– Доброе утро, – сказала Элис, когда я подошел к ней с Оливией на руках. – Как ты, детка? Устала? – Оливия опустила голову на мое плечо. Она не устала. Никогда не жаловалась. Просто ей хотелось быть ближе ко мне. Я крепче прижал ее к себе. – Сойер, а как у тебя дела? – мягко спросила Элис. – Нормально. Почему вы попросили отложить раскрытие результатов ДНК? Они с Джеральдом обменялись взглядами. – Как мы и сказали на слушании, у тебя впереди важные экзамены, – ответила Элис. – И мы… не хотели отвлекать тебя еще больше. – Мы не знали, что в твоей жизни сейчас происходит так много всего, – добавил Джеральд. «Срочная новость, друзья: никогда не будет подходящего времени, чтобы сломать парню жизнь и забрать его ребенка». Слова почти сорвались с губ, но я вовремя остановился. Вражда не привела бы меня к чему-то хорошему, и я не хотел, чтобы Оливия почувствовала ее на себе. «Они тебе нравятся». В голове раздался голос, чертовски похожий на Джексона. – Спасибо вам за это, – неохотно сказал я. Элис нервно улыбнулась. – Мы надеемся, что ты справишься с экзаменом, а когда вернешься, может быть, мы пообедаем все вместе? – Элис, – Джеральд мягко перебил ее. – Я просто предложила. – Конечно. Пообедаем, – согласился я, стараясь не показаться полным засранцем, но, господи, они собирались забрать мою дочь и уехать с ней. Боль обожгла сердце так, что я почти перестал дышать. «Всего пять дней, так? Пожалуйста, боже, больше я не вынесу». Подошла Джилл. – Могу я усадить ребенка в автокресло? Я медленно кивнул. Пора было уходить. Я хотел держать Оливию в своих объятьях вечно или схватить и бежать с ней прочь… Но я просто поцеловал мою девочку в щеку. – Я люблю тебя. Скоро увидимся. – Я передал Оливию в руки Джилл. – Веди себя хорошо, милая. – Веи ся холошо, папочка. В груди все сжалось, и я занялся выуживанием бумажки из кармана, чтобы отвлечься. – Это название отеля в Сакраменто, где я остановлюсь, – сообщил я Эбботам. – Это мой номер телефона. Это номер Дарлин, соседки сверху, и Елены. «Помните их? Моя безответственная, нелицензированная няня и соседка-наркоманка?» Эти слова я тоже не произнес вслух, спрятав их за жесткой, лишенной всяких эмоций маской. – Если вам что-то понадобится и вы не сможете дозвониться до меня, позвоните кому-то из них, – попросил я. – Обязательно, – ответил Джеральд. Они оба, казалось, ждали, что я сделаю и скажу что-то еще. – Ладно… вот и все, наверное, – пробурчал я. Очевидно, это были неправильные слова. Джеральд поджал губы и проводил супругу к машине. Элис подарила мне последнюю, маленькую улыбку. – Удачи. Я смотрел, как они забираются в машину и как взревел двигатель. – Господи, помоги мне пройти через это, – прошептал я. Я не мог пошевелиться. Как и в прошлые выходные, я прирос к асфальту, пока внедорожник с Ливви, надежно пристегнутой внутри, не скрылся за углом. Невозможно было уйти: если бы суд предоставил Эбботам полную опеку, я бы преследовал их машину до тех пор, пока в моих легких не осталось бы кислорода. Глупая затея. Никакой пользы от этого не будет, если закон встанет на их сторону. «Пошел ты, закон». Меня не покидало ощущение, что закон предал меня, когда я так старался всю жизнь выступать на его стороне, был его защитником. И теперь мне предстояло посвятить три дня тому, чтобы доказать, что я все еще могу это делать. Я вернулся в квартиру. Внутри висела непривычная тишина, которая лишь усиливала мое одиночество. Ни единого звука, который напомнил бы мне об Оливии: ни ее детского лепета, ни грохота деревянных кубиков, которые она так любила складывать. Радионяня молчала, ее кроватка пустовала. Я отказывался признавать, что