— Наверное, так и было написано в документах? — В документах-то да, но нам же нужно, чтобы любому дураку понятно было. Преподы у нас те ещё умники, тот же Албаутский… Бля…. Вот нет слов кроме матерных, как он нас сегодня подвёл… Очканул, что его накажут, и давай, жопу лизать… Противно было смотреть. Кто его теперь уважать будет? — Тогда я предлагаю назвать проект просто «Курорт «Белокуриха-2» на 5 000 отдыхающих» — я возвращаю Пашу к текущей реальности. — Совсем другое дело! Можешь ведь, если захочешь. А то, прямо как ребёнок капризный, — нехочу-небуду, времени нет, сил нет… К завтрашнему утру посчитай! Точка! Мы потом с тобой как-нибудь сочтёмся. Не боись. Услышав, что от меня ждут друзья, я рванул на троллейбусную остановку. Из-за железных листов, давно требовавших свежей краски, тёплый майский ветерок нёс запах табачного дыма. «Не повезло! Какой-то куряка дымит. Хоть бы десятка быстрее подошла» пронеслись галопом мысли у меня в голове. «Курякой» оказалась та самая миниатюрная брюнетка, что только что болталась в вестибюле общаги. Заметив меня, она тут же затушила сигарету об опору и метнула бычёк в урну. — Привет, меня Борисом зовут, — подошёл я к девочке. — Это тебя я только что в четвёрке видел? — Ольга, — кивает та в ответ. — Ну да, меня. Мы с девками решили помочь пацанам из 513, а то им какой-то урод запретил нормальный проект на диплом выставлять. А тебя я знаю. Ты — Рогов из их же компании, что первый приз в прошлом году взяли. Точно? — Ага. Я, правда, в институте только до третьего курса учился, потом академ брал, в Болгарии работал. — Реально, в загранке? — Оля перебивает меня. — В проектировании? — Нет, конечно, кому мы там сдались как проектанты? Я на родине с трудом место техника-архитектора нашёл, а там нашего брата, как собак нерезаных. Зато приключений на мою голову свалилось, ого-го… Я пересказываю Оле всё, что успел запомнить из собственных приключений прошлого года. Она, скорее всего, не поверила. Я бы и сам не поверил, если бы мне кто-то такого наболтал. Зато в ответ она рассказала о себе. Оказывается, она ещё на первом курсе, но проектированием занимается уже пару лет. Сразу после школы не собиралась на архитектуру поступать Мечтала стать капитаном морского флота. Даже моталась во Владик, чтобы в мореходку поступить. Только ничего у неё из этого не вышло. — Я даже соблазнить председателя приёмной комиссии пыталась. Юбочку покороче надела, футболочку с вот такенным вырезом натянула. — она проводил ребром ладони на уровне груди. — А толку никакого, наверное, он сисястых толстух предпочитает. Оля смеется, вспоминая собственные усилия. Действительно, смешно. Надо иметь склонность к педофилии, чтобы поддаться на обольщение такой девы. — Так что обломали меня с мореходкой. Пришлось в проектировщики идти. — И как тебя сразу после школы на работу взяли? — Это папе спасибо. Он у меня начальник наземных служб аэропорта. Поэтому сам и предложил мне место чертёжника при ОКСе в Толмачёво. — Ближний свет! Если каждый день туда мотаться… Ой-ё-ёй! — Точно! Если бы мы в городе жили, то именно ой-ё-ёй. Но живём-то мы в Толмачёво. За этот год я так задолбалась ездить к восьми утра, что папаня мне сделал однушку в районе вокзала. — Ни фига себе! Выходи за меня замуж! — Я не могу скрыть удивления. Сделать дочке квартиру, даже однушку, это надо иметь доступ к очень нехилым ресурсам. — Обойдешься! Да и не всё так сладко, как ты наверно подумал, — Оля смеётся. — Просто в наследство от бабушки досталась квартира в Саратове. Её продали, купили две однушки, мне и братику. — Я как увидела, что нам дают в качестве задания, так и поняла, что преподы с реальным проектированием вообще не знакомы. — Тараторит девочка. — Ни тебе съёмки, ни геологии, ничегошеньки… Как так можно проектировать? Короткая стрижка, распахнутые карие глаза, правильный овал лица, открытая улыбка, узкие бёдра и маленькая почти детская грудь… Я уже чувствую, что погружаюсь в пучину влюблённости. Погружение к счастью, происходит постепенно, и я успеваю притормозить. Знаю, что если позволю себе впасть в эту пучину, то будет плохо. — Слушай, Оль, — вдруг у меня в голове, словно лампочка, вспыхивает мысль. — Меня мужики попросили сегодня подготовить что-то вроде ТЭО для нового проекта. Они, типа так расстроились, что решили набухаться, а я им должен сочинить и посчитать, что и сколько в проекте надо сделать. Ты сегодня вечером сильно занята? — Занята, конечно, поэтому и из общаги удрала, — смеётся Оля, — но если сам Борис Рогов меня просит о помощи, как я могу отказать? Но только… Сначала ты поможешь мне, а потом