– Мама, я писать хочу, – хныкала Аля, а следом появилась вся банда. – Ма-ам, у нас почти авария, – пожаловался Максимка, пропуская вперед мальчиков, у которых уже глаза на мокром месте. – Знакомьтесь, – широким жестом указал на мать сын и так же без колебаний продолжил: – Это наша мама. Мы с Мариной замерли, не зная, как и реагировать, и что сейчас выкинут испуганные дети. Немая сцена затягивалась. Мальчишки как по команде поспешили ко мне и прижались, испуганно поглядывая на Марину. Я присел, обнимая малышей и глядя на женщину извиняющимся взглядом. Как вдруг Артур спросил меня: «Мама?» – и оба мальчика уставились на меня с вопросом в глазах. Долго играть в гляделки со мной Марина не стала, только молча кивнула. И тогда я уверенно ответил сыновьям: «Мама!» – и повернул их к ней. Моя Снегурочка присела рядом, но боялась протянуть руки, боялась спугнуть. – Мама? – спросил уже ее Артем. – Мама, малыш, мама, – ответила она и все же протянула руку. – Иди ко мне. И мальчик боязливо пошел, но позволил крепко прижать себя. Под ошарашенными взглядами своих детей Марина обняла чужого ребенка. – Мама, я уписался, – громко шепнул на ухо малыш, вызвав у нас обоих непроизвольную улыбку. – Ма-а-ам, я сейчас тоже уписаюсь, – дернула Марину за рукав Аля. – Давай я тебя раздену, – улыбнулся я и расстегнул пуховик на девочке. Максим обалдело молчал, помогая раздеться Варе. Так мы все в молчании и перешли в комнату, каждый думая о своем. Теперь у меня одна проблема: чтобы мои дети не начали ревновать. Все пятеро чтобы не начали ревновать друг к другу. Как тесен мир… После неожиданного оргазма в руках Егора и не менее неожиданного представления меня мамой я даже не знала, как себя вести. Мои девочки не очень понимали, как так вдруг у мамы появились еще дети, а они и не в курсе, откуда вообще детей берут. Теперь вот в курсе – хорошим тетям детей приносит Дед Мороз. Уже готовыми, трехлетними. Максимка, наоборот, понимал, кажется, слишком много, но боюсь, не так. Пусть он и постарше, но все же ребенок. И чего я сейчас хотела меньше всего, так это чтобы кто-то из детей почувствовал себя брошенным, нелюбимым или чужим. И как мне разорваться, чтобы обнять всех пятерых сразу, когда руки только две, а сердце одно? И ведь малыши Тема и Арчик с какой-то непосредственностью и естественностью смотрят на меня, словно я все эти три года была с ними рядом и была их мамой. Наверное, они насмотрелись на мам в садике и не понимали, куда же их родительница запропастилась. На помощь мне пришел, как и ожидалось, как и должно быть, Егор. Обед прошел без сучка, без задоринки, дети все были слишком в шоке, а потому не чудили, и слава всем богам. В четыре руки с Егором мы накормили детей. Максимка ел сам, но чтобы не было гнетущего молчания, Егор его все время цеплял в разговор. Причем у него это получалось так естественно, словно он знал моего сына все восемь лет. Максим на контакт шел осторожно, явно вынашивая какую-то мысль. А потому мы с Егором оба задерживали дыхание каждый раз, когда Максим или кто-либо из детей пытался что-то нам сказать. И вот в очередной раз, когда Егор пытался развеселить малышей, Максим не выдержал и все же задал этот сакраментальный вопрос. – Ты теперь будешь нашим папой? Повисла тишина, в которой я отчетливо услышала шум стекающего на пол компота, опрокинутого случайным движением Али. Подорвалась вытирать. – Да, Максим, – после паузы ответил Егор. И голос его был уверенный. – Теперь я ваш папа. Максим промолчал, сверля взглядом то меня, то Егора. Девочки маленькие, еще не очень понимают смысл происходящего. – Но ты же Дед