— Но без них ты умрешь гораздо скорее. Впрочем, обучение стоит дорого. Достоин ли ты этого? Полагаю, ты будешь упрямиться, так почему бы не начать урок прямо сейчас? Она достала из-за бедра небольшой предмет в форме цилиндра, напоминающий рукоять шила. Предмет был черным, и Бэннон не заметил его на фоне кожаной повязки вокруг бедер. Она провела большим пальцем по очерченной деревянной стороне, и он услышал тихий щелчок. Выдвинулось заточенное серебряное острие — толстая игла не длиннее первой фаланги указательного пальца. — У каждой Морасит есть такое особое оружие. Мы называем его нож-эйджаил. Бэннон задумался, что она собирается делать этим оружием. Острый наконечник был слишком коротким, чтобы нанести серьезный урон. — Он отравлен? — Это гораздо хуже яда. Он полностью состоит из боли. Она воткнула короткое острие в его бедро и большим пальцем дотронулась до странной руны, выжженной на деревянной рукояти. На Бэннона обрушился взрыв боли, пульсирующей в мышцах — словно мощная молния ударила в ту точку, где его плоти касалась игла. Он закричал и рухнул, игнорируя боль от многочисленных синяков и осколков сломанных ребер. Его движение прервало контакт с ножом-эйджаилом, и боль мгновенно прекратилась, хотя ее отголоски все еще заставляли его содрогаться. Адесса неодобрительно взирала на него. — Это был твой первый урок. Бэннон дрожал и бился в конвульсиях. Он поднялся на четвереньки, и его вырвало на пол камеры. Он ошалело уставился на Морасит, его челюсть отвисла. Тыльной стороной ладони он вытер слюни. — Что... это было? — Боль, — ответила Адесса. — На ноже-эйджаиле есть символ, связанный заклинанием с одной из рун, выжженной на нашей плоти. — Она погладила рельефную рукоять и улыбнулась. — Выпустить острие совсем несложно, и у нас есть другие символы, которыми можно заставить оружие убивать; легчайший укол, и ты либо умрешь, либо очень захочешь умереть. Бэннон тяжело дышал, его мысли путались. Адесса продолжала смотреть на него. — А теперь вставай. Ополосни лицо в той чаше с водой. — Она бросила взгляд на коридор. Бэннон с трудом сфокусировал взгляд на человеке снаружи: это была стройная женщина, одетая в откровенный черный наряд Морасит. — Я уже выбрала чемпиона в качестве своего особого питомца, поэтому отдаю тебя Лиле. Она знает, что делать. Молодая женщина открыла решетку двери и вошла в камеру. Адесса вышла, даже не оглянувшись. Бэннон хотел вскочить на ноги и сбить Лилу с ног, а потом вырваться в коридор и сбежать. Но он знал, что Лила его остановит. Она скрестила руки поверх кожаной повязки на груди: — Ты мягкий и слабый, поэтому я дарую тебе час на отдых и восстановление. — Ее губы скривились в гримасе, которую она, видимо, считала улыбкой. — А я пока поразмыслю, каким будет твой второй урок. Глава 44 Зазвонили колокола, предупреждая город. Верховный совет торжественно шествовал по улицам к огромной пирамиде на вершине плато. Разодетые дворяне и богатые торговцы взбирались на верхние уровни, словно шли на празднество. Толчея на улицах, закрытые магазины, постоялые дворы и трактиры говорили о том, что настал очень важный день. — Что бы ни случилось, мне это не нравится, — сказала Никки, выходя из величественного особняка. — Ни капельки. Никто не позвал их, но она подозревала, что мероприятие может иметь отношение к зловещему заклинанию, обещанному палатой волшебников. Выйдя из особняка, Натан и Никки присоединились к толпе в поисках ответов. — Где же юный Бэннон? — спросил Натан, крутя головой. — Норукайцы отплыли, и он может проводить время со своими так называемыми друзьями, — ответила Никки. Юноша был слишком открытым и доверчивым, а она видела плохо скрываемое ехидство на лицах Амоса, Джеда и Брока. Никки вспомнила, что у самой нее в юности не было друзей. Непреклонная мать Никки заставляла ее работать на улицах во имя Имперского Ордена, следовать учениям брата Нарева и презирать тяжелую работу и успехи отца. Никки не понимала дружбы и не хотела ее. Дружба была чужда ей, хотя она сблизилась со своими компаньонами. Она заговорила так тихо, что расслышать ее мог только Натан: — Может, он не захотел смотреть на то, что собираются сделать волшебники... и на то, как мы пытаемся помешать им. Небо было пасмурным, но росчерки серых облаков несли только сумрак, а не дождь. Звон колоколов продолжал разноситься по городу, отражаясь от многоуровневых стен. Никки ощущала потрескивающее в воздухе напряжение, смесь восхищения и ужаса. — Никто не сообщил нам, — сказал Натан. — Может, мы не приглашены. Никки не собиралась позволить кому-то себя остановить. — Мы сами себя пригласим. Идем, волшебник. Прищурив лазурные глаза, Натана рассматривал людей, взбиравшихся по крутым улочкам на верхний уровень плато и толпившихся возле основания пирамиды. — Я верю в твою правоту, моя дорогая колдунья. Я и без дара могу ощутить изнеможение в воздухе. Никки заправила за ухо прядь светлых волос и решительно пошла вперед. — Мой дар при мне, но какая от него польза, если я буду бездействовать? — В горле у нее пересохло, и голос был хриплым. — Я не могу просто стоять и смотреть. — Я помню мощь твоего дара, — сказал Натан, — но если ты будешь действовать необдуманно, то против нас ополчится весь город. Мы потерпим поражение, а то и вовсе погибнем. Ты знаешь, на что способны волшебники Ильдакара — ты видела, как Максим обратил того мятежника в камень. Никки не замедлила шаг. — Но они не видели, на что способна я. Члены совета и одаренные дворяне никогда не испытывали того, что испытала я. — Действительно. — Натан ускорил шаг, чтобы не отстать. — Я помогу, чем смогу. Они присоединились к тесной толпе на вершине плато. Хорошо одетый мужчина нес чашу с виноградом на сгибе правой руки, отщипывал одну фиолетовую ягоду за другой, высасывая их и сплевывая косточки. Никки почуяла едкий запах пота и резкий аромат духов. У мужчин были намасленные волнистые волосы и нарукавные повязки, контрастирующие с цветом их шаровар и поясов. Короткие плащи и манжеты длинных одеяний были украшены полосками экзотического меха. Женщины нарядились в платья с пышными юбками, будто собрались на праздник. Колокола с дюжины высоких башен отбивали нестройную металлическую мелодию, которая разносилась по всему городу. Никки целеустремленно скользила среди неторопливо бредущих людей, а Натан старался не отставать. — Добрые духи, — пробормотал он, когда они достигли широкого основания ступенчатой пирамиды и их захлестнуло нарастающее волнение зевак. — Должно быть, мы увидим магию крови, колдунья — волшебники собирались использовать ее. Думаю, здесь будут убийства. Много. — Может, они и попытаются, — сказала Никки. Толпа расступилась, когда члены совета медленно приблизились к пирамиде. Возглавляли процессию Тора и Максим, которых словно разделяла ледяная стена. И все же они оставались партнерами по использованию могущественной магии, что защищала город. На Торе было сапфировое платье с отделкой из пушистого серого меха, а Максим выбрал длинный гранатово-красный плащ, подбитый белым мехом с серыми вкраплениями, напоминавшими пепел на чистом снегу. Эти двое не смотрели друг на друга и не удостоили взглядом Натана и Никки, когда проходили мимо. За ними шли члены палаты, которые смотрели только вперед с серьезными выражениями на лицах: повелитель плоти Андре, главный укротитель Айвен, немолодая Эльза в фиолетовом одеянии, темнокожий Квентин в балахоне цвета охры и с золотым амулетом на груди, Деймон с взлохмаченными черными волосами и длинными усами. Эльза бросила на Натана неловкий взгляд и коротко улыбнулась, а затем повернулась к Квентину и пробормотала: — Неправильно делать это без Ренна. Мы должны были дождаться его возвращения. — Он может никогда не вернуться, — тихо ответил ей Квентин, когда они проходили мимо Никки и Натана. — Палата волшебников может обойтись и без него. Ренн слишком ненадежен. Я не уверен в его преданности с тех пор, как Лани попробовала захватить власть. Эльза выглядела потрясенной. — Ренн всегда был преданным членом верховного совета! — Как скажешь, — ответил Квентин, когда они уже почти покинули предел слышимости. — Но как только поднимется саван, ему придется остаться снаружи, пока мы не впустим его обратно. И я надеюсь, что магия крови подарит нам как можно больше времени. Тора и Максим взошли по каменным ступеням на вершину пирамиды и повернулись лицом к толпе. Пять советников поднялись следом и остановились возле странного устройства на верхней платформе, состоявшего из сверкающей полусферы на каркасе и кварцевых призм на вершинах металлических стержней. Главнокомандующий волшебник Максим раскинул руки и оглядел толпу. Даже от подножия пирамиды Никки видела блеск в его глазах. — Ильдакар простоял тысячи лет. — Голос Максима дребезжал и резонировал, но она не сомневалась, что даже рабы и торговцы на самых нижних уровнях города слышали его. Следом заговорила Тора: — Ильдакар защищен, потому что его защищаем мы. Наш идеальный образ жизни священен, но такое совершенство стоит дорого. — Ее голос звучал сурово, но она не выглядела опечаленной тем, что предстоит сделать. — Его цена — кровь. Внизу десять городских стражников выдвинулись вперед, и топот их окованных сталью сапог походил на барабанную дробь. Они вели группу из двенадцати рабов, связанных за руки веревкой. Некоторые сопротивлялись и пытались замедлиться, но стражники не понукали их, а просто маршировали, таща рабов за собой. Никки узнала рабов: они были «ходячим мясом», доставленным на невольничий рынок норукайцами. Стражники гнали по истертым каменным ступеням вереницу пленников: пять женщин и семерых мужчин. Двое были старыми, трое молодыми, остальные — среднего возраста. Худые мужчина и женщина с каштановыми волосами и смуглой кожей покорно шли, стараясь держаться поближе друг к другу. Судя по их одежде и чертам лица, они были родом из одной деревни. Женщина поднималась по ступеням первой. Делая шаг за шагом, она отвела руку назад, и мужчина дотянулся до ее пальцев. Никки поняла, что они знакомы и заботятся друг о друге. У нескольких рабов было отсутствующее выражение лица, словно они были одурманены — возможно, красной глицинией. Одна женщина с больными суставами спотыкалась и всхлипывала, стараясь не отставать от остальных. По ее морщинистому лицу текли слезы. Мускулистый мужчина крутил и дергал свою веревку, но остальные продолжали подниматься на огороженную площадку возле вершины пирамиды. Тора повернулась к группе рабов: — Встаньте лицом к Ильдакару! Растерянные пленники беспокойно переминались, и властительница топнула ногой, посылая в устройство вспышку энергии. Магия встряхнула пленных рабов, сковала их мышцы и заставила застыть подобно марионеткам. Толпа загомонила. Торговцы и разряженные аристократы наблюдали с нетерпением, но зрители в серой одежде были не так воодушевлены. — Прекратите! — выкрикнула Никки, вызвав у толпы вздох. — Если такова цена, властительница, почему бы вам не заплатить собственной кровью?