— Нет! — крикнула она. Ее бледно-голубое платье затрепетало, и она попыталась сделать последний шаг вперед, будто ей было куда бежать. Кожа Торы стала твердой и серой, и со звуком трескающегося льда на замерзшем пруду властительница полностью окаменела и стала новой статуей. Толпа молчала, словно все затаили дыхание, но уже в следующий миг люди разразились победными криками. Уцелевшие члены палаты волшебников переглядывались, чувствуя облегчение и в то же время понимая, что их работа только начата. Никки посмотрела на Натана, а затем на Бэннона и удовлетворенно кивнула. — Я верю, что за этим мы сюда и пришли. Глава 80 Максим бежал через ночь, оставив город далеко позади. Саван исчез, и впереди был целый мир. Ильдакар долгие века был его домом. Главнокомандующий волшебник был наделен властью и богатством, получал все, чего хотел. Он любил свой город, помогал его строить, поднимал его над равниной, перемещал реку и саму землю, многим пожертвовал ради защиты своего детища. Ах, как он был молод и наивен. Он любил прекрасную Тору. Максим помнил, как счастлив он был, когда они поженились. Он просто светился от радости, и любовь эта не имела отношения к дару или заклинаниям. Тора наложила на него другое заклинание. Она вскружила ему голову, а потом он и вовсе влюбился без памяти. Он испытывал невообразимую страсть, пьянел от прикосновений к ее коже, от ее округлой груди и теплых мягких бедер, обхватывавших его, когда он входил в нее и она выгибала спину. Это было восхитительно! О чем он только думал? В отличие от нелепых песен менестрелей, никакой вечной любви не существовало, как и родственных душ, которые постоянно думают о своем возлюбленном и для которых каждый день, каждый миг разлуки является пыткой. Нет, даже его безумная любовь к Торе длилась только век или два. Она не старела, ее тело оставалось все таким же безупречным, но Максима оно интересовало все меньше. Какое-то время он развлекался с милыми и податливыми шелковыми яксенами, но они быстро ему наскучили. Так у Максима появилась первая любовница, а потом и целый десяток. Ему удавалось скрывать от жены свои похождения, хотя он подозревал, что у нее тоже есть любовники — она все больше была недовольна им как мужем. В итоге дело дошло до вечеров наслаждений, где они открыто изменяли друг другу, но Максим понял, что ему все равно. Он и Тора были связаны друг с другом как властительница и главнокомандующий волшебник, но его великая любовь сменилась скукой, потом апатией, а после — неутомимой ненавистью. Он хотел уничтожить Тору, причинить ей боль, заставить страдать Его любовь к Ильдакару претерпела те же изменения. В начале, задолго до того, как император Керган попытался захватить Древний мир, задолго до прибытия армии генерала Утроса Максим любил этот город. Именно он создал магию окаменения, ставшую их непобедимой защитой. Он работал над заклинанием, которое обратило в камень вражеских солдат. Максим научил этому заклинанию остальных, но оставил за собой контроль над этой могущественной магией. Запертый под саваном Ильдакар застыл и не менялся много невыносимых веков. Максим знал, что если запереть в одной комнате даже самых близких друзей, через какое-то время они возненавидят друг друга. Именно так Максим начал относиться к Ильдакару. Да, город по-прежнему был прекрасен, но для Максима он превратился в разукрашенный труп. И труп этот начал гнить и источать зловоние. Его необходимо сжечь на погребальном костре. Выступая в роли Зерцалоликого, он сложил этот погребальный костер и кинул туда искру, от которой загорится хворост. Никки была его инструментом. Очень полезным инструментом. Теперь же, продолжая бежать через равнину к холмам на юге, он поднимался все выше по краю утеса над рекой Киллрейвен. Максим должен закончить начатую работу. Ильдакар