Мороз, – возмутилась Варя. – Значит, вам повезло, – улыбнулся ей Егор. – У всех Дед Мороз приходит раз в год, а у вас он будет каждый день. – Это ж каждый день себя вести хорошо придется, – вздохнула Аля. – Придется, – ухмыльнулся новоявленный папочка и перехватил меня за руки, усаживая обратно за стол, не давая до конца вытереть компот. Крепко держа меня, он смотрел на Максима. – Ты против? – спросил моего сына. Казалось, что тишина эта, вечная и тягучая, не закончится никогда. Во взгляде сына я читала сомнение, страх, неуверенность и незнание, что от него хотят услышать. – Малыш, ты против, чтобы Егор был вашим папой? – нарушила я тишину между мужчинами и попутно вытерла Арчику нос, извазюканный супом. Мальчик смешно сморщился и обнял мою руку. – Мама? – спросил он уже, наверное, в десятый раз. – Мама! – ответила я и погладила ребенка по голове. Это ужас, как трогательно, этот вот теплый взгляд и надежда в нем, и маленькие теплые ручки, что боятся отпустить твою руку, чтоб не потерять. – Максимка, рыцарь мой, – ласково сказала, возвращая свое внимание сыну, – ответь нам, пожалуйста. – Я не против, – вздохнул мой маленький рыцарь. – Только если ты маму не обидишь! – строго припечатал он Егора. И такой взгляд суровый. Это так умилительно, но мы не улыбались. Парень серьезен и мы серьезные, нельзя высмеивать его порывы защищать. – Чтоб она больше не плакала! – сдал меня с потрохами сын, глядя в зеленые глаза Егора. – Обещаю, – совершенно серьезно ответил мужчина и сжал мою руку под столом, – никогда вас не обижу, никого из вас, – обвел взглядом всех и снова вернулся к Максиму, – но и воспитывать буду на полном серьезе. В ответ Максимка только вздохнул, понимая, что попа у него еще битая будет, но хоть маму отстоял. * * * А после обеда и тихого часа для малышни, пока Егор с Максимом усиленно надували в гостиной шарики и развешивали их по комнате, а я отдавала торты заказчикам, попутно отмывая кухню от обеда и готовя ужин, мы все же собрались на свидание. Все семеро собрались. Егор сказал, что это сюрприз, и посвящать в свои планы не стал. Поэтому к машине мы подходили в полном неведении. Егор держал за руки Варю и Арчика, я – Тему и Алю, а между нами стоял Максим, держащий руками малышей. Получилась целая цепочка, растянувшаяся на всю ширину заснеженного двора. Дети наперебой выпытывали у Деда Мороза – папы, куда же мы идем, я с умилением смотрела на картину неизвестно откуда взявшейся семьи, и не понимала, за что мне перепал такой подарок в канун Нового года, молча благодаря Судьбу. – Что значит «папа»?! – раздался колючий голос Лизы, что стояла возле машины Егора за двором и зло смотрела на нас, а Алю, выпалившую как раз в этот момент страшное слово «папа», вообще испепеляла ненавидящим взглядом. – ЛИЗА?! – хором спросили мы с Егором и посмотрели друг на друга, глупо улыбнувшись. – Какая идиллия, – мерзко выплюнула она. – Вышла я вот тут за хлебом и вдруг вижу твою машину, Егор, у себя под окнами. Вот сюрприз мне, подумала. И тут вдруг вижу тебя с этой… – презрительно скривилась она в мою сторону, – нищей поварихой и ее выводком, – еще один полный ненависти взгляд. Мы замерли, дети, особенно мои, знающие тетю Лизу с пеленок, вообще в шоке. Егор пришел в себя быстрее, пикнул сигнализацией машины и повернулся ко мне. – Посади детей в машину, Снегурочка, – коротко поцеловал мои, дрогнувшие в вопросе, губы. – В машину, малыш! – строго повторил он, перебивая мои попытки что-то сказать. – Лизочка, – обманчиво ласковым голосом позвал он мою «подругу», – не припомню, чтобы у тебя было право что-то мне предъявлять, если мне не изменяет память, я ничего тебе не обещал. – Но… – Но! – перебил ее Егор, а я усиленно паковала детей в машину. Малышей – в детские кресла, Максимка сам уселся, а девочек еще предстояло пристегивать. – Что бы ты себе не надумала и не намечтала, Елизавета, ты должна понять, что меня не может интересовать женщина, называющая моих детей спиногрызами и выводком! – Я не про твоих детей говорила тогда, – попыталась оправдаться она, а мне ее не было жалко, сама виновата. – Ты говорила вообще про детей, и про моих в том числе. И сейчас, оскорбляя Марину с ее «нищим выводком», ты оскорбила снова моих! Моих детей и мою любимую женщину! Надеюсь, ты понимаешь, что меня больше не интересует твоя школа, не считаю, что ты можешь чему-то хорошему научить малышей. Твои услуги как воспитателя мне больше не нужны. – Егор, – взмолилась Лиза, но снова была перебита. – Егор Валерьевич! И не дай бог, я узнаю, что ты треплешь Марине нервы, Лиза, упаси тебя бог дергаться в ее сторону! Я молчала, стоя за его спиной, дети уже сидели по местам, но еще не пристегнутые. Мужчина круто развернулся и направился ко мне тяжелой поступью, похрустывая снегом. – Я не могу их пристегнуть, – призналась я на немой вопрос зеленых глаз. – Я пристегну, садись в машину, – скомандовал жестко он, но я понимала, что его злость сейчас не на меня направлена. Остановила Егора рукой, привлекая внимание: – Я на секундочку отойду, хочу посекретничать с соседкой, – попросила я. – Не надо, Марина, она все поняла. – А я думаю, нет, – уперлась рогом. – Ты не можешь знать то, что знаю я. Пристегни пока детей. И я подошла к Лизе, что продолжала так же пялиться на нас, не понимая простой истины. – Что, сучка, оторвала богатенького папочку и рада?! – зло зашипела на меня «подруга». – Я могу тебя разочаровать, он всего лишь водитель какого-то крутелика, будет тебе урок не судить о книге по обложке! – Это он тебе сказал? И ты поверила? Да он мою школу спонсировал от корки до корки! – Это уже мое дело, верить или нет, тебя не касается! – отрезала я, а сама задумалась, почему я так просто поверила его словам? – Хотела только заметить тебе одну деталь, Лиза. – Мы переругивались шепотом, чтобы не привлечь внимание Егора. – Одинокие папочки, видимо, не твой случай, попробуй знакомиться с богатыми вдовцами на кладбище, вспомни незабвенную классику кино и Муравьеву, что искала мужа в библиотеке… Потому что дети – это явно не твое… Нормальный папочка тебя и на пушечный выстрел не пустит к своим чадам. – Много ты понимаешь, – выплюнула она мне в лицо. – Да мне такого сопливого счастья и даром не надо. Возитесь сами со своими гаденышами, а я… ХРЯСЬ! Прервала я словоохотливую соседку оплеухой. – Никогда не смей говорить так о моих детях, дрянь. – Ах ты ж сучка! – взбеленилась Лиза. – Да я тебе устрою, да я на тебя заявлю, ты ж подпольно работаешь, тебя ж… – Лиза, – вдруг вырос за моими плечами массивный силуэт, – давай, чтоб я не закрывал твою школу, ладно?! – А ты можешь? – подняла я на Егора взгляд, оборачиваясь и ловя его неудовольствие. – Я многое могу, радость моя. Очень многое, – это уже он Лизе адресовал. – Я тебя предупредил, Елизавета. Не гневи. – Ну и пошел ты, – в сердцах выплюнула она и поспешила скрыться во дворе. – Ты ведь мне соврал, что просто водитель, да? – с горечью спросила я, но окунуться в свою печаль мне не дали сильные руки, прямо выдергивая на искристую поверхность реальности. – Я тебе все объясню, Марина, – уверенно заявил Егор, уводя меня в машину. – Пойдем, пока дети не сварились в своих пуховиках. Обещаю, я все объясню: и Лизу, и вынужденные маневры…