом деле так сказал? Или запись подделана? Мистер Толбот моргнул. – Это имеет какое-то значение? – Ещё бы! – закричала Нина. Мистер Толбот приподнял бровь. – Почему? – спросил он. У Нины было много аргументов, и все они перепутались. – Если он меня не предал, если действительно хотел помочь… значит, любил. Тогда тётя Ценка права, любовь – это всё, и в мире много добра. И, вспоминая о нём, я буду счастлива. А если он меня предал, как мне вспоминать о том времени, проведённом вместе? Только с ненавистью. И как верить другим людям? – Ты месяцами считала, что он тебя предал, – заметил мистер Толбот. – И всё равно поверила Перси, Маттиасу и Алие. И вроде доверяешь Ли, Трею, мистеру Хендриксу и мне. Верно? – Да, но… – Нина не могла объяснить. – Может, мне не сто́ит вам доверять. Вы мне столько раз лгали. Нина удивилась, когда они оба, мистер Толбот и мистер Хендрикс, расхохотались. – И ничего смешного, – возразила она. Мистер Толбот перестал смеяться и вздохнул: – Нина, времена сейчас непростые. Если бы в первую нашу встречу в тюрьме я мог прямо заявить: «Знаешь, лично я ненавижу демографическую полицию. А ты?» И точно знать, что в ответ ты не соврёшь. Но разве можно сейчас такое представить? Сама видишь, трудно понять, что у людей на уме? Как получается, что люди делают гадости с самыми добрыми намерениями, и наоборот, желают зла, а совершают благо… а нам только и остаётся верить всей душой, что когда-нибудь каким-то чудом из этого что-нибудь да получится? Нина взглянула на вымазанные в грязи руки и подняла глаза. – Так запись была поддельной или нет? – снова повторила она. Мистер Толбот посмотрел ей в глаза. – Подделка, – тихо ответил он. – Наши умельцы чего только не слепят. Нина расплылась в улыбке. – Ли не ошибся. Джейсон меня любил, – изумлённо прошептала она. Мистер Толбот и мистер Хендрикс обменялись такими многозначительными взглядами, что Нине показалось, будто рядом с ней Перси, Маттиас и Алия. – Значит, это для тебя самое главное? – уточнил мистер Толбот. – И неважно, что Джейсон пытался уничтожить других детей? Если он тебя любил, то другое зло, что он совершил, не считается? Тебе всё равно? Улыбка на её лице мгновенно погасла. Зачем мистер Толбот снова сбил её с толку? – Нет, нет, – возразила она. – Ничего подобного. Просто, значит, было в нём что-то доброе, человечное. В любом случае он мёртв. Так что я… могу сохранить хорошие воспоминания и не проклинать его. Она размышляла, почему он стал таким, вспоминала, в каком она была отчаянии в тюремной камере, когда её склоняли к предательству Перси, Маттиаса и Алии. Что, если Джейсон отчаялся ещё больше? Что, если он не хотел никого предавать, но не смог справиться с самим собой? Странно было представить Джейсона слабым. Теперь она его даже жалела. Воспоминания останутся с ней навсегда, точно так же, как о бабушке и тётушках. – Нина, – сообщил мистер Толбот, – Джейсон не умер. Я думал, его казнили, но… оказалось, что другая группировка в демографической полиции считает, что он может быть полезен. Я только недавно выяснил, что он работает на демографическую полицию в каком-то сверхсекретном проекте. И это дело чрезвычайно беспокоит тех, кто выступает против правительства. Он на секунду остановился, будто ожидая осмысления сказанного. – Ну так что ты будешь теперь делать? Кинешься к нему помогать, ведь он тебя любит? Нина изумлённо уставилась на мистера Толбота. – Он жив? – всхлипнула она. – Жив? Как ни странно, новость её не обрадовала. Если бы Джейсон умер, она ходила бы с затуманенным взором, вспоминая его, грезя о том, как всё могло быть, прямо как тётя Ценка, мечтательно вздыхающая над книгой. Но он жив и работает на демографическую полицию… – Ну, значит, буду проклинать, – сказала она вслух. – Никогда его не прощу. – С горечью в душе́ жить не сладко, – заметил мистер Толбот. Нина вспомнила, что он потерял Джен, у него была причина вечно ненавидеть власть. Она села на диван мистера Хендрикса. Новости её ошеломили. Она всего лишь маленькая девочка, которая бо́льшую часть жизни скрывалась, слушая глупые истории пожилых дам. Неужели глупые? Все сказки, рассказанные бабушкой и тётушками, были о настоящих людях, выбравших честный путь во времена великих невзгод. А если она воображала, что будет просто сидеть сложа руки, как принцесса, ждать, когда в неё влюбится какой-нибудь принц, то такие сказки кончались плохо. Она посмотрела на мистера Толбота. – Я не собираюсь жить с горечью в душе. Я хочу вам помочь… Что бы такое сделать, чтобы проект Джейсона провалился? Мистер Толбот почти сиял. Нина поняла, что она прошла ещё одно испытание. – Посмотрим, – ответил он. – Посмотрим. Нина вернулась в огород, чтобы помочь Ли рвать кукурузные початки. Солнце уже садилось, отбрасывая на тропу длинные тени. Она шла то в тени, то на солнце. Мысли её тоже резко перескакивали с одного на другое. «Джейсон на самом деле меня любил. Это важно… Но он несёт зло… Почему я предложила мистеру Толботу помощь в борьбе с правительством? А как не предложить после всего, что он для меня сделал? Чем я смогу помочь?» Подходя к огороду, она заметила, что Ли её ждёт. Что бы она ни делала для мистера Толбота, она не будет работать в одиночку. Скорее всего, Ли тоже будет помогать, и Перси, Маттиас и Алия. Нина вспомнила, как одиноко ей было в тюремной камере. Чувствовать себя брошенной и обманутой гораздо хуже, чем голодать, мёрзнуть, носить наручники. Но её не бросили, только предали, случайно. – Ну что? – крикнул Ли, когда она подошла поближе. – Я был прав? Нина не сразу поняла, о чём он говорит. Ах да, о записи и предательстве Джейсона! – Это длинная история, и она ещё не завершилась, – ответила она. Одна глава её истории закончилась, та, в которой она предстала наивной, глупенькой и бесполезной. Она беспокоилась, что люди не запомнят её как Элоди – милой малышкой Элоди. Только теперь она переросла Элоди. И переросла простушку Нину. Теперь ей хотелось, чтобы люди произносили её имя с почтением и уважением. Как Джен Толбот. – Кажется… я вызвалась помочь мистеру Толботу и мистеру Хендриксу бороться с демографической полицией, – сообщила она. Ли посмотрел на неё уверенно и спокойно. – Рад, что ты с нами, – одобрил он. – Добро пожаловать!