– Да. Конечно. А почему нет? Я уже не та идиотка, какой была в Нью-Йорке, которая вешалась на первого встречного. Уже нет. Макс подбородком указал на небольшую трибуну, где стояла Анджела, призывая всех к тишине. – Расскажи это им. – Сегодня к нам присоединился новый человек, – сообщила руководитель программы. – Пожалуйста, поприветствуйте Дарлин. Группа повернулась на своих местах и зааплодировала. Макс подтолкнул меня в бок. Он наконец-то сменил мрачную гримасу на ободряющую улыбку. – Вперед. Давай посмотрим, что у тебя есть. Я направилась в сторону небольшой сцены в передней части зала. Как же сильно я ненавидела эту часть: вставать и рассказывать свою историю перед кучкой незнакомцев. Это должно было заставить меня почувствовать сплоченность, убедить продолжать сражаться со всем, что я натворила и кем была; подтолкнуть меня рассказать обо всем вслух, не притворяясь, что ничего этого не было. Но мне казалось, будто я делюсь историей своей слабости снова и снова. – Привет. Меня зовут Дарлин. – Привет, Дарлин, – прозвучало в ответ. «Уф, как глупо». В общих чертах я обрисовала свою историю. Три месяца тюрьмы за хранение, условно-досрочное освобождение, передозировка на новогодней вечеринке, еще одно условно-досрочное и, наконец, полная свобода, но с обязательными собраниями трижды в неделю. – И как ты себя чувствуешь на новом месте? – спросила Анджела, когда я собралась занять свое место. – Отлично. Хорошо. Я счастлива быть здесь, в новом городе. Начинать все сначала. Ну, кроме этих собраний. АН везде одинаковы, куда бы вы ни отправились, верно? – я прыснула от смеха. Но никто не засмеялся в ответ. Когда я вернулась на свое место, Макс переменился в лице. – Разве мама не говорила тебе, что если будешь корчить гримасы, то они навсегда останутся на твоем лице? – прошептала я, пока другая девушка, Келли, подходила к трибуне, чтобы продолжить свою историю, начатую на прошлом собрании. – Позже, – сказал Макс и дернул подбородок в сторону выступающего. – Слушай. После собрания несколько членов группы представились мне и пожали руки. Две девушки и нервный парень предложили немного развлечься и сходить куда-нибудь выпить кофе, и я вежливо отказалась, сославшись на работу. Для себя решила, что бывшей наркоманкой позволю себе быть только здесь. В этом зале находилась прежняя Дарлин. Но во всех остальных местах – новая «Я». Я схватила свой рюкзак, пока Макс и Анджела разговаривали около трибуны. Они оба одновременно посмотрели на меня, словно родители, пытающиеся разобраться, как поступить с проблемным ребенком. «Ну и пусть, – подумала я. – Прошлое останется в этих стенах. Именно это и подразумевает под собой анонимность. Никто не должен знать. Сойер не должен знать…» Он снова пробрался в мои мысли, и сей факт нервировал меня. Пребывание здесь раздражало. Я резко подорвалась и направилась к двери, ощущая себя так, словно за мной гонятся призраки прошлого. Макс уже стоял на улице, все еще хмурясь. – Полагаю, тебя не впечатлил мой дебют? – спросила я, стараясь придать голосу легкости. – Казалось, словно ты зачитываешь список своих покупок. – Что ты имеешь в виду? Я рассказывала свою историю. – Ага, скорее, кратко изложила сюжет. Пункт первый: я принимала наркотики. Пункт второй: меня поймали. Третий пункт: я приняла еще больше наркотиков. – Да. И что? – огрызнулась в ответ. – Слушай, не думаю, что мне есть что рассказывать, если честно. Я завязала и чиста уже в течение долгого времени. – Я расправила плечи. – Не собираюсь возвращаться к прошлому. Я достигла дна и вышла с другой стороны. Конец истории. – Достигла дна? – Да. – Когда? – Ты что, не слушал? Когда полтора года назад у меня случился передоз на новогодней вечеринке. – Я слышал, но ты не упомянула о том, что для тебя значило «дно». Или на что это было похоже. – А ты-то сам, как думаешь, что это было? Отстойно! Но сейчас я чувствую себя прекрасно. Зачем мне говорить обо всем том дерьме, если я уже с ним покончила? Макс скрестил руки на своей широкой груди. – Значит, ты здесь только потому, что так приказал в суд? Я вздохнула. – Я не хочу облажаться, Макс. Этого и ожидает моя семья. Но я стала лучше, чем была. У меня есть сертификат массажистки, хорошая работа, новое начало. Я обязана верить, что худшие дни остались позади, понимаешь? – Я усмехнулась, осторожно толкнув его в плечо. – Я собираюсь доказать родителям, что они ошибаются, вот увидишь. Выражение лица Макса немного смягчилось. – Я не могу рассказывать тебе о том, как бороться с зависимостью, Дар. Это длинный, мрачный путь, который каждый зависимый должен пройти самостоятельно. Но как твой спонсор могу указывать лишь на дорожные знаки, которые ты не должна упустить и которые уже прошел сам. – И? – И вот тебе мое полупрофессиональное мнение: ты прошла куда меньше, чем тебе кажется. Я хотела было начать спорить, но замерла на полуслове. Так и поступают наркоманы. Говорят о том, что они больше не зависимы. Но я избавилась от этой пагубной привычки. Действия теперь значили для меня больше, чем слова. – Тогда я докажу, что и ты ошибаешься. Глава 7. Сойер – Позволь уточнить, – сказал Джексон, поднимая штангу и удерживая ее вес. Пот стекал по его вискам прямо на скамью. А я стоял над ним, подстраховывая. – Твоя новая соседка… – Он снова опустил штангу на грудь. – Она горячая, забавная, ведет себя с Оливией «так естественно», – поддразнил он меня и поднял штангу вверх. – И ты ее выгнал. Я помог ему установить штангу на место, и он сел, втягивая воздух. – Все было не совсем так, – ответил я. Мой лучший друг окинул меня взглядом. Ранним утром в понедельник в спортзале Гастингса всегда было мало народу, так что Джексон мог спокойно читать мне лекции без перерыва, одновременно качая мышцы. – Я люблю тебя, бро, но ты все свои мозги растерял. – Да ладно, Джекс, ты же знаешь о моем обещании. – Я направился к силовому тренажеру на трицепс. – Что, черт побери, я должен был сделать? – Это вопрос с подвохом? – Джексон подошел к стойке с гантелями, взяв в каждую руку по сорок фунтов, и встал лицом к зеркалу. – Забудь ты о своем обещании и пригласи ее на свидание. Или затащи в постель. Или позови на свидание, а потом отведи в постель. «Затащить Дарлин в постель». Моментально в моем воображении вспыхнула она: обнаженная, прижавшаяся ко мне; ее темные волосы рассыпались по моей подушке, а лучезарная улыбка светилась в приглушенном свете утра. Я раздраженно встряхнул головой. – Нельзя закрутить однодневный роман с человеком, который живет в одном доме с тобой. Это безумие. – А нечто большее, чем одна ночь, невозможно? – спросил Джексон, приподняв бровь. – Да. Если все пойдет наперекосяк – а так оно и будет, – то мне придется переехать. Друг усмехнулся, сузив глаза. – Погоди. Если вся эта ситуация с милой Дарлин настолько безнадежна, то почему мы ее обсуждаем? Ты хочешь, чтобы я образумил тебя, верно? «Черт бы его побрал». – Ошибаешься, – ответил я. – Я просто поведал тебе о последних новостях. О новой соседке в моем доме. – Я услышал, как глупо это прозвучало, но продолжил говорить, словно мог похоронить свои слова в следующих: – Мы слишком разные. Несовместимые. Она… «Беззаботная». – Она несерьезная, – сказал я. – А я да. – Преуменьшение века, – пробормотал Джексон. – Так она веселая? Тебе нужно немного повеселиться. Ты отчаянно в этом нуждаешься. – Что мне нужно, так это закончить учебу, а после сдать экзамен. Кроме того, – добавил я между подходами, – она не заинтересована в отношениях. Она сказала, что переехала сюда, чтобы работать над собой, что буквально означает: «Я молодая горячая женщина, которая не желает тусоваться с парнем и его ребенком». – Я потянул трос изо всех сил, заставив свои мышцы вопить. – Она будет ходить на вечеринки. Свидания. А у меня нет ни времени, ни средств, не говоря уже о той внутренней энергии, которую придется вкладывать в девушку. – Подожди-ка, – на лице Джексона засияла победная улыбка. – За все пять лет нашего знакомства, ты никогда не употреблял слово «девушка» в моем присутствии.