Глава 29 "Вот чёрт, нет", – подумал Парис. Два крылатых педика, один из которых действующий ангел, а другой – падший, не собирались его бить. Он не убил падшего, пока, а всего лишь слегка его ранил. Или не слегка. Плевать. Сейчас он хотел, чтобы ублюдок страдал чертовски долгое время. Потребность защитить Сиенну жгла его огнём. Тот факт, что падший прервал их любовную прелюдию, что видел изящные черты её лица, охваченные желанием, был достаточной причиной для убийства. Жестокого убийства. Захариил-то на самом деле ему нравился, но это не означало, что Парис потерпит вмешательство в эту ситуацию. Единственное, что радовало его в этот момент, что демон Разврата либо спал, либо прятался, и слава богу не высказывал своего мнения. – Отпусти её, – прорычал Парис. Он быстро терял кровь, его грудь была как водосточная труба, которая дала течь. Чертовски сильно раненый, он понимал, что рано или поздно свалится, и был полон решимости сделать это, как можно позднее, когда Сиенна будет в безопасности. Ангел покачал головой. – Ты сейчас находишься в слишком взбешённом состоянии. "Ну и что, чёрт подери, в этом такого?" – Я себя контролирую. – В самом деле? "Нет". – Я же сказал да, чего тут не понятно? Поэтому отпусти её, пока я не заставил тебя это сделать. – Оторвав мне руку? Или яйца, как ты сказал падшему? – Последовала многозначительная пауза, в которой гнев боролся за освобождение с мужчиной, который подавлял свои эмоции... но не мог полностью совладать с ними. Нет сомнений, что однажды он сорвётся. – А что ты сделаешь с собой, когда случайно причинишь боль своей женщине? Один шаг, затем ещё один. – Отойди. Живо. Тьма внутри Париса так сильно пустила корни, что он понимал, что эта штуковина переехала к нему внутрь и уже распаковала вещи, и ему никогда от неё не избавиться, даже если он расстанется с Сиенной. Особенно, когда они расстанутся. Он уже собирался впасть в отчаяние, потеряв её, и если бы Парис позволил себе расслабиться с ней, полюбить Сиенну ещё больше, он бы просто утянул её за собой. Именно поэтому он так сильно боролся со своими эмоциями после того, как занимался с Сиенной сексом. Сейчас Парис был этому рад. Если ему придётся убить ангела, он сделает это, и тогда, возможно, выбравшаяся на поверхность тьма ощутит радость, а не сожаление за содеянное. – Ты тьма, – произнёс Захариил. – Ты читаешь мои мысли? – Вторжение будет стоить ему очень многого. – Нет, – ответил ангел, тем самым спасая себе жизнь. – Твои глаза. В них темнота. Ты знаешь, что это означает, воин? Ты знаешь, с чем играешь? Нет? Тогда позволь мне объяснить. Как человеческое тело вынашивает ребёнка, демонское вынашивает зло. Именно это ты и сделал. Ты позволил своему демону породить ещё одного. Он полностью твой. Твой ребёнок, и как первый демон, которым ты одержим, он никогда тебя не покинет. Это должно было удивить Париса, но не удивило; не должно было разозлить ещё больше, но разозлило. Сиенна слышала эти проклятые слова. – Если не хочешь личного знакомства с этим порождением, лучше отойди от моей женщины. – Парис, – произнесла Сиенна с печалью в голосе. Её печаль, а не гнев оставили Париса в замешательстве. Наплевать. Если Сиенна пыталась сказать ему, что не является его женщиной, что этот второй демон – или что бы это ни было – был разрушителем соглашения, он бы прервал её. Когда ему пришлось отпустить Сиенну, то ладно, неважно, он всё пересмотрел и отступил от своих собственнических инстинктов. Но здесь? Сейчас? Не будет никакого отступления. Он просто бы взял её, кончил бы в неё, заклеймил, и по-прежнему чувствовал во рту её декадентский вкус. Она бы выкрикивала его имя, хотела бы большего, и получила бы это от него. – У меня есть твой подарок, – напомнила ему Сиенна. – Стоит ли мне... Ты хочешь, чтобы я... воспользовалась им? Я считала, что ангел твой друг, но... Парис моргнул. Сиенна ранила бы ангела? Ради него? Эта мысль, вероятно, не должна была распалять его желание к ней, однако распалила. И то, что Сиенна сделала бы это после того, как Захариил осудил воина, грело ему сердце. – Пока нет. – Парис услышал, как за спиной поднялся на ноги громила. Воин крепче обхватил оружие. – Нет, – сказал Захариил, останавливая Париса. Наконец он отпустил Сиенну. – Красный цвет пропадает из твоих глаз. Это хорошо. Теперь ты не причинишь девушке вреда. Поэтому я заберу падшего с собой и вернусь позже. Что касается тебя, ты отправляешься к выходу из этой реальности. – Мгновенье спустя Захариил исчез, падший также исчез вслед за ним, хотя ангел к нему и не прикасался. Как будто всё это время удерживался лишь присутствием Захариила, Парис рухнул на колени. Сиенна бросилась к нему и помогла лечь на землю. В глазах воина потемнело, в любой момент он мог потерять сознание. – Я держу тебя, – сказала она. – Я о тебе позабочусь и не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось. Парис не хотел говорить то, что был