— Здравствуй, Гай, — ответил ему Ворон. — Какими судьбами оказался в нашей глуши? Вроде бы форпостов твоего конклава в наших краях не имеется? И зачем тебе столько сопровождающих? — Ты все неверно понял, друг мой, — заулыбался мой бывший наниматель. — Это не они меня сопровождают, а я их. Да-да, вот так разложились карты. — Чудные дела творятся в этом мире, — вздернул брови Ворон и оперся двумя руками на камень стены. — Архимаг, ключевая персона в магическом мире — и у кого-то на посылках? — Не передергивай, дружище, — шутливо погрозил пальцем мастер Гай. — Не на посылках. Просто меня попросили о помощи, вот и все. Заметим отдельно, что эта просьба последовала не просто так. Увы, мой дорогой Герхард, твой скверный характер известен всему Рагеллону, причем разговоры о нем небезосновательны. Репутация, друг мой, репутация, вот что определяет существование мага на белом свете. Потому иерархи Ордена Истины и обратились ко мне, попросив взять на себя обязанности… Мммм… Назовем это так — парламентера. — Или как к наиболее умелому из магов? — жестко уточнил Ворон. — К тому, кто сможет оказать военную помощь, если я откажусь выполнять то, что мне будет предложено? — Не без того, — с легкостью признал его правоту мастер Гай. — Герхард, это жизнь. Она отличается от наивных рыцарских романов, которыми ты зачитывался в библиотеке замка Терье, где мы с тобой провели столько незабываемых лет тогда, когда сами были подмастерьями. Да и потом мы на подобные темы беседовали неоднократно. В последний раз, если не ошибаюсь, после того как мы чудом выбрались из подземелий Змеиного острова? Тех, в которых я чуть не погиб из-за твоей расхлябанности. Против своей воли мы заулыбались. Наш учитель читал рыцарские романы? Даже Гелла, особа возвышенная и романтичная, считала их наивным бредом, на который не следует тратить время. А я задумался вот о чем — тот ящик с книгами, что был откопан мной в куче хлама, он, часом, не Ворону ли принадлежал? — Ты путаешь, Гай, — усмехнулся наставник. — Согласен, я всегда был порядочным раздолбаем, но в тот раз моей вины не было совершенно. В подземельях тебя подвела банальная жадность. Зачем ты начал ковырять кинжалом глаз золотой змеюки? «Алмазы, алмазы». Эви ведь предупреждала тебя, что это, скорее всего, не просто статуэтка из драгоценного металла, а идол. Сиречь — символ бога, пусть даже и давно покинувшего этот мир. — Слушать ваши воспоминания довольно интересно, но они не более чем пустая трата времени. — Один из представителей Ордена Истины скинул с головы капюшон. Впрочем, он мог этого и не делать, мне достаточно было лишь услышать его голос, чтобы понять, кто стоит перед нами. — Мы здесь не за этим. — Ох ты! — хлопнул себя ладонями по ляжкам Мартин. — Никак Форсез? Великие боги, это кто ж тобой так распорядился? Он не входил в число тех, кому мы рассказали о том, что случилось с нашим бывшим соучеником, потому искореженный лик Виктора для него был в новинку, как и для доброй половины тех, кто стоял на стене. Впрочем, ради правды следует заметить, что те, кто знал о произошедшем, и то скривились. Очень уж свежеиспеченный чернец мерзко выглядел. — Тварь из Бездны, — удостоил ответом Мартина Виктор. — Но случилось это по вине одного из вас. — Ты сам выбрал свою судьбу, — возразил ему наставник. — Повторю тебе то, что минутой ранее говорил архимагу Туллию — не следует перекладывать собственные ошибки на чужие плечи, это недостойный поступок. Я в курсе того, что случилось, и полностью с тобой не согласен. — Мне безразлично то, что вы думаете, — равнодушно сообщил Форсез. — Я здесь не за этим. У меня другая миссия. — Так изложи то, зачем пришел, — предложил Ворон. — В самом деле — что мы тратим время? Скоро ужин, да и холодать начинает. Приступай, Виктор, я готов тебя выслушать. А я тем временем смотрел не на них, а на Агриппу. Впрочем, он тоже меня заметил, и по его лицу было ясно, что он очень, очень зол. Подозреваю, что окажись я сейчас рядом с ним, то мало бы мне не показалось. Впрочем, я и сопротивляться бы не стал. А смысл? Когда виноват — тогда виноват. Форсез тем временем достал откуда-то из рукава пергаментный свиток, неторопливо распрямил его и громко возвестил: — Высшие иерархи Ордена Истины, руководствуясь законами и властью, врученной им всеми владыками земными, обвиняют тебя, маг Герхард Шварц, также именуемый «Ворон», в злодеяниях, противных людской натуре. В вину тебе вменяется черная волшба, запрещенная во всех землях Рагеллона, смертоубийство, измена роду человеческому, а также оборотничество. — А растление малолетних? — перебил Виктора Гарольд. — Что? — как мне показалось, немного растерялся наш бывший соученик. — Ну малолетних наш учитель растлевал? — пояснил Монброн, а после еще и жестом показал, что он имел в виду. — Просто без этого список неполный выходит. Недостаточно убедительный. Убийства, волшба… Как-то слабовато. А вот если растление — то это да, это прямо гнусь какая! Первостатейная! Осознавая всю неприятность ситуации, мы все равно не смогли удержаться от смешков. — Остроумно, — без тени улыбки произнес Форсез. — Считай, Монброн, что ты только что заработал себе казнь колесованием. Насмешка над Орденом Истины — большая провинность, которую без наказания оставить нельзя. — Вот тебе и раз! — озадаченно почесал в затылке Гарольд. — А я думал, что меня сожгут! — Смерть — это тоже награда. — По лицу Форсеза пробежала мгновенная судорога. — И ее надо заработать. Орден учитывает все, что делалось, делается и будет сделано. Я бы добавил к этому «помни о моих словах», но в этом уже нет смысла. — Замолчи, — остановил Ворон Монброна, который открыл рот, собираясь выдать очередную хлесткую фразу. — Сейчас же. Форсез, продолжай. Что там дальше? — Дальше. — Мне показалось, что Виктор был немного расстроен таким решением нашего наставника. — Дальше все просто. «Герхарду Шварцу предлагается добровольно предать себя в руки Ордена, дабы тот мог, справедливо взвесив все его грехи, вынести суждение о том, какой смерти повинен рекомый маг. Если же этого не случится, употребить все силы на то, чтобы схватить оного злодея, ввергнуть его в узилище и судить, учитывая сопротивление Ордену наравне с теми злодеяниями, что совершены ранее, но уже без какой-либо снисходительности». Тут еще подписи и титулы тех, кто данный документ составил, но они же вам не очень интересны, месьор Шварц? — Совершенно неинтересны, — подтвердил мастер. — Ну что я могу сказать? Прозвучало здорово. Я бы сказал — оптимистично. — А как по мне — ерунда какая-то. — Мартин сплюнул за стену. — Что так смерть, что эдак. В чем тогда смысл? — Ты имеешь в виду — зачем мне отдавать себя в их руки? — уточнил Ворон. — Верно? — Именно, — кивнул Мартин. — Хороший вопрос, — похвалил его наставник. — Но перед тем, как я на него отвечу, я снова хочу обратиться к господину Форсезу. Виктор, в том свитке, что вы держите в руках, точно больше нет никакой важной информации? Кроме перечисления имен тех, кто его составил? Мне кажется, вы все же прочитали его нам не целиком. — Там еще есть небольшая сноска, — подал голос один из тех чернецов, что стоял рядом с Форсезом. — Касательно ваших учеников. — Вот, — поднял вверх указательный палец Ворон. — И что же она гласит? Это важно. — Их предписывается заковать в цепи и препроводить в Миклайт, в главное узилище Ордена, — с готовностью сообщил ему человек в капюшоне. — Для дознания. — Называйте вещи своими именами, — потребовал у него наставник. — Для пыток и последующей казни. — Если ваши подмастерья будут в достаточной степени благоразумны и не станут чинить препоны следствию, то пытки не понадобятся, — возразил ему чернец. — Более того — возможно, вина некоторых из них будет сочтена не настолько великой, чтобы доводить дело до казни. Возможно, они отделаются бессрочной каторгой. — Это в корне меняет дело, — оживился Карл. — А что? Каторга — отличное место. Свежий воздух, физический труд, и рядом только те, кто с тобой всегда в одной упряжке. До чего добр и щедр Орден Истины! — Не замечал раньше за тобой склонности к тонкой иронии, — поморщился наставник. — И вообще, Фальк, ты непредсказуем, как мой кишечник после пары литров яблочного вина. Таланты в тебе просыпаются именно тогда, когда это никому не нужно. — Герхард Шварц, маг, — вступил в разговор еще один чернец, обладатель хорошо поставленного голоса. Надо думать, это был их главный, потому что предыдущие ораторы тут же потупились. — Орден довел до вашего сведения свои требования, в которых предлагает вам покинуть свое обиталище и предаться в наши руки добром. Тем самым вы облегчите свою участь и участь своих учеников. В противном случае мы все равно добьемся своего, но на снисхождение тогда никому из вас рассчитывать не придется. — Ворон, не дури, — подал голос мастер Гай. — Ты сколько угодно можешь рядиться в маску отупевшего пропойцы, но я-то знаю, что твой ум все так же остер. Не будь здесь меня, может, у тебя и были бы хоть какие-то, хоть минимальные шансы выскочить из этой ловушки. Но сейчас… Не осложняй ситуацию, не ухудшай свое положение, выходи из замка. И тогда дело обойдется без пыток, ручаюсь. И еще я гарантирую тебе быстрый огонь. Слово архимага. — «Быстрый»? — непонимающе глянула на де Лакруа Луиза. — Это он о чем? Робер пожал плечами, давая ей понять, что тоже не знает. — Магов сжигают на кострах по-разному, — пробубнила Аманда, которая, оказывается, тоже пожаловала на стену. — На быстром огне и на медленном. Быстрый — это как милость. Пламя высокое, жар чудовищный, смерть скорая. Ну а медленный… Сами понимаете. Чего ж не понять. Дым, разрывающий легкие, боль, поднимающаяся от ног все выше и выше, и свист толпы, которая охоча до зрелищ. Боги, не дайте мне такую смерть! Лучше уж прямо сегодня, тут, на стене, в бою. Ну или близ ворот. Лучше там упасть на снег, заливая его своей кровью, чем задыхаться от дыма и выплевывать в огонь свои легкие, понапрасну призывая скорую смерть. — Я готов сдаться, — громко крикнул Ворон, заставив нас всех уставиться на него непонимающими взорами. — Да-да, готов. Но у меня есть одно условие! — Орден не заключает сделки с магами, запятнавшими себя черной волшбой, — бесстрастно произнес Форсез. — Замолчите, молодой человек, — нахмурившись, велел ему мастер Гай, и Виктор его послушался. — Говори, Герхард. Я догадываюсь, разумеется, о чем пойдет речь, но ты все равно излагай свое условие. — Ну да, оно очевидно, — признал Ворон — Я хочу, чтобы вот эти молодые люди, мои ученики, беспрепятственно покинули замок. Все, без исключения. Спустя два часа после того, как они уйдут и мной будет получено подтверждение того, что они не были схвачены за ближайшим поворотом, я выйду из ворот и предам себя в ваши руки. Интересно, как он собирается получить подтверждение того, что нас отпустили? Хотя — это Ворон. Наверняка какие-то наметки у него имеются. — Континент невелик, — с усмешкой произнес архимаг. — Они все равно раньше или позже все попадутся в наши силки. — Это их шанс, — улыбнулся Ворон. — Видишь ли, он у них уже был, но я, по своей самоуверенности, его отобрал. Теперь хочу вернуть. Долг — такая штука, Гай, ты же знаешь. При жизни он тяготит, а ближе к смерти не дает спокойно умереть. — Никуда я не пойду, — заявил вдруг Фальк. — Вот еще. Это и мой дом тоже. Не хватало еще, чтобы тут всякие к нему приходили и меня начинали стращать! — Я придерживаюсь той же точки зрения, — поддержал его Эль Гракх, и хотел сказать что-то еще, но наставник остановил его взмахом руки. — Отец-настоятель, — оживился вдруг Форсез, в голосе которого впервые за этот день появились интонации. — Нельзя идти на подобные уступки. Это маг, он лжет, такова их природа. — Но-но, молодой человек, — недовольно глянул на него мастер Гай. — Выбирайте выражения. — Я дам клятву на своей печати мага, — сообщил окружающим наш наставник, постучав себя по груди. — Месьор архимаг Туллий подтвердит вам, что подобные клятвы нерушимы. Просто в силу того, что нарушивший ее умрет в куда более страшных мучениях, чем вы даже можете себе представить. Лучше костер, честное слово. — Это так, — покивал мастер Гай. — Свидетельствую. — Ну так что? — Ворон сложил руки на груди. — Мое предложение принимается? — Нет, — громыхнул голос служителя Ордена Истины. — Наш собрат прав, мы никогда не заключаем подобные сделки. Твои ученики будут казнены, равно как и ты. Но я все же могу тебе кое-что предложить. — И что? — полюбопытствовал Ворон. — Мы подарим им легкую смерть. — Обладатель звучного голоса наконец скинул капюшон с головы, и в лучах заходящего солнца я увидел его лицо. Был он немолод, брит налысо, и чем-то напоминал стервятника. Может, потому что скулы у него были резко очерчены и нос крючковатый? — Усечение головы. И произойдет оно не на площади Миклайта при скоплении народа, а в подвалах Ордена. Поверь, маг, это хорошие условия. Каторги не будет, мой брат взял на себя слишком много, обещая эту милость, но легкая смерть сама по себе немалое благодеяние. — И даже мне голову отрубят? — влез в разговор Гарольд. — Просто вон тот хорек посулил мне колесование. — Даже тебе, — провел по лысине ладонью чернец. — Слово Тирона, отца-настоятеля капитула Ордена Истины. Несколько моих соучеников чисто инстинктивно потерли шею, так, будто ее уже коснулось лезвие палаческого двуручного меча. — Надо подумать, — неохотно выдавил из себя Ворон. — Условия меня не очень устраивают. Дайте время. — Час, — поразмыслив с полминуты, произнес Тирон, снова накидывая на голову капюшон. — У тебя есть час. Потом мы сами откроем ворота в твой замок, и тогда жалости не ждите. И еще — вы не умрете здесь, мы вам не дадим этого сделать. Вы сдохнете в мучениях там, в Центральных Королевствах, на кострах, с переломанными костями, харкая кровью! Причем ждать этой смерти вы будете с нетерпением, поскольку каждый день до нее будет наполнен муками. У Ордена богатые традиции и огромный опыт общения с подобными вам. — И еще, — влез в разговор Форсез. — Не надейтесь на то, что родня вступится за вас. Там, в большом мире, все здорово изменилось. Никто теперь не станет хлопотать за подмастерьев мага. Это слишком небезопасно.