необходимо разрушить. Мятежные рабы доставят правителям проблем, но не смогут нанести стоящего урона. Максим хотел пойти дальше. Он давно уже придумал действенный способ, но всегда боялся его применить. Теперь ему нечего было терять. * * * По Ильдакару пронеслась весть о поражении властительницы Торы и о шокирующей правде — Зерцалоликим был сам главнокомандующий волшебник Максим. Объединившиеся члены палаты отдали верховному капитану Стюарту и городской страже приказ прекратить сражаться с мятежными рабами. Восставшие низшие классы теперь смотрели на урон, которые они нанесли, и на пожары в бедных районах города. Вместо того чтобы продолжить стычки со стражей, повстанцы трудились, туша пожары и оказывая помощь раненым. Узнав, что Зерцалоликий сбежал, его самые верные последователи обратились к Никки. Она знала, что должна успокоить волнения. Выйдя из башни властителей вместе с Бэнноном и Натаном, она пошла по улицам, призывая к миру и сотрудничеству, прося людей помочь ради их дома и будущего. Ренделл и некоторые другие рабы продолжали выкрикивать имя Никки. Мельба хрипло провозгласила, что Никки должна стать их новой властительницей, но колдунья подняла руку, отвергая эту идею: — Это не для меня. Я пришла помочь, и я здесь ради своих друзей. Ильдакар принадлежит вам. Мрра бродила поблизости, вызывая у людей беспокойство, но Никки контролировала песчаную пуму. Они шли по разрушенным нижним уровням города. Натан поднимал руки, направляя воду из фонтанов и вихри ветра на тушение горевших зданий. Никки помогала ему своей магией, чтобы загасить самые большие пожары. Игнорируя усталость, Никки направила остатки своих сил на исцеление наиболее серьезных ран и спасла жизнь нескольким людям, находившимся при смерти. Натан опускался на колени рядом с Эльзой, и они возлагали ладони на порезы и ожоги, смягчая боль. Лицо старика посерело, но на нем было написано облегчение. — В последний раз, когда я пытался исцелять в бухте Ренда, произошла ужасная обратная реакция. Я так рад, что снова стал прежним. Эльза положила свои ладони поверх его и помогла исцелить следующего раненого. Бэннон суетился, набирая воду и отыскивая тряпицы для перевязки. Раненых доставляли на площадь, где врачи и одаренные целители оказывали им помощь. Юноша изо всех сил старался помочь. Он всегда был самоотверженным. В воздухе пахло гарью и кровью. Бэннон поразился, когда рядом бесшумно возникла избитая девушка в одеянии из черной кожи и предложила свою помощь. Юноша отпрыгнул, расширив карие глаза. — Пресвятая Мать морей! Лила! Он потянулся за мечом, но молодая Морасит даже не подняла рук. — Я больше не буду с тобой сражаться, Бэннон. Ты был моим учеником и питомцем, но теперь Адесса ушла. У меня другие приказы. Палата волшебников постановила, что мы должны трудиться вместе. Я решила работать с тобой. — Она выгнула бровь, ожидая ответа. Подыскивая слова, он улыбнулся: — Мне бы не помешали руки, которые будут подносить целителям материал для перевязок. Давай поможем раненым. Лила вела себя холодно и официально, явно испытывая неловкость. — Я помогу исцелять раны. Я нанесла их достаточно. Натан продолжил работать вместе с Эльзой и тепло дотронулся до ее руки: — Я впечатлен твоей решимостью и твоими магическими способностями, моя дорогая. Теперь я вернул свой дар. Может, научишь меня заклинанию, которое обратило властительницу в камень? Кажется, оно может пригодиться. — Я с радостью научу тебя, если ты останешься, — ответила она. — Мы же можем задержаться на день-другой? — спросил седой волшебник, глядя на Никки. — На день или два можем, — согласилась Никки, вытирая окровавленные руки о черное платье. — Но больше нечего здесь делать. Город свободен, у нас нет причин оставаться. Мы должны позволить этим людям собрать обломки и построить город