вынужден сказать. Он не хотел портить ещё больше то, что уже произошло тем, что должно случиться сейчас. Воин оказывался в подобной ситуации тысячу раз. Раненый и умирающий... с единственным способом исцелиться. – Я должен... Мне нужен... Секс. Мне нужен секс. Демон Разврата был только "за", устремляя кровь в член. Это произошло так быстро, что Парис подозревал, демон не на жизнь, а на смерть будет в течение несколько дней биться за это. Однако это была неизведанная территория. До Сиенны Парис никогда не был с одно и той же женщиной дважды. Теперь, когда он мог это сделать, он знал, что поддержит свой уровень, получит силу, но если снова будет с Сиенной, излечит ли это его тело? – Секс? Но ты не в состоянии для него. Тебе нужно отдохнуть. – Никакого отдыха. Мне ненавистна мысль, что нет другого варианта, но мне этого не изменить. – Когда Парис получал подобные ранения, ему требовался полноценный, жёсткий секс со столькими партнёрами, сколько он мог заполучить. Но если бы его сейчас окружали тысячи красавиц, он бы по-прежнему хотел только одну – ту, что сейчас нависала над ним, молчаливо и нежно ощупывала его раны. Женщину, которой он не должен был доверять, особенно, находясь в таком состоянии, но единственную, которую он не мог, не хотел покидать. Неважно, что случится дальше. – Пожалуйста, Сиенна. Оседлай меня. Всего лишь секундная заминка. – Тебе не надо ни о чём меня молить, Парис, – ответила Сиенна, воспользовавшись словами, которыми он успокаивал её. – Я сказала, что позабочусь о тебе, и я это сделаю. Глава 30 "Если я когда-нибудь увижу Париса абсолютно обнажённым," – мечтательно подумала Сиенна, расстёгивая пуговицу и молнию его чёрных, свободных штанов, – "вероятно, я самопроизвольно воспламенюсь". Не желая беспокоить его, Сиенна развела ткань в районе ширинки в разные стороны, а не стащила штаны вниз по ногам, и освободила его громадный член, как ранее сделал он. Ни один мужчина не должен быть настолько красивым во всём, воплощением жёсткой силы и тёмной сексуальности, куда ни посмотри. Парис положил руку на лицо, скрывая черты лица. – Я ненавижу это. Сиенна, потянувшаяся к нему, отпрянула. – Прости. Я могу найти кого-нибудь другого, если для тебя так будет лучше... – Нет, – выпалил Парис. Должно быть, он услышал ужас и страдание в её голосе. – Мне не ненавистно быть с тобой, и я не хочу никого другого. Хорошо, потому что Сиенна не была уверена, что смогла бы пройти через это. Стать его сутенёром – адская пытка. – Мне ненавистна мысль, что мы добиваемся чего-то важного и естественного чем-то беспристрастным и механическим. Чем-то вынужденным. Её первой мыслью было, что он тоже получал удовольствие от секса и считал его значимым. Сиенну наполнило чувство радости и согрело каждую клеточку тела. Второй мыслью стало, что сейчас Парису стыдно, и радость испарилась. Они уже так многого добились, что Сиенна не могла позволить ему добавить такую ужасную эмоцию к этому сочетанию. – Парис, ты не принуждаешь меня к этому. До того, как нас прервали, я была влажная. Я и сейчас влажная. – И не из-за воды. – Почему тогда этот раз должен оказаться менее значимым, чем те, другие, когда мы двигались в этом же направлении? Парис застонал, узнав, что она влажная. Он расслабил руку и посмотрел на Сиенну удивительными глазами обжигающе голубого цвета. – Ты так прекрасна. Когда он смотрел на неё так, мечтательно, с полуприкрытыми веками, Сиенна и правда чувствовала себя прекрасной. – Позволь показать тебе себя. – Она поднялась и начала раздеваться, а Парис следил за каждым её движением. На протяжении веков он видел бесчисленное множество обнажённых тел. Сиенна знала это. Она видела их. Парис был с высокими женщинами, низкими, худыми, толстыми, чёрными, белыми и прочими. В Сиенне не было ничего особенного, и всё же, когда он произнёс "Ты просто великолепна" с бисеринками пота на лбу, она поверила ему. Парис был честен. Её демон почувствовал бы ложь. К Сиенне вернулась радость. – То же самое я думаю о тебе, – призналась она. Обнажённая, ободрённая его похвалой, Сиенна оседлала его бёдра, но не опустилась на толстый, возбуждённый член. Пока нет. Парису требовался секс, и время было на исходе, но ему требовалась и ласка. Требовалось заверение, что Сиенна здесь, с ним. Возбуждённый член тёрся между её ног, его покрывала её влажность. Сиенна провела пальцами от основания до головки, и Парис судорожно втянул воздух. – Придвинься к моему лицу, – прохрипел он. Парис накрыл ладонями её груди, начал перекатывать бисеринки сосков между пальцами. – Я снова хочу попробовать тебя на вкус. Желание сделать это едва не уничтожило её. Кровь с бешеной скоростью мчалась по её венам, опасно нагревшись и отогнав оставшийся холод. – Я сделаю тебе больно. Я тяжёлая... а у тебя рана на груди. – А как насчёт того, что мне нужно снова почувствовать твой вкус, и меня не волнует, что болит грудь. Сиенна облизнула губы.