– Ну? – сказал мистер Хендрикс. Нина вскочила с дивана, схватилась за спинку коляски, и, наклонив её вперёд, стряхнула мистера Хендрикса на пол. Она кинулась из гостиной, выскочила из дома, спустилась по ступенькам. Она боялась наткнуться на Ли и Трея – где у них «пост»? Около огорода? Но ноги несли её так быстро, что перед глазами всё сливалось в сплошную массу. Она не видела ни их, ни других. Она совершенно неосознанно неслась по лесу к полянке, где оставила голодных детей. – Перси! Маттиас! Алия! – звала она. – Мне нужно вас предупредить… Она тяжело дышала, между вдохами не успевая выговаривать слова. Из-за дерева выглянула Алия. – Нина! – укоряюще воскликнула она. – Что ты шумишь? Услышат! – Не… важ… но… – пропыхтела она. Нина остановилась и отдышалась. Увидела Маттиаса и Перси в тени за кустами. – Меня поймали. Я опять убежала, но они, скорее всего, будут меня искать. Я должна вас предупредить… Она сделала глубокий вдох. Мозгам явно не хватало кислорода. – Здесь больше небезопасно. Вы должны уйти в другое место. Вы сможете. Вы такие умные. – Нина, – запротестовала Алия. – Тогда пойдём с нами… – Нет, – ответила Нина. – Со мной вам нельзя. Меня уже ищут. У меня мало времени. Но я хотела рассказать вам… Ненавистный следователь в тюрьме… специально посадил меня к вам в камеру, чтобы я вас предала. Хотел, чтобы я узнала ваши тайны и рассказала ему. И я могла бы. Если бы мы не убежали, я… – Но ты не рассказала, – перебил Маттиас. – Ты ничего не рассказала демографической полиции. – Я хотела, – призналась Нина. – Джейсон меня предал, и мне хотелось кому-нибудь отомстить. Хотела спасти свою жизнь… – Это ничего, – ответила Алия, подходя ближе. – Я не виню вас за то, что вы мне никогда не доверяли, – продолжала Нина. – Правильно делали. Даже в первую ночь в лесу, когда я должна была караулить, я заснула. – Она призналась в этом с таким облегчением. – Я вам тоже никогда полностью не доверяла. У меня были друзья, которые ничем не помогли мне, не поддержали во время ареста. Тогда я подумала… Нина плакала. Из-за недавних событий: ареста и побега… наверное, из-за того, что они несколько дней питались только овощами… у неё кружилась голова. Но ей было необходимо высказаться. Выложить всё. Скорее всего дети не понимали, что она лепечет. Рассказы о том, как она играла в куклы с тётей Ценкой смешались с историей о походах в лес с Салли и Боннер и встречах с мальчишками из школы Хендрикса. – И хочу, чтобы вы знали моё настоящее имя – Элоди. Будете меня вспоминать – вспоминайте Элоди. Когда Нина закончила рассказ, в лесу стемнело. Ей повезло, что за ней не кинулись вдогонку сразу. Она не видела лиц детей, не могла судить, как они восприняли её откровения. Но впервые после ареста Нина осознала, что поступает правильно. Теперь дети спасены. И она рассказала им правду. – Вам нужно бежать, – спохватилась она. – Ой, погодите… вот. Она сняла с шеи тяжёлый мешок с едой и передала его Алие. – В нём не так уж много, потому что… ну, всё равно лучше, чем ничего, правда же? Слёзы ручьями текли по её лицу. Она обняла Алию. Перси и Маттиас подошли к ним и сгребли в объятия обеих девочек. Так и стояли, обнявшись вчетвером, слегка раскачиваясь, поддерживали друг друга. Нина закрыла глаза, не сдерживая слёз. Но сквозь слёзы она вдруг увидела справа проблески света. Она отстранилась от объятий, вглядываясь в мигающий свет фонарика среди деревьев. Потом увидела другие огоньки, они приближались. – Меня ищут! – шепнула она. – Бегите! Спрячьтесь подальше! У Нины не было времени проверить, убежали дети или нет. Через несколько мгновений фонарик осветил её лицо и раздался громкий голос: – Нина Иди! Надо же! Какая встреча! Перед ней стоял ненавистный человек. 