«Я люблю его». Мысль прошибла меня жаром и разрядом тока одновременно. «О боже, я люблю его. Как же я люблю его». Я была влюблена в Сойера, потому что в этот самый момент его счастье – целостность его сердца – единственное, что было для меня важным. А еще я поняла, что все предыдущие разы это вовсе была не любовь. Слепая одержимость моего одинокого сердца. В зале суда я не думала о себе ни минуты. Только о любви к Сойеру и об искренней надежде, что ничто не сможет причинить ему вреда. Я впитывала каждую его эмоцию, пытаясь понять, что случилось в той комнате. Его глаза покраснели, он выглядел таким потрясенным. Вздохнув – с облегчением? – он что-то ответил на вопрос Джексона с улыбкой. Когда они пересекали зал суда, его глаза нашли мои. Его улыбка стала шире, а затем он отвернулся, вернувшись на свое место. Я затаила дыхание. Судья прочистил горло. – Истцы обратились с ходатайством об отсрочке оглашения результатов ДНК-теста до тех пор, пока ответчик не завершит сдачу экзамена на адвоката, который должен состояться в следующий понедельник. Ходатайство удовлетворено. Результат теста останется закрытым, пока суд снова не соберется здесь в следующую пятницу. Истцам, в дополнение к их заранее оговоренной опеке на выходных, предоставляется временная опека над Оливией Эббот на трехдневный срок, пока мистер Хаас будет сдавать экзамен. Слушание отложено. Он ударил молотком, и Сойер рухнул на стул. Подошли Эбботы, и они обменялись парой фраз. Джексон пожал руку мистеру Эбботу. Элис Эббот подошла к Сойеру, и мне показалось, что она изо всех сил сдерживала свое желание прикоснуться к нему, обнять его. Они выглядели, как мать и сын, и в моей груди затеплилась надежда. Между ними проскочили еще пара фраз, а затем Эбботы ушли, кивнув мне. Я поспешила к Сойеру и Джексону. – И что все это значит? – Это значит, что Эбботы не хотят, чтобы Сойер плохо сдал экзамен, – ответил Джексон. – Мы не выиграли, но эта задержка дает мне надежду на то, что Эбботы готовы проявить гибкость. – Он подтолкнул Сойера локтем. – Или они поддались твоему мужскому проявлению эмоций. Сойер тяжело вздохнул. – И что мне теперь делать? – Они забирают Оливию с завтрашнего утра до среды, – сказал Джексон. – У тебя есть выходные на повторение материала, а затем Большой тест, который ты собираешься взять штурмом. Сойер кивнул. – Так мы можем идти? Я хочу поскорее вернуться к Оливии. Мы покинули зал суда. Светило яркое солнце, почти такое же яркое, как и улыбка Джексона, когда мы подошли к седану, который ему предоставила его компания. Казалось, весь мир успел измениться, пока мы находились в здании суда. – Итак, Дарлин, как жизнь? – спросил Джексон, когда мы шли на парковку. – Есть какие-нибудь увлекательные планы на выходные? Я улыбнулась, заражаясь его оптимизмом и безупречным чувством юмора. – Ха, ага, в субботу вечером у меня выступление. Боковым зрением я заметила, как Сойер поднял голову, но с большим усилием удерживала взгляд на Джексоне. – Впрочем, это неважно. Небольшое представление в полупустом театре. Вместимостью до пятидесяти человек. – Я нервно усмехнулась. – Если мы заполним хотя бы десять, то это будет полный успех. – Черт, у моего брата завтра выпускной в Окленде, иначе обязательно пришел бы, – сказал Джексон. – Не знал, что ты состоишь в труппе. – Я бы не называла это труппой, – ответила я. – Она очень маленькая. Я пошла на прослушивание, чтобы просто попробовать себя, понимаешь? Водитель седана открыл перед нами дверь. – Что ж, ни пуха ни пера. Подожди, я могу такое говорить танцору? Или только актерам? – Если ты желаешь мне удачи, конечно, то спасибо. Мы