заново. Возможно, в этот раз у них действительно получится идеальное общество. — Тебе так хочется уйти, колдунья? — спросил Натан. Она уже долго размышляла над этим вопросом. — Да. Бэннон бросил взгляд на Лилу, которая вернулась с материалом для перевязки. Она по-прежнему нервировала его. — Да, причин оставаться нет, — сказал он. — Город в безопасности, и нам нужно искать новые приключения. Хотя Никки не прельщала перспектива бродить по диким землям, ночуя на твердой земле и питаясь всухомятку, она знала, что Мрра не терпится вырваться на равнины и поохотиться. Большая кошка рядом с ней, ощущая эти мысли через магическую связь, издала не то рык, не то мурлыканье. — Ильдакару мы больше не нужны. * * * Когда город остался вдали, сверкая в предрассветной темноте освещенными зданиями и высокими башнями, Максим остановился и услышал вой колючего волка, к которому присоединилось еще двое. Это были звери, сбежавшие из боевых ям и теперь бродившие на свободе вдали от города — как и он сам. Покинув равнину, он взобрался по предгорьям и оставил позади последние ряды окаменевшей армии генерала Утроса: сотни тысяч вооруженных солдат. Эта огромная сила намеревалась осадить Ильдакар и покорить город от имени Железного Клыка. Он с ухмылкой подумал, что неподвижная осада длится уже пятнадцать столетий. Самое время возобновить ее. Добравшись до высокой точки обзора, Максим остановился и начал свои приготовления. Пяткой он расчистил землю от сухой травы, чтобы начертать в пыли символы и заклинания. Он бы предпочел иметь кровь нескольких рабов, но у него был только он сам. Впрочем, этого должно хватить. В тенях поблизости он увидел пятнистую кошку и вспышку ее золотистых глаз. Зверь зарычал, а потом отпрыгнул, испугавшись человека. Должно быть, один из леопардов главного укротителя Айвена. Максим ждал, не нападет ли зверь, но тот просто убежал. Вернувшись к магическому действу, он воспользовался длинным изогнутым ножом для жертвоприношений. Максим — Зерцалоликий — выцарапал в пыли ориентиры, а затем разрезал ладонь и пролил на землю красные капли. Сочившаяся кровь окрашивала грязь в коричневый цвет. Изначальное заклинание магии крови потребовало тысячи смертей. Кровь текла по бесконечным каналам час за часом почти два дня. Они приносили жертву за жертвой... Некоторые сопротивлялись, некоторые добровольно отдавали свою жизнь. В итоге волшебники Ильдакара преуспели. Дрожащая волна магии обратила воинов генерала Утроса в камень. Город был спасен. Так много работы, так много магии. Но наложить мощное заклинание было гораздо сложнее, чем отменить его и распустить магию. Заклинание уже слабело. Как только его кровь раскрасила все выцарапанное в земле заклинание, прочертив горячие красные тропки, Максим вонзил жертвенный кинжал в пересечение углов — в средоточие магии. Своим даром он ощутил освобождение, словно невероятно туго натянутый шнур разорвался, и оба его конца разлетелись от высвободившейся энергии. Он разрушил заклинание окаменения — разрушил их все — и отозвал магию. Последствия этого пронеслись через равнину, захлестывая Ильдакар безмолвной и невидимой волной. Главнокомандующий волшебник ахнул и со смехом отшатнулся. Это было великолепно! Он ощущал пьянящее возбуждение. Вся эта энергия больше не была в заточении. Сама магия ослабела после перемещения звезд, и когда окаменевший воин по имени Ульрих неожиданно очнулся, Максим понял, что сможет совершить задуманное. Теперь он сделал это умышленно. Он сам наложил первоначальное заклинание, а сегодня развеял его. Ему хотелось остаться и посмотреть на результат, но он не желал быть частью этого. Он уже сделал все необходимое. О нет, от Ильдакара ничего не останется. Довольный собой Максим побежал к холмам, думая об остальном Древнем мире и об интересных вещах, ждущих его впереди.