На глаза Мишель навернулись слёзы. Она посмотрела на Мэйтта, словно ожидая, что он сейчас улыбнётся, а Старик снимет дурацкую, настолько реалистичную, невероятно реалистичную маску, и там окажется один из приятелей Мэйтта. И он тоже улыбнётся, и окажется, что это просто неудачный розыгрыш. Мэйтт вздохнул. Он будто прочёл её мысли и медленно покачал головой. Старик терпеливо ждал. – Кто… кто из нас? – выдавил из себя Мэйтт. – Дарри. Мэйтт быстро зажал рот Мишель ладонью, подавив пронзительный крик в зародыше. Но она продолжала беззвучно кричать, вырываться. Мишель попыталась укусить его за ладонь, хлестала руками по телу. Мэйтт не обращал на это никакого внимания – голова стала тяжёлой, всё вокруг плыло, глаза застлала туманная пелена. Практически не осознавая, что он делает, Мэйтт провёл пальцем по сенсорной панели прикроватной тумбочки, выводя шумоподавители на максимум, и отпустил жену. Ему редко доводилось слышать подобный крик – преисполненный боли, дикий, невыносимый. Хотелось сбежать, только чтобы он прекратился. Мишель кричала, кричала… и вдруг смолкла. Покачиваясь, жена встала с кровати и направилась к Старику. Пройдя сквозь него туда и обратно, она всхлипнула и опустилась на кровать. Кисти женщины сжимались и разжимались, комкая белоснежные простыни. Она что-то тихо бормотала, но Мэйтт разобрал только два слова: мой Дарри. Он сел рядом с женой, обняв за плечи. Прошептал: тише, милая. Успокойся. Но сам он был спокоен только внешне. Старик молчал. – Что случится? – Мэйтт поразился, насколько низкий и хриплый у него голос. – Убийство. Мишель взвыла, зашедшись в рыданиях. Мэйтт стиснул зубы так, что они скрипнули. Что? – Кто… какая мразь? Зачем? Старик молчал. – Отвечай, ты, призрачное дерьмо! – Мэйтт бросился бы на голограмму, если бы это произвело хоть какой-нибудь эффект. Он вскочил на ноги. – Кто это сделает? Нет ответа. Старик ждал только одного вопроса и не собирался отвечать на другие. – Вы уже давно не программа! – заорал Мэйтт. – Просто ответь мне на один сраный вопрос… – Когда? Мишель произнесла это тихо, но Мэйтт услышал. От её голоса мурашки забегали по коже. Голос смирившегося со страшной участью человека. Старик повернулся к Мишель. – Завтра, в двадцать три пятьдесят две. У Дарри есть выбор. Он может уйти со мной или умереть здесь. Подумайте как следует, и завтра, когда я приду, сообщите о своём решении. В ваши чипы уже поставлены метки компенсации. Жаль, что так вышло. Удачи. Старик отступил назад и исчез. Мэйтт стоял, сжимая кулаки, готовый громить всё вокруг. Но тут силы покинули его. Он опустился рядом с плачущей женой и снова обнял её. Так они просидели почти до рассвета. * * * Утро выдалось мрачным и пасмурным – во всех отношениях. Свинцовые тучи низко нависли над Крейсом, всё вокруг было уныло и серо, как будто кто-то выключил краски. Мишель готовила завтрак для Дарри. Малыш должен был вот-вот проснуться, и Мишель торопилась, от чего всё ещё больше валилось у неё из рук. Его последний завтрак, подумала она, и в очередной раз разрыдалась, роняя слезы на лезвие ножа. Она не стала сегодня рано будить Дарри, хотя он должен был идти в школу. Вместо этого Мишель позвонила классной руководительнице, мисс Сьюри, и сказала, что Дарри неважно себя чувствует. Когда мисс Сьюри пожелала мальчику скорейшего выздоровления, безутешная мать едва смогла сдержать слёзы. После короткого утреннего разговора с Мэйттом они решили, что не будут говорить Дарри. Незачем пугать малыша, особенно если ничего нельзя изменить. Пусть он ничего не знает, а потом… просто… Мишель даже мысленно не могла закончить фразу. Наконец завтрак был готов – яичница с хрустящими мясными полосками, по краям тарелки выложены смайлики ореховой пастой. Именно так любил Дарри. – Мам? Мишель вздрогнула, от неожиданности выронив вилку, и обернулась. Дарри стоял босиком на полу, в смешной оранжевой пижаме, и тёр кулачками сонные глаза. – Ты напугал меня, апельсинчик, – сказала Мишель, с трудом заставляя голос звучать ровно. Она через силу улыбнулась. – Ты почему вскочил так рано? – Ты не разбудила меня в школу. – Дарри зевнул. Потом он внимательно посмотрел на маму. – Мам, ты что, плакала? – А… не обращай внимания, – ответила Мишель, смахивая слезинки. – Я просто резала лук. Ты же знаешь, какой он кусачий. А по поводу школы… звонила мисс Сьюри. Она неважно себя чувствует, поэтому занятий сегодня не будет. – Ура! – закричал Дарри. Сонливость с него как рукой сняло. – То есть, я хотел сказать, жалко мисс Сьюри, надеюсь, она скоро поправится, – добавил он смущённо. Глядя, как Дарри со счастливым видом забирается на стул, Мишель опять чуть не разревелась. И снова ей пришла в голову мысль – у кого может подняться рука на такого чудесного ребёнка? Где ты, Создатель? – А где папа? – спросил Дарри. – У него же сегодня выходной. Вчера он обещал, что расскажет, как лучше прятаться. – Его вызвали на работу. Какое-то срочное дело, но он обещал вернуться через пару часов. Весь сегодняшний день мы проведём вместе, обещаю. – Ура! – снова воскликнул Дарри. Он принялся за завтрак, но едва проглотил первый кусочек, лицо его сморщилось. – Мам, ты, кажется, пересолила яичницу. – Прости, малыш, – шёпотом ответила Мишель, глядя в окно. * * * Мэйтт гнал под сто двадцать километров по шоссе. Он не боялся разбиться – вчера Старик пришёл не к нему. От этой мысли костяшки пальцев, сжимавшие руль, побелели ещё сильнее. После утреннего разговора Мэйтт решил съездить в отдел. Мишель он сказал, что необходимо сообщить об этом начальнику и начинать искать убийцу. Но основная причина была в другом – Мэйтту было необходимо отвлечься, сбросить с себя эту пелену отчаяния, которая окутала их дом в последние несколько часов. Он должен был оставаться сильным, особенно тогда, когда его женщине это не удавалось. В отдел Мэйтт решил не ехать. По пути он подумал, что это будет слишком просто – наказать убийцу по всей строгости закона. Максимум, что ему светит, – это пожизненное. Нет, это слишком просто. Он найдёт его сам. И Старики ублюдку не помогут – Мэйтт не собирался его убивать. На обратном пути он заехал в торговый центр и, психанув, купил пять наборов премиум-кубов. Припарковавшись возле дома, Мэйтт постарался выкинуть из головы все мысли, не имеющие отношения к его семье. Сегодняшний день должен принадлежать только Дарри. Подходя к дому, Мэйтт заметил притаившегося в кустарнике сына. В голове всплыли слова Мишель, сказанные перед отъездом: если он попытается вновь устроить засаду… дай ему себя поймать. В глазах защипало. Мэйтт отвернулся от кустарника и в ту же секунду услышал топот детских ног. Он обернулся, нарочито медленно, и… – Арестован! – радостно завопил Дарри, обнимая отца. – У меня получилось! Арестован, арестован! Мэйтт не смог сдержать улыбки. – Ты молодчина, сынок, – слова прозвучали фальшиво, но мальчик этого не заметил – слишком радовался победе. – И где же ты спрятался? Я тебя совсем не видел. Дарри просиял: – Ага, так я тебе и сказал! В следующий раз смотри внимательней, господин детектив. – Д-да… Непременно. – Мэйтт поднял руки вверх. – Ну что ж, раз я арестован, веди меня в камеру. – Да, точно. Дарри отошёл на два шага назад и со всей детской серьёзностью сказал: – Вы обвиняетесь в том, что вы… я не придумал ещё… сейчас… а! Вы обвиняетесь в том, что не разрешили мне вчера смотреть мультики допоздна. У вас есть право разрешить мне это сегодня. Идите вперёд, и учтите – я держу вас на прицеле! – Дарри захихикал. Мэйтт, конвоируемый сыном, прошёл оставшееся расстояние до дома. В глазах продолжало щипать. * * * Остаток дня до самого вечера прошёл спокойно, насколько это вообще было возможно. Дарри очень обрадовался новым кубам и тотчас же пошёл строить башню. Родители сообщили удивлённому, но очень счастливому малышу, что будут помогать ему. Втроём они построили башню на сорок этажей, практически до самого потолка, и множество башенок поменьше. Получился небольшой городок, который Дарри назвал Нью-Дарри. Потом они смотрели мультики, в которых одно наглое животное догоняло второе, не менее наглое. Мультик очень старый, но Дарри любил его больше всех. Мэйтт и Мишель не следили за происходящим на экране. Они держались за руки, поглаживая друг друга, и фальшиво улыбались, когда хохочущий Дарри оборачивался, проверяя, смотрят ли мама с папой мультик. Ближе к одиннадцати вечера Дарри начал зевать. Он уже не так активно махал руками, не так быстро и часто разговаривал и в конце концов уснул. Мэйтт отнёс его в кровать. Мишель присоединилась к мужу спустя пару минут. Глаза у неё были красные, словно она недавно плавала в бассейне без очков. – Мам… пап… – сонно пробормотал Дарри. – Да, сынок, – Мишель склонилась над ним.