Каждая мышца в его теле была заперта в отчаянном притягивании каната с его костями, каждая часть его тела болела, будто его протыкали ножом. И все в одно и то же время. От демонов, да, но также и от неутоленного желания. Он не был готов остановиться. Мой внутренний термометр иногда берет верх надо мной. - Я сожалею. Я не хотела делать этого… я могла чувствовать это… я сожалею,- сказала она снова, с отпечатком страдания голосе. - Я его контролирую, я обещаю. Не извиняйся, сказал он ей. Ты ничего плохого не сделала. Кроме того, мне это нравится. Он не был уверен, почему демоны были успокоены ею в один момент, а в следующий пробужденные ею. Он не был уверен, как она вытаскивала их или почему они реагировали на это, но он будет ломать голову над ответом позже. С расстоянием между ним и Хайди — и по прошествии минуты — тепло вернулось к нему, и демоны прекратили бороться так жестко. В настоящий момент этого было достаточно. Тайны, тем не менее, оставались спокойными на протяжении тяжелого испытания. Амун не думал, что его компаньону души понравилось изменение в температуре, но зверя не было — и не было до сих пор, потому что, да, Амун планировал, чтобы другие набрасывались на его женщину — пронзительно крича в страхе. Его женщине. Фраза восхитила его так, как он никогда не ожидал. Но она была. Его. Во всех смыслах этого слова - и вскоре во всех мыслимых. Его друзья не поймут. Может, даже возненавидят его, могут посчитать его предателем. Он не мог заставить себя уйти. Только когда, ее благополучие придет раньше, чем его собственное. Направление его мыслей изменилось радикально, даже для него, и он еще не вполне привык к этому. Хотя это не уменьшило воздействия. Он держал ее на своих коленях, слушал историю ее потерь, услышал печаль в ее голосе, и что-то внутри него сломалось. Он начал постигать истину. Они во многом были похожи. Решительные, постоянно донимаемые худшим, что мог предложить мир людьми, местами, обстоятельствами - и все же, как могли, они находили радость Он хотел эту женщину. Имел бы ее. И да, возможно им прямо сейчас управляло желание, убеждая свои чувства, которые он обычно не принимал, чтобы ослабить позор того, чтобы быть с врагом, но он не думал так. - Может быть, это к лучшему, что мы остановились, - прошептала она с дрожью в голосе. – Я… я все еще не могу спать с тобой. Веки Амуна распахнулись, и он знал, всполохи огня продемонстрировали темную угрозу в глазах. - Из-за него?- спросил он. - Да. Я не буду обманывать. Он выставил подбородок. Когда ты в последний раз спала с ним? С каждым новым словом, наблюдался рост ярости в его голосе. - Я этого не делала. Никогда. Ярость исчезла в мгновение ока. Она сказала вчера, он хотел ее еще и сомневался, что может изменить это, - но, знание, что Мика не прикасался к ней, таким образом, топили его новые чувства собственности. Когда ты была с ним, ты думала, что он это я, - напомнил он ей. Да. Амун обхватил ее бедра, подтолкнул ее вперед и потерся о нее. Тогда ты изменяешь мне, оставаясь верной ему. Она застонала, ее веки опустились. Когда он вынудил ее выпрямиться, она кусала свою нижнею губу, белые зубы глубоко впивались в нее. - Возможно я, но есть еще возможность нечестности. Так, никакого секса. Только когда я скажу ему, что мы расстаемся. Но... Но Амун мог поцеловать ее, говорила она. Гнев вернулся полную силу. Целоваться - это форма измены, Хайди. Он знал, как отреагировал бы, если бы поймал ее целующейся с другим мужчиной. Пролилась бы кровь. Ее плечи обвисли, на лице отразилась пытка. - Ты прав. Прости. Я знаю, что ты прав. Просто ты так... заводишь меня. Тогда давай остановимся. Так будет лучше. Пока - только пока. Порви с ним в своей голове. Сейчас. - В моем сердце и в моих мыслях, я и он уже это сделали. Но я должна сказать ему, Амун. Он заслуживает того, чтобы знать. Я знаю, ты мне не поверишь, но он хороший человек. Амун только что понял, что он будет делать все, чтобы защитить эту женщину, даже отказаться от жизни, как он знал это, просто, чтобы быть с ней. Тем не менее, она не могла отпустить своего старого друга. Не совсем. В то время как часть его, восхищалась такой преданности, с другой стороны хотел, чтобы она была верна только ему. - Нет секса, сказала она, и теперь, из-за того, что он сказал, нет поцелуев. Ну, тогда, клянусь богами, он будет делать все остальное. Нахмурившись, он поймал ее сзади за ноги и резко бросил ее на спину. Она приземлилась на лепестки цветов, их нежность смягчила удар. Не успела она втянуть воздух, он был поверх ее, толчком раздвигая ее ноги и устраиваясь на ней. Не обманывай меня, Хайди. Не обманывай меня. Пожалуйста. Она застонала, как будто от боли, но потом успокоилась. Я-я-я, может быть, страшный человек, но я хочу, чтобы ты поцеловал меня. Пожалуйста. - Не страшный. Прекрасный. - В тот момент он понял, что ни в чем не мог отказать ей. Так, поцеловать ее? Да, даже притом, что он думал, чтобы уравновесить чашу весов. Их рты встретились в бешеном сплетении, облизывании, всасывании, захвате. Как и обещала, она