— А может быть, ты встретил еще одного белого по фамилии Уэллер или его сына? — Нет, таких я не встречал. — Так, может быть, ты не видел и отряда наших воинов, которыми два дня назад эти бледнолицые были взяты в плен? — Нет. Я видел только асьендеро и говорил лишь с ним. — Где? — На развалинах его дома. Я приехал на асиенду, чтобы отдать долг. На эти деньги он и хочет выкупить скот. Он попросил меня догнать юма и обговорить сделку. — А у кого сейчас деньги — у тебя или у него? — У него, разумеется. Они до сих пор еще не узнали меня и озадаченно переглядывались. Говоривший со мной индеец задумчиво произнес, вовсе не обращая на меня внимания: — Что-то должно было произойти! Асьендеро еще здесь, а других бледнолицых почему-то с ним нет! И наших воинов не видно, хотя они должны возвращаться к нам! Он хочет выкупить скот, и у него есть деньги! Тогда все может пойти по-другому! А где же находятся чужеземные бледнолицые, которых вместе с женами и детьми ожидали наши братья, чтобы увести их в горы? Другие недоуменно качали головами, а говоривший снова повернулся ко мне: — А не встречал ли ты недалеко отсюда двух всадников? — Да. Белого с юным индейцем. — Как был одет белый? — В какую-то рваную одежду. — А какое оружие у него было? — Я видел два ружья. — Все сходится. Собака-мимбренхо привез ему ружья! Это он сказал как бы про себя. Потом он стал расспрашивать меня дальше: — Они ехали очень быстро? — Нет, — ответил я, потуже натягивая повод, чтобы отъехать на несколько шагов. — Они вообще отдыхали. — Где? — Да вон там, за кустами. — Уфф! Тогда мы должны быстро возвращаться, потому что длинное ружье бледнолицего достанет досюда — ведь это медвежебой. А короткое ружье его стреляет без передышки. Поехали с нами! Мы вернемся назад, где ты сможешь увидеть вождя и переговорить с ним. — Мне не к спеху. Подождите немного! Мне бы хотелось кое-что от вас получить. — Что? — Ваше оружие и ваших лошадей. — Зачем? — спросил он, удивленно разглядывая меня. — Затем! — ответил я, сдвигая левой рукой платок с лица, а правой наводя на них штуцер. — Вы сами сказали, как я могу метко стрелять из этого ружья. Кто из вас сдвинется с места, немедленно получит пулю. А там, в зарослях, стоит мимбренхо с моим медвежебоем, пули которого могут долететь досюда и даже дальше. Они застыли на месте, но не вследствие моего приказа, а от ужаса, уставившись в мое не закрытое платком лицо. — Уфф! — выдавил из себя говоривший. — Это же Олд Шеттерхэнд! — Олд Шеттерхэнд, Олд Шеттерхэнд! — растерянно пробормотали остальные. — Да, Олд Шеттерхэнд, — кивнул я, все еще направляя дуло ружья на них. — Не оборачиваться, иначе стреляю! Вы хотели поймать меня, а теперь сами оказались в ловушке. Но я отпущу вас на свободу и даже разрешу вернуться к вашему вождю. Отдайте ружья! Они держали свое допотопное оружие в руках, выставив стволы вперед, как это обычно делают индейцы при встрече с чужими, однако ружья не были заряжены. Они не осмелились пустить оружие в ход, но повиновались приказу не сразу. — Быстрее, иначе буду стрелять! Мне некогда ждать! — приказал я им. — Раз… два… Я не сказал еще «три», как они выпустили ружья из рук. — Слезайте с лошадей и отойдите в сторону! Они повиновались из страха перед моим ружьем. — А теперь бегом назад! Кто оглянется, пока он будет в поле моего зрения, получит пулю! Они мигом пустились прочь. Смешно было глядеть, как они перетрусили. Когда я был у них в плену, лежал закутанным в одеяло, они насмехались и издевались надо мной; теперь же они бежали как зайцы. Мне совсем не надо было ждать, пока они скроются, потому что я был убежден, что они не обернутся. Я спешился, чтобы подобрать их ружья и успокоить индейских лошадей, которые без хозяев стали проявлять беспокойство. Тут я увидел, как из кустов галопом летит мой мимбренхо, чтобы помочь мне. — Уфф, уфф! — закричал он еще издалека. — Олд Шеттерхэнд — великий колдун; ему все удается, даже трудные дела! — Но это было нетрудно сделать, — возразил я. — Обезоружить без боя троих врагов да еще отобрать при этом у них лошадей? И это пара пустяков! Кто бы об этом подумал! Когда ты сказал, что хочешь с ними вести переговоры, я очень беспокоился за тебя! — Но у меня же был союзник! — Да, был, потому что я стоял с твоим медвежебоем, однако держать его я не смог, а вынужден был положить на развилку сучьев; я был готов стрелять сразу же, если бы они осмелились защищаться. — Это было очень смело с твоей стороны, хотя вряд ли бы это понадобилось. Но я-то имел в виду другого союзника — неожиданность, которая весьма помогла мне. Однако сейчас нам пора уезжать, потому