это было предвестием моего ближайшего будущего. Но это было тяжело. Чертовски тяжело. Я поставил кофейник и, пока кофе заваривался, сел за свой рабочий стол и придвинул учебные материалы к себе. Но все сливалось в мешанину из уже знакомой информации. Я этот материал знал от и до. Все эти бесконечные, бессонные ночи не прошли даром. Я был готов к экзамену как никогда. Я закрыл учебник и продолжил сидеть в непривычной тишине своего дома. В желудке громко заурчало, и я поплелся на кухню в поисках чего-нибудь, пригодного для микроволновки, но обнаружил остатки запеканки Дарлин. Вытащил из холодильника форму для запекания, накрытую фольгой, и поставил на столешницу. Желудок все еще жаловался, но я ощутил новое, совершенно другое чувство голода, которое распространялось по всему телу, словно огонь, не имеющий ничего общего с едой. Мне нужно было увидеть Дарлин, мои руки хотели коснуться ее, мой измученный мозг нуждался в ее звонком смехе, а каменное сердце желало быть с ней и дать шанс тому, что возникло между нами. Реальный шанс. «Как? Как я могу быть с ней, если мое сердце может разбиться от одного удара молотка судьи?» – Черт, – сказал я, пряча в холодильник запеканку. Наверху тоже стояла тишина. Ни единого скрипа. Вероятно, Дарлин еще спала или вышла на пробежку, или готовится к вечернему выступлению. Джексон с элегантностью слона в посудной лавке разузнал у Дарлин адрес театра, который тут же отпечатался в моей памяти. Она изо всех сил пыталась свести важность события к минимуму, но я-то знал правду. Она не танцевала четыре года. Это событие для нее много значило. Телефон зазвонил, и я взглянул на номер. «Помяни черта…» – Здорово, Джекс. – Звоню убедиться, не избил ли ты двух милых старичков и не мчишься ли в Мексику с Ливви в их белом «Бронко». – В белом «БМВ», – нудно ответил я. – Такая мысль проскочила раз или два. Из динамика раздались какие-то щелкающие и шипящие звуки. – Что ты делаешь? – поинтересовался я. – Еду на выпускной к брату, – ответил Джексон. – Поставил телефон на громкую связь. Итак, слушай. Шоу Дарлин. – А что с ним? – Ты ведь идешь, да? Я мельком взглянул на запеканку с тунцом. – Не знаю. – Черт возьми, Хаас, – почти прокричал Джексон. – Да что, мать твою, с тобой не так? От внезапного вопроса я застыл как вкопанный и озадаченно моргнул. – Что не так со мной? С чего бы мне, мать твою, начать? Думаешь, мне легко сидеть здесь, зная, что она всего в десяти ступенях от меня? – Так тащи свою задницу наверх. – И что мне сделать? Переспать с ней? Начать отношения? А что будет после слушания в следующий четверг? Если я проиграю, уже никогда не смогу быть тем прежним милым парнем, Джекс. Это уничтожит меня. Навсегда. – Почему ты так уверен, что проиграешь? – Да, я не слишком оптимистично настроен, – съязвил я. – Не знаю, что еще могу сделать. – Ты можешь начать с того, что перестанешь относиться к Эбботам, как полный засранец. Они хотят понравиться тебе, Сойер, но ты совсем не упрощаешь им задачу. Более того, они хотят, чтобы и тебе понравились они. Отсрочка с результатами теста? Подарок для тебя. Ты хотя бы поблагодарил их? – Да, – выплюнул я. – Поблагодарил. Что за хрень, Джексон? Мне послать им подарочную «спасибо-что-пока-не-забрали-у-меня-дочь» корзину? Мне нужно целовать им зад за эту подачку? Если они хотят мне понравиться, пусть оставят нас с Оливией в покое. Я бы позволил им видеться с ней. Быть частью ее жизни. Я желаю этого для нее всем сердцем, но на своих условиях. – Ты должен понимать, что получить желаемое можно, лишь предоставив что-то взамен, а не просто вычеркнув это. Прекрати, черт возьми, вычеркивать людей из своей жизни.