забрались внутрь автомобиля, и я снова оказалась зажата между Сойером и Джексоном. Бедром я прижималась к Сойеру и чувствовала это каждой клеточкой своего тела. «Только теперь я знала, что люблю его». Нас высадили первыми, и Джексон вышел попрощаться. – Я отвезу тебя в Сакс в воскресенье, не забывай, ты все сдашь. Ты готов. – Спасибо, – ответил Сойер, – за все. – Ты проделал большую работу. – Джексон улыбнулся и посмотрел на меня, приподняв бровь. – А ты взорви этот пятидесятиместный зал своими танцами, хорошо? Кстати, где это будет? Так, на всякий случай, вдруг я пораньше улизну с вечеринки. – Эм, в восемь часов в театре «Браун Бэг» на Кэпп-стрит. Но правда, все в порядке. Ты не обязан. На поиск места для парковки уйдет больше времени, чем на просмотр всего шоу. – Для этого и существует эта малышка. – Он стукнул машину по крыше и с улыбкой взглянул на Сойера. – Или «Убер». Или трамвай. Или автобус, – перечислял он с улыбкой. – Берегите себя, вы двое. Мы остались с Сойером наедине на улице. – Спасибо, что пришла сегодня. – Я ничего не сделала… – Неправда, – сказал Сойер. – Я был рад, что ты пришла. Думаю, это помогло мне подобрать нужные слова, когда я больше всего в них нуждался. В груди разлилось тепло. – Рада, что смогла помочь. Сойер перевел взгляд на дом. – Не хочу ехать в Сакраменто, – тихо произнес он. – Такое чувство, что я теряю драгоценное время, которое у меня осталось с ней. Я слишком напуган, чтобы позволить себе думать, что сегодня было нечто большее, чем отсрочка казни. Я взяла его за руку. – Эбботы – хорошие люди. Даже если они получат полную опеку, то не заберут у тебя Оливию, я чувствую это. Ты имеешь право на частичную опеку или посещения… – Я не хочу этого. Мне нужна полная опека. Навсегда. – Я понимаю. Но думаю, что каким-то образом все наладится. Просто пока мы не знаем об этом. Он кивнул. – Не могу позволить себе расклеиваться сейчас. Да и вообще. Только после экзамена. – Внезапно он посмотрел на меня, и в глазах снова появилась боль. – Пять дней, Дарлин. Господи, я бы хотел… – Чего? – мягко спросила я. – Скажи мне. Его челюсти сжались, черты лица заострились от гнева, как и каждый раз, когда его захватывали эмоции и он не знал, как с ними справиться. Темные глаза сконцентрировались на мне. – Мне бы хотелось, чтобы Оливия осталась с тобой. Я пошатнулась от этих слов. От слов, которые означали безоговорочное доверие. Что мое прошлое не пугало его. Это было похоже на проблеск надежды, что у нас, возможно, еще есть будущее, даже если мы его не видели. Горячие слезы навернулись на глаза. – Мне тоже… – ответила я. Глава 23. Сойер В дверь постучали ровно в восемь утра. Я умыл и приодел Оливию, а молния на сумке была готова лопнуть от количества вещей. «Как и в тот день, когда Молли оставила ее мне». – Я не отдаю ее, – пробурчал я, запихивая стакан-непроливайку в боковой карман. – Это всего на пять дней, а потом… Дальнейшего будущего я не видел. Подготовка, учеба и планирование не помогли выбраться из неизвестности. Я снова чувствовал себя тем ребенком, который стоял в фойе своего дома, окрашенного в красно-синий цвет, с ужасным предчувствием, что что-то должно произойти. В дверь снова постучали. Я поднял Оливию с пола. – Пошли, детка. Пора повидаться с бабушкой и дедушкой. Я передал Оливию Эбботам под мягким сентябрьским солнцем. Улыбки на лицах Джеральда и Элис были искренними, и ненавидеть их казалось невозможным. «Но если они заберут у меня Оливию, то что мне останется делать?» Назначенный судом инспектор, добродушная женщина по имени Джилл, ждала около «БМВ», пока мы с Эбботами стояли в неловкой тишине.