что в любой момент могут появиться их товарищи. Мы привязали три ружья к лукам седел отобранных лошадей; мимбренхо взял одну из них за повод, я — двух других, и мы поехали прочь, сначала медленно через кустарник, а потом, когда выбрались на свободное пространство, пустили лошадей в галоп. Но такая скорость необходима была нам только до тех пор, пока мы не отъехали на достаточно большое расстояние, где почувствовали себя в безопасности. Когда кусты, в которых мы скрывались, стали темной полоской на горизонте, мы остановились, причем я сделал это с расчетом. Нам ведь надо было заманить преследователей за собой, а значит, время от времени мы должны были им показываться, чтобы они не упустили нас из виду. Когда мы спокойно сидели в седлах, я заметил, что мимбренхо украдкой бросает на меня вопросительные взгляды, и догадался о его желании узнать, о чем это я говорил с тремя воинами-юма. Я рассказал ему. Будучи ребенком, он не мог требовать от меня такого доверия, тем более он был горд, оттого что я передал ему содержание разговора. Когда я закончил, он задумчиво посмотрел, а потом сказал: — Находясь рядом с Олд Шеттерхэндом, час от часу все больше набираешься опыта. То узнаешь о воинских хитростях, то услышишь, как надо вести себя, чтобы выведать от кого-то такие вещи, какие он никому говорить не должен. Теперь мы знаем почти все! — О, еще далеко не все! Главное еще остается сокрытым от нас. — Олд Шеттерхэнд сообщит мне, как обстоят дела? — Охотно. Прежде всего мы знаем, что нас преследует пятьдесят человек под руководством вождя. Что из этого следует? — Что до возвращения этой полусотни ни стада, ни раненые не сдвинутся с места, а останутся все на прежнем месте. — Верно! Еще нам известно, что Мелтон и оба Уэллера свободны, что асьендеро также выпущен из плена, что даже белые чужеземные переселенцы отпущены. — Разве этого недостаточно? — Нет. — Но ведь ты, собственно, только хотел спасти их! Теперь они свободны. — Свободны, но где они находятся? Братья юма, а значит, какие-то другие юма, должны увести их в горы. Это мне кажется подозрительным. Какие горы имелись в виду? Что они должны там делать? Они же оставили родину и приехали сюда, чтобы работать на асиенде Арройо. Зачем же их отправили в незнакомые горы, да еще вместе с враждебными индейцами? — Этого я не могу сказать, — ответил мальчишка со смешной прямотой. — Не печалься особенно, потому что и я этого не знаю, но не успокоюсь, пока не выясню все до конца. Дальше: асьендеро собирался с Мелтоном в Урес. Что им там нужно? В других обстоятельствах я посчитал бы такое путешествие крайне непродуманным начинанием; однако Мелтон договорился с индейцами, уговорил их напасть на асиенду, ограбить ее и превратить в пепел. Теперь же с разоренным вконец владельцем он скачет в Урес, а тем временем наемные рабочие асьендеро, тоже потерявшие все свое скудное добро, уходят с индейцами в горы. Асьендеро нужен там, где находятся переселенцы; почему же они разделились? — Ты рассчитываешь узнать об этом? — Да. Как только мы спасем стада, я сразу же отправлюсь в Урес. И, наконец, где же теперь находятся юма, которых отрядили для охраны плененных белых? Если пленники действительно свободны, то стражники могли бы вернуться к своему вождю. Им же можно было ехать быстро, тогда как мы продвигались вперед медленно; значит, они могли бы уже быть здесь. — Возможно, еще сегодня мы встретим их! — Да, это вполне вероятно, и поэтому мы должны быть осторожными, чтобы не попасть им в руки. А ну-ка, оглянись! Обнаружил ли ты наших преследователей? — Да, вижу, они остановились возле кустарника. Ты думаешь, они нас тоже заметили? — Да. Они должны видеть нас так же хорошо, как и мы их. Смотри! Они поскакали к нам галопом. Придется нам продолжить свой путь, так как теперь они взяли след, и им в голову не придет поворачивать назад. Мы пустились вскачь по слабо всхолмленной равнине, потом проехали по каким-то долинам между невысоких гор и снова выбрались на равнину. Там находился лес, в котором мы останавливались на пути от асиенды; добраться до него мы должны были к вечеру. Конечно, мы ехали по совсем другой дороге, чем раньше, на ней были заметны следы стада. Этот след стада был настолько широк, что его можно было с полным правом назвать проезжей дорогой. Время шло; солнце все ниже опускалось по западной стороне неба. Оно почти достигло горизонта, стало быть, мы находились теперь уже недалеко от леса. Тут мальчик показал вытянутой рукой вперед и крикнул: — Смотри, вон едут юма, которые сопровождали пленных бледнолицых; нам нельзя допустить, чтобы нас увидели!