27 Нина в ужасе повернулась, чтобы убежать, но что-то вцепилось ей в руку, схватило за ногу. Она рванулась вперёд и растянулась на земле. – Отпустите меня! – закричала она, хотя, наверное, зацепилась ногой за лиану, а руку царапала ветка. Нина пыталась подняться, но не успела: в лицо светили фонариком, в ушах зазвенел голос её мучителя, ненавистного следователя: – Нина, Нина, Нина, – повторял он. – Всё прошло. Нина попыталась сесть. За руку её держал Перси, а за ногу – Маттиас. Предатели! Они сдали её ненавистному человеку. Алия, улыбаясь, стояла чуть поодаль, рядом с мальчиками. На глазах у Нины появились слёзы. И Алия туда же. Она никак не могла примириться с мыслью, что Алия её тоже предала. – Нет, – простонала она. Потом закричала: – Нет! Ей было наплевать, что её слышали. За спиной ненавистного человека виднелись силуэты десятка людей с фонариками, направленными на неё. Их лица в тени было невозможно различить. Алия вошла в освещённый круг к Нине. – Теперь тебе ничего не угрожает, – счастливо сообщила она. – Ты выдержала испытание. Нина яростно замотала головой, не желая верить своим глазам. – Алия, беги, – прошептала она. Она не знала, чего ей хотелось больше: чтобы малышка была в безопасности или показала, что боится, а не помогала предавать Нину. Алия не сдвинулась с места. Нина подумала, что девочка просто не расслышала. – Алия, беги. Тот человек из демографической полиции. Это он ненавистный человек! – Нет-нет, – отозвался знакомый голос из тени. – Он только притворяется, что работает на демографическую полицию. Это мистер Толбот. Отец Джен Толбот. Ли Грант вышел вперёд и склонился над Ниной. – Ты ведь помнишь, кто такая Джен Толбот? – Ну конечно, – огрызнулась Нина. – Она героиня, борец за свободу третьих детей. Джейсон ещё нам о ней рассказывал. Но… Неожиданно она задумалась, а не ложь ли это. Может, никакой Джен Толбот никогда и не было, или она вовсе не была героиней. Нина изумлённо оглядывала окружавшие её лица. Все прошли вперёд, сгрудившись поближе. Перси и Маттиас помогли ей подняться на ноги, чтобы она всех видела. Ли и Трей с другими мальчиками из школы Хендрикса стояли справа. Ненавистный человек – мистер Толбот? – откашлялся. – Ли сказал правду, – начал он. – Я как двойной агент работаю на демографическую полицию, только для того, чтобы им мешать. Весной я столкнулся с непростой задачей. Один из мальчиков школы Хендрикса рассказал демографической полиции, что там есть несколько третьих детей с фальшивыми удостоверениями личности. Если бы он сумел убедить полицию, что говорит правду, погибло бы несколько человек. Благодаря юному Ли Гранту, а также некоторым расторопным сотрудникам школы, нам удалось сорвать этот план. Но этот мальчик, Джейсон, которого вы все знали, заявил, что у него есть сообщница в школе девочек. Нина Иди. Ты. Так мы вышли на тебя. Только чем дольше я тебя допрашивал, тем больше убеждался в том, что ты совершенно невиновна и ничего не знаешь о планах Джейсона. Однако полной уверенности не было, а поскольку дело касалось жизни и смерти, я должен был убедиться в этом на сто процентов. – Да. Моей жизни и моей смерти, – проворчала Нина, слишком ошеломлённая, чтобы здраво мыслить. – И многих других, – заметил мистер Толбот. – Ты знала правду о десятке детей. «О каждой девочке в школе Харлоу, – подумала Нина. – И о многих мальчиках в школе Хендрикса. Знала, что они бывшие «дети-призраки». Неужели кто-нибудь и правда думал, что я их выдам?» – Почти в то же время информатор демографической полиции в столице сдал троих детей, которые занимались изготовлением фальшивых удостоверений личности, Перси, Маттиаса и Алию. Я пришел к выводу, что в тюрьме им будет перекантоваться безопаснее, чем на улице. Их защитника, Самуэля Джоунса, убили в апреле, на митинге о правах третьих детей. – Так вот кто был «Са…». Вы почти назвали однажды его имя, – заметила Нина, практически для себя. – Он укрывал третьих детей, – прошептала Алия. – Когда родители выкинули нас на улицу, воспитывал нас. Заботился о нас. – Мне показалось, ты говорила, что о вас заботился Бог, – скептически, почти как тётя Листра, съязвила Нина. – Как ты думаешь, ради кого работал Самуэль? – спросила Алия. Нина продолжала качать головой, словно отрицая всё, что слышит. – Перси и Маттиас пообещали Самуэлю не участвовать в митинге, а защищать Алию, – рассказал мистер Толбот. – Потому они уцелели, но их выдал предатель. Потом, уже в тюрьме, они согласились помочь мне провести испытание, чтобы посмотреть, на чьей ты стороне. Если бы ты их предала, мы бы знали, что верить тебе нельзя. Если бы защитила… тебя бы спасли. Нина ахнула, наконец начиная понимать смысл его слов. Если ненавистный человек не верил в дело демографического надзора… если он был двойным агентом и работал против них… тогда всё было наоборот.