держала свою температуру под контролем. Все же холодная, но не замораживающая. Как она сделала так, он не знал. И ему не нравилось это, она не могла отступить полностью, она должна была оставаться осторожной. Когда это закончиться, когда он избавился от демонов в нем, она будет его, поклялся он. Вся она. И холод, и каждый дюйм ее сочного тела. Даже ее сердце. Он защитил бы его собственное, конечно — желая ее, нуждаясь в ней, она была прекрасна, но она никому не будет принадлежать — но боги, она бы полностью была бы его. Он расстегнул ее джинсы и сбросил их вниз к ее ногам... Она не возражала, не пыталась остановить его. Верила в то, что он не переступит черту, которую она провела. Снова он обнаружил, что разрывается между любовью за то, что она доверяет ему и ненавистью к тому, что не умоляет его о большем, несмотря на все то, что было против них, как это сделал он. Ненавистью к тому, что он увлекся ею, а она, казалось, им не увлеклась Что ж, придется изменить это. Амун целовал и покусывал путь к ее груди и еще раз облизывал ее соски. Она извивалась, бедра приподнялись, ждущие прикосновения, любого прикосновения, он проложил себе путь к ее пупку. Там, он мучил ее с мимолетными, нежными укусами, в то время как его пальцы играли с ее трусиками, на ее талии, вокруг ее бедер, но не дотрагивался там, где она нуждалась в нем больше всего. - Амун... малыш... пожалуйста. Мольба сейчас. Хорошо, это хорошо. То, что он хотел. Все же, его тело болело от такого невыполненного желания, он не был уверен, что переживет это столкновение. Бисеринки пота выступил у него на лбу, туго натянулась в потребности, кожа покрылась мурашками. Я собираюсь попробовать тебя еще раз. Взять тебя и до конца в этот раз. Наконец он поцеловал ее между ног, обводя языком по влажной ткани ее трусиков. Ее бедра выстрелил вверх, и она вскрикнула безудержно. - Да! Ты собираешься дать мне все. -Да… нет. - Она отодвинулась? ощущая его рот. - Я не могу. Я знаю. Но скоро. - Скоро. Да, скоро. С тем обещанием, звучащим в его ушах, он разорвал материал и пировал на ней. В первом истинном скольжении его языка она энергично закричала. Он попробовал ее женственность и этот вкус абрикосов, он ощутил аромат ночи, которую они встретят. Он думал что был в огне прежде, но этот… этот сжигал его заживо. Его член заполнился на грани разрыва, и он упирался в твердый пол, качаясь, как будто он уже был в его женщине. Она дернула его за волосы, чтобы не оттянуть от себя, а направить. Он облизывал её внутри, чувствуя как тугие стенки смыкаются вокруг его языка. Он пировал на её клиторе, посасывая и облизывая, щёлкая по нему языком. Вскоре она не просто извивалась, она занималась любовью с его ртом, двигаясь против него, закинув ноги ему на плечи и упираясь пятками в его спину. Руки над головой, он командовал, и он был очень рад, что мог говорить с ней мысленно, что он не должен был останавливать то, что он делал. - По-почему? Сделай это. Нерешительно она отпустила его и протянула высоко руки. Сожми скалу позади себя. На сей раз, она подчинилась, ничего не спрашивая. Не отпускай. - Он захватил ее бедра, поднял, и повернул ее так, что она ударилась о землю. И сам повернулся также, упираясь ниже ее, но все еще между ее ногами. Ее тело упало обратно на него, ее ядро прямо над его лицом. Она держалась за скалу, что препятствовало ей касаться его лица своей киской, но это не спасло её от растущего давления его настойчивого рта, поскольку его язык погрузился ещё глубже, чем прежде. - О, Боже. Амун!- Толчки сотрясали ее, вибрируя в него. Такая влажная. Такая прекрасная. - Амун. Пожалуйста, еще, нужно, хочу. Одной рукой он сжал ее бедро. А другой он погладил свой член. И так как он удовлетворял ее, он удовлетворял и себя, притворяясь, что они занимаются любовью. Она двигалась вместе с ним, вверх и вниз, ее женственность была на всем его лице, и его движения в ней совпадало с движением его руки. Так чертовски хорошо. Он когда-либо испытывал что-то подобное? Невероятно. - Быстрее! Надо... почти... нужно... Его. Она нуждалась только в нем. Он выпустил ее бедро и потянулся к ней, никогда не прекращая его чувственное внимание. Ни на одном из них. Лихорадочный, он пронзил ее двумя пальцами. Узко. Она была такой узкой. И когда он прижал эти пальцы глубже, так глубоко, она задрожала вокруг него, притягивая его еще глубже. - Так!- закричала она в экстазе, сжимая мышцы, чтобы удержать его внутри себя. Чувствуя ее судороги вокруг него, послало его по краю. Он взорвался, горячее семя, било струей на его живот. И когда последняя дрожь оставила ее, когда последнее капля вышла из него, она поднялась на коленях, отдышалась, разрушая их контакт. Они застонали в унисон из-за потери. Она сползла вниз по его груди и рухнул на него. Хотя его первой мыслью было очистить их обоих, он не мог заставить себя переместить ее. Его руки обнимали ее, и он держался, зная, что никогда не сможет отпустить ее. Его голова была (отчасти) ясна, так что он не мог порицать желание собственничества. Она была его. Сейчас … всегда.