Мы дружно рассмеялись. – Но вы дважды ходили на экскурсию с туристами из Италии. Вы что-нибудь поняли из того, что я рассказывала? – Немного. Но мне очень понравилось. Мне вдруг стало душно. Я огляделась вокруг, увидела Ингрид и вновь показала в ее сторону: – Экскурсия с немецким гидом вот-вот начнется. – Я есть там, где я хочу быть, – повторил он на своем ломаном итальянском. – Мне достаточно слышать ваш голос, а понимать все слова не обязательно. Когда моя смена закончилась, красивый светловолосый немец ждал меня на площади со стаканчиком мороженого. Разве я могла отказать мужчине, который дважды – нет, трижды! – потратился на экскурсию, не зная языка, и все только ради того, чтобы побыть рядом со мной? В моей жизни, в жизни младшей дочери семейства Фонтана, еще не случалось ничего более романтичного. Мы общались на смеси английского, итальянского и немецкого, бурно жестикулировали и смеялись друг над другом. Оказалось, что парень приехал из Радебойля, это городок на берегу Эльбы, неподалеку от Дрездена. Полтора года назад он покинул свой дом и семью ради того, чтобы сбежать из ГДР, где тогда всем заправляли коммунисты. Его звали Эрих. – Эрих? – переспросила я и слизала мороженое с ложечки. – То есть Рико. Знаешь, у нас в Италии мужское имя всегда заканчивается на гласную. Эрих прищурился: – Хорошо. Для тебя я буду Рико. А ты Роза, да? Я совсем забыла, что на моем бейджике значилось имя сестры. И он слышал, как я говорила экскурсантам, что меня зовут Розой. Я испугалась: а вдруг, если расскажу ему правду, он во мне разочаруется? Или даже сообщит об этом в администрацию музея? Но потом решила рискнуть. – На самом деле меня зовут Паолина. Я… я только на работе всем представляюсь как Роза. Эрих внимательно на меня посмотрел и мило улыбнулся: – Тебе следовало бы выбрать другой псевдоним. Роза – она слишком уж колючая. Ты смелая, яркая и больше похожа на Mohn[22]. Вот какое имя тебе подходит. Я не знала, что означает это немецкое слово, но оно было созвучно английскому «moon», то есть «луна». – Луна? – возмутилась я. – Нет уж, спасибо. Ты хочешь сказать, что я похожа на подвешенную в небе головку сыра? Эрих рассмеялся. Его смех был таким глубоким и теплым, что мне даже захотелось в него закутаться. – При чем тут луна? Mohn – это такой трепетный яркий цветок. Кажется, вы называете его papavero. Тут только я поняла, что он имел в виду мак. – Я обожаю papavero. Но это неподходящее имя для девушки. – Я на секунду задумалась. – А как тебе Поппи? Это английское название того же цветка. – Поппи, – повторил за мной Рико. – А что, тебе подходит. Жизнерадостно и колоритно… – Он наклонился и очень нежно прикоснулся к моей щеке. – И соблазнительно. В тот момент, когда его пальцы прикоснулись ко мне, я поняла, что моя жизнь изменилась навсегда. И я оказалась права. Даже сейчас, спустя пятьдесят девять лет, я все еще чувствую прикосновение мужчины, которого по-настоящему и безоглядно полюбила. Глава 14 Эмилия Поппи нравится буквально всем, ну разве за исключением Люси. Я пробираюсь за тетей по проходу между кресел и приостанавливаюсь всякий раз, когда она приветствует наших попутчиков: «Добрый день!»; «Удачного путешествия!»; «От винта!». Мельком посматриваю на кузину, которая идет сразу за мной. Она стиснула зубы и время от времени встряхивает головой: – Черт, Эмилия, во что ты меня втянула? Эта женщина совсем свихнулась. Я только плечами пожимаю: мол, чего уж теперь говорить. Мы устраиваемся в одном ряду, на местах, которые получили благодаря новой лучшей подружке Поппи за стойкой регистрации. Люси выбирает место у прохода. Тетя проскальзывает к креслу у иллюминатора. Мне остается сесть в центре, то есть буквально в центре возрастающего между ними напряжения. – Давай выкладывай уже. – Люси затягивает ремень безопасности. – Были у тебя еще свиданки с этим герром Пшеничные Волосы? У Поппи затуманивается взгляд. – Были. – Она похлопывает Люси по щеке и, похоже, даже не замечает, как та морщится. – Рико – это тот самый мужчина, с которым я встречусь на ступенях собора в Равелло. Моя кузина округляет глаза: – Ты хочешь сказать, что собралась встретиться не с каким-то случайным мужчиной, а со своим старым знакомым? – Естественно, Лучана, я ведь не настолько наивна. Я вздыхаю с облегчением: – Так, значит, ты влюбилась в Рико и вы двое все это время были на связи? Тетя недовольно смотрит на меня, так, будто я сморозила какую-то глупость. – О нет, дорогая, мы не общались уже почти шестьдесят лет. Люси страдальчески стонет: – Что за хренотень? Скажи, что ты шутишь. – Она перегибается через меня к Поппи. – Могла бы поделиться этой маленькой подробностью, прежде чем заманивать нас в Италию. Тетя мило улыбается: – О какой такой подробности ты говоришь, дорогая? У Люси от злости подрагивают ноздри. – С чего ты взяла, что мужчина, с которым вы уже сто лет не общались, вдруг появится на ступенях собора в Равелло? Поппи с гордым видом вскидывает голову: – Он обещал. Лучана закрывает глаза и устало бормочет: – Ну конечно, они все обещают. Самолет выруливает на взлетную полосу. Тетя прижимается носом к иллюминатору. Совсем как ребенок. Я не удивлюсь, если она подышит на стекло и начнет водить по нему пальцем. Я тоже наклоняюсь ближе к окну. Внизу сигнальщики флажками указывают пилотам, куда рулить к полосе. – Смотрите! – радостно восклицает Поппи. – Он мне помахал! – Она машет в иллюминатор, как будто сигнальщик может ее видеть. Не могу понять: она это всерьез или просто забавляется? Тетя – умная, искушенная женщина, которая к тому же объездила полмира. Или у нее и впрямь крышу снесло? Перевожу взгляд на Люси. Та опять полностью погрузилась в телефон, набирает очередное сообщение. Я вижу, что оно предназначено Джеку. – Ты еще встречаешься с Джеком? Как у вас дела? Кузина прикрывает телефон ладонью: – Все нормально. Нормально? Ну-ну, что-то непохоже. Поппи наклоняется к нам: – А сейчас лучше попрощаться с ним. – Она выхватывает у племянницы телефон, отключает его и кладет в карман кресла. У Люси отвисает челюсть. – Но я еще не закончила! Поппи улыбается: – Представь, как он удивится. Будет сидеть и гадать, куда ты вдруг пропала и почему. Люси хочет достать телефон, но вдруг останавливается, как будто обдумывает слова тетушки, и откидывается назад. Один – ноль в пользу Поппи. Я вдруг понимаю, что эти две женщины не такие уж и разные. Обе они продолжают надеяться на то, что любовь все-таки есть. Самолет разгоняется и взлетает.