– Если верить бумагам Ливингстона, воде этой не одна тысяча лет. Ее набрали из древнего Нила, когда река обратилась в кровь. – Обратилась в кровь? – переспросил Никола. – Как в Ветхом Завете? Твен усмехнулся. Видимо, Стэнли, зная о личной неприязни писателя к организованной религии, решил его разыграть. Сколько раз друзья горячо обсуждали эту тему! – То есть ты утверждаешь, будто вода в пузырьке родом из библейских рассказов про Моисея? Результат первой из десяти казней, обрушенных Моисеем на египтян? – Трудно поверить, я знаю. – Выражение лица Стэнли не изменилось. – Ну, нельзя же… – Двадцать два члена Королевского общества мертвы. Погибли, когда нубийский талисман распечатали, а его содержимое исследовали в лаборатории. Воцарилось потрясенное молчание. – От чего они умерли? – наконец спросил Никола. – От яда? Стэнли побледнел. И это человек, который без тени страха встречался с самыми грозными зверями, с изнурительной лихорадкой и дикарями-людоедами! Сейчас он выглядел напуганным до смерти. – Не от яда. – Отчего же?! – воскликнул Твен. – От проклятья, – с каменным лицом серьезно ответил Стэнли. – Проклятья из далекого прошлого. – Он стиснул пузырек в кулаке. – Здесь и в самом деле заключен отголосок древнего гнева Господня, обрушившегося на египтян. Однако это станет лишь началом, если мы ничего не предпримем. – Что же можно предпринять? – спросил Твен. Стэнли посмотрел на Николу. – Вы обязаны поехать в Англию. – Зачем? – удивился Твен. – Чтобы предотвратить следующую казнь. Часть первая Мумификация ∑ Глава 1 Наши дни 28 мая, 11 часов 32 минуты по восточноевропейскому времени Каир, Египет По нервозности коронера Дерек Рэнкин понял – что-то не так. – Где тело? Доктор Бадави чуть кивнул и указал на лифт. – Прошу за мной. Идя за коронером, Дерек взглянул на своих спутниц – по силам ли им последние шаги этого скорбного путешествия? Старшая из двух женщин, Сафия аль-Мааз, была на голову выше младшей, Джейн Маккейб. Они втроем прибыли сегодня утром в Каир из Лондона на частном самолете. Из аэропорта гостей доставили сюда, в городской морг, занимавший несколько неприметных синих зданий в двух шагах от Нила. Следуя за коронером, Сафия заботливо, по-матерински обнимала двадцатиоднолетнюю Джейн. Дерек посмотрел на Сафию, спросил ее одними глазами: «Выдержит ли Джейн?» Сафия со вздохом кивнула. Она была начальницей Дерека, главным хранителем Британского музея. Дерек поступил на работу в музей четыре года назад в должности помощника хранителя. Он специализировался в биоархеологии; в частности, изучал здоровье жителей далекого прошлого. По зубным и скелетным останкам, по образцам ткани Дерек оценивал физическое состояние древних людей, порой даже устанавливал причину их смерти. До музея, во время аспирантуры в Университетском колледже Лондона, он исследовал различные эпидемии, в том числе «черную смерть» – вспышку чумы – в Европе и великий голод в Ирландии. В настоящее время Дерек занимался в Британском музее мумиями, обнаруженными в районе шестого порога Нила. Эти засушливые земли были изучены мало, но недавно там начали возводить плотину, и археологическое общество Судана запросило помощи у Британского музея: суданцы испугались, что строительство уничтожит археологические сокровища региона. В рамках совместного проекта ученые уже сумели спасти бесценные образцы древнего каменного зодчества: например, небольшую нубийскую пирамиду – все ее триста девяносто блоков выкопали и вывезли из пустыни. Именно этот проект и привел Дерека со спутницами в Каир – проект, который многие считали про́клятым, поскольку два года назад в пустыне пропала целая поисковая экспедиция во главе с ведущим научным сотрудником музея. Людей искали не один месяц. В конечном итоге решили, что они убиты: после «арабской весны» ситуация в регионе стала крайне нестабильной. Половину пропавшей экспедиции составляли суданцы, но иностранцам все равно было опасно забредать в столь отдаленные районы, где правили бандиты и мятежники. Предполагали даже теракт, однако ни одна группировка не взяла на себя ответственности за исчезновение ученых, и требований выкупа никто не выдвинул. Утрата потрясла весь музей. Руководитель исчезнувшей партии, профессор Гарольд Маккейб, был пусть и не слишком любим за несговорчивый характер, зато весьма уважаем в своей области. Собственно, именно его участие в проекте убедило Дерека присоединиться к эпопее по спасению суданских реликвий. В первые годы работы Дерека Маккейб был его учителем и наставником и даже помогал ему получить аспирантскую стипендию. Поэтому гибель профессора причинила Дереку сильную боль – хотя и не столь сильную, как боль самой младшей участницы сегодняшнего путешествия. Дерек посмотрел на нее. Джейн Маккейб шагнула в лифт: руки скрещены, взгляд блуждает где-то далеко. На лбу и над верхней губой дочери профессора блестели мелкие капельки пота. День стоял знойный, и кондиционеры в морге плохо справлялись с высокой температурой. Впрочем, Дерек подозревал, что Джейн вспотела не столько от жары, сколько от волнения и тревоги. Прежде чем двери лифта закрылись, Сафия взяла Джейн под локоть. – Лучше подожди здесь. Я сумею опознать твоего отца. Дерек кивнул и придержал двери. – Я должна сама. – Взгляд Джейн стал твердым. – Я целых два года ждала ответов – про отца, про брата. Я не буду… Голос Джейн сорвался, и это вызвало у нее раздражение. Ее старший брат Рори сопровождал отца в экспедиции и пропал вместе со всеми, оставив Джейн одну в целом свете. Ее мать умерла шесть лет назад – проиграла в долгой битве с раком яичников. Сафия тихонько вздохнула. Иного ответа Дерек от Джейн и не ожидал. Она очень походила на отца: тоже упрямая, своевольная и по-своему гениальная. Дерек познакомился с ней тогда же, когда и с Гарольдом: ей было всего шестнадцать, но Джейн уже училась в университете по ускоренной программе. В девятнадцать лет она защитила диссертацию по антропологии. Сейчас Джейн проводила научные исследования в рамках постдокторантуры. Дочь явно решила пойти по стопам отца. И в конце концов, увы, оказалась здесь… Лифт поехал вниз. Дерек разглядывал своих спутниц. Обеих роднила страсть к древности, однако до чего же они были разными! Ближневосточное происхождение Сафии давало о себе знать водопадом длинных черных волос и смуглой кожей оттенка кофе с молоком. Оделась Сафия неброско – в темные прямые брюки и светло-голубую блузу с длинным рукавом. Держалась она учтиво и скромно, однако приковывала к себе внимание. Ее изумрудно-зеленые глаза могли, если нужно, сразить любого. Джейн пошла в отца-шотландца и огненно-рыжие волосы стригла коротко, по-мужски. К несчастью, и характер у нее был не менее огненным. Дерек не раз слышал истории о том, как Джейн запугивала несогласных с ней однокурсников и даже преподавателей. Истинная дочь своего отца, она отличалась от него лишь в одном. За несколько десятков лет, проведенных под солнцем пустыни, кожа Гарольда загорела до черноты и сморщилась; кожа же Джейн сохранила бледность и гладкость – благодаря многолетнему сидению в университетских библиотеках. Выделялась только легкая россыпь веснушек на носу и на щеках, которая делала ее лицо по-девичьи нежным. Многие ошибочно принимали эту нежность за наивность. Многие, но не Дерек. Он хорошо знал Джейн. Лифт с толчком остановился, двери разъехались, едко повеяло хлоркой, маскирующей легкий запах разложения. Миниатюрный доктор Бадави, облаченный в белый халат до колен, повел посетителей по подвальному коридору с белеными бетонными стенами и затертым линолеумом на полу. Коронер спешил. Он явно хотел поскорее покончить с этим делом, хотя его беспокоило что-то еще. В конце коридора Бадави скользнул за плотную полиэтиленовую занавеску. Дерек со спутницами шагнули следом и очутились в маленьком помещении. В центре стоял один-единственный стол из нержавеющей стали. На нем под крахмальной простыней лежало тело. Джейн так настойчиво рвалась сюда, но сейчас на пороге она замерла. Сафия осталась с ней, а Дерек следом за коронером подошел к столу. Джейн сзади пробормотала, что с ней всё в порядке. Бадави нервно оглянулся на гостий, налетел на стальные весы, подвешенные за столом, и шепнул Дереку: – Наверное, вам лучше посмотреть первым. Здесь не самое подходящее место для женщин. Джейн услышала коронера и ответила на его завуалированный мужской шовинизм: – Нет. – Она шагнула вперед, Сафия за ней. – Я должна знать. По лицу Джейн Дерек прочел больше, чем та сказала. Она искала ответ, который хоть как-то объяснил бы два года неизвестности, два года несбывшихся надежд. Однако в первую очередь Джейн хотела отпустить призрак отца с миром. – Приступим к делу, – поторопила Сафия. Бадави чуть склонил голову, откинул верхнюю половину простыни и открыл обнаженный торс покойного. Дерек ахнул, попятился. Нет! Это не Гарольд Маккейб. Тело на столе выглядело так, словно оно было много столетий погребено в песках. Усохшая кожа плотно облегала череп и ребра. Мало того, она приобрела темно-ореховый цвет с глянцевым блеском, словно ее покрыли лаком. Когда первое потрясение схлынуло, Дерек заметил рыжие с проседью волосы – на макушке, на щеках, на подбородке. Джейн их тоже узнала. – Папа… – В ее глазах застыли отчаяние и мука. Джейн отвернулась, спрятала лицо на груди у Сафии. Та выглядела ненамного лучше. Сафия знала Гарольда куда дольше, чем Дерек. Он разглядел у нее на лбу недоуменную морщинку, понял причину недоумения и озвучил ее коронеру: