— Ты можешь быть уверен, что я не упущу ни одного шанса окончить дело миром, но если могольоны не согласятся на него, я не смогу им помешать броситься на верную смерть. Мы обменялись еще несколькими замечаниями, и Эмери оседлал коня; нихор также вскочил в седло, и оба, сделав крюк, чтобы обогнуть вражеский лагерь, скрылись вдали. Решающий момент приближался. Я отъехал еще немного назад, чтобы с наступлением утра могольоны не заметили меня, затем привязал своего коня и улегся. Можно было бы поспать — ничто мне не угрожало, но я успел отдохнуть днем, и надо было подумать о том, что предстояло нам нынешней ночью, в самом конце стольких трудных испытаний. Положив руки под голову, я смотрел на звезды, раздумывая обо всех происшествиях, случившихся с того самого дня, когда я в Гуаймасе впервые увидел теперь уже убитого Гарри Мелтона. Сколько событий пролегло между тем днем и нынешним вечером! А урок из них следовал один — храни всегда совесть чистой! Я все думал и думал, пока не стал полудремать, полубодрствовать, и наконец все-таки заснул. Проснулся я оттого, что стал замерзать. Расположение звезд подсказало мне, что до рассвета оставался еще примерно час. Немного погодя с севера донесся конский топот. Я пошел навстречу этому звуку, а потом лег на землю. Показался отряд всадников, впереди ехали двое: белый и краснокожий, по всей видимости вождь. Я встал и окликнул их, изменив голос: — Привет, господа! Куда путь держите? Оба тотчас осадили коней и схватились за свои ружья. Белый ответил: — Кого это там волнует, куда мы едем? Подойди поближе, парень, и дай на тебя посмотреть, если не хочешь отведать моей пули! — Разве вы станете стрелять в человека, мистер Босуэлл? — Ты знаешь меня? Кто бы… Черт побери, да какой же я дурак! — прервал он себя. — Это же старина Чарли. Ну, иди сюда, мой мальчик, и скажи нам, где скрывается апач! — Потом. Скажи мне, все в порядке? — Все. — А Джонатан? — Едет позади нас со своей любимой Юдит. Данкер глаз с него не спускает. Отряд остановился, и все спешились. Я подошел прежде всего к Мелтону. Его только что сняли с коня и положили рядом с Юдит на землю. Данкер встал возле них. Затем я осмотрел пленных могольонов. Они лежали на земле, попарно связанные спинами друг к другу. Я рассказал Эмери, Данкеру и младшему вождю, что мы задумали, и спросил индейца: — Может быть, мой краснокожий брат знает какое-нибудь удобное место возле Тенистого источника, откуда нам удастся незамеченными пронаблюдать за отъезжающими могольонами? — Есть одно такое, — ответил он. — Как только мой брат пожелает, я отведу его к нему. — Хорошо. Нам придется очень скоро отправиться в путь, ведь рассвет уже близок. Пусть с нами поедут полсотни твоих воинов, чтобы напасть на отставших врагов. Другие полсотни останутся здесь для охраны пленных. — А я? — спросил Данкер. — Вам надо остаться с Мелтоном. — О’кей! Я, стало быть, его тюремщик. Ладно, только пусть он теперь навсегда выбросит из своей глупой башки мысль о побеге! — Ну а меня вы примете в компанию? — осведомился Эмери. — Я тоже хотел бы попросить тебя остаться здесь, — ответил я. — Почему? Я хочу быть с вами. — Чтобы увидеть, как мы поймаем десять или двенадцать индейцев? Это все пустяки. Подумай о том, что, кроме Мелтона, нам надо стеречь еще пятьдесят пленных. Я должен быть уверен, что они под присмотром. Рассчитываю на тебя, Эмери. — Хорошо! Когда мы должны быть возле источника? — Я пришлю к вам гонца. Немного погодя пятьдесят нихоров снова оседлали коней. Их младший вождь занял место вместе со мной во главе отряда и повел нас не на юг, а на запад, чтобы обойти Тенистый источник с этой стороны. Позже мы повернули на юг, а затем на восток; крюк был сделан, и мы остановились перед неприметным, узким и вытянутым холмом, поросшим кустарником. — Это здесь, — сказал младший вождь. — А где источник? — спросил я. — В пяти минутах езды отсюда. С этого холма прекрасно видно все вокруг источника. — Это хорошо. Подождем, пока не настанет день. Присматривайте за лошадьми, если убежит хоть одна, мы пропали. Предостережение было напрасным, потому что лошадь индейца никогда не уйдет далеко от остальных. Мы пролежали у подножия холма до тех пор, пока звезды постепенно не померкли и на востоке не стало чуть заметно светать. Мы с младшим вождем поднялись наверх, залегли в кустах и дождались, пока не рассвело. Заросли, дававшие нам укрытие, взбегали по гребню холма и спускались вниз с другой стороны, постепенно расширяясь; там, где из земли бил источник, они опять становились реже, дальше шла прерия. — Это же великолепно! — сказал я индейцу. — Лучше места нам и придумать нельзя! — Мой белый брат доволен мной? — Еще как! Нам здесь вообще не нужны лошади. Скрытые кустами, мы сможем подойти к самому источнику. Индейцу не хотелось выдавать свои чувства, но я чувствовал, что он гордился похвалой. Перед нами был лагерь могольонов; крыша дилижанса торчала из кустов. Краснокожие готовились к походу. Многие подкреплялись, иные еще только умывались, другие занимались своими конями. Спустя некоторое время прозвучал пронзительный крик — сигнал выступления в поход. Каждый поспешил к своему коню, образовалась цепочка, и мы легко могли пересчитать индейцев: их было триста четыре; цепочка двигалась на юг. Оставшиеся, человек десять, стояли перед зарослями. Может быть, за кустами скрывалось еще несколько человек; об этом говорило число увиденных нами коней: четырнадцать пасущихся, десять верховых и четыре для дилижанса. Как только цепочка скрылась из вида, мы смогли взяться за дело. Чтобы одолеть десятерых, нам требовалось людей не больше того. Тем не менее я распорядился, чтобы на дело отправились тридцать человек. Укрытые зарослями, мы поднялись на холм, спустились и оказались вблизи источника. Я пополз на разведку. Могольоны сидели у воды и ели. Мне даже стало чуть-чуть стыдно нападать на них, но на войне как на войне, что поделаешь. Могольоны и не пытались защищаться или бежать; мы мигом связали их. Я подошел к старой почтовой карете, отворил ее дверцу и прокричал внутрь: — Доброе утро, миссис Вернер и мистер Мерфи! Я здесь, чтобы сдержать свое слово. Марта испустила ликующий вопль, а затем закрыла глаза. Хотя она и не упала в обморок, радость все же переполняла ее. Я достал нож, разрезал веревки, вытащил ее и усадил в траву, поскольку она была не в силах стоять на ногах. В это время адвокат нетерпеливо закричал: — Теперь и меня, сэр! Сколько же я должен ждать! — Терпение, мистер Мерфи! Выбравшись из веревок, он брел, потягивая руки и ноги, и на ходу говорил: — Слава Богу! Конец нашим бедам! — Слова благодарности для меня у него не нашлось. Он положил свою левую руку мне на плечо и спросил: — Сэр, у вас пока все в порядке? — И постучал правой рукой мне по груди. — Бумажник еще у вас? — Да. Странный вопрос! — Я должен знать, сколько там денег. — Почему именно вам нужно это знать? — Потому что я… черт побери, это же понятно! Я же распоряжаюсь наследством! — Вы распоряжались наследством. А что станется с деньгами, кому их получать, не вам уж решать, раз вы умудрились отдать наследство мошеннику, даже не потрудившись проверить, что это за личность. — Я вас научу уважать законы! Он произнес это угрожающим тоном; я спокойно ответил: — Я боюсь, что не смогу стать прилежным воспитанником такого учителя. — В последний раз спрашиваю: вы отдадите деньги? — Нет. — Даже если я вам прикажу? — Прикажете? Не смешите меня. Эти деньги я оставлю у себя до тех пор, пока не будет найден их законный владелец. — Уж не хотите ли вы определить, кто он? — Я знаю его. — Я тоже его знаю. Но он должен получить наследство из моих рук. Ладно, хватит! Отдавайте деньги! — Нет! Кстати, вам подобал бы совсем другой тон! — Вот как! Какой же? — Тон благодарности. Я — ваш освободитель, даже спаситель. Нищий говорит спасибо за кусок хлеба. Я вам вернул свободу и жизнь и получаю в ответ грубость! — Ладно. Почему вы не хотите отдать деньги, я догадываюсь. Вы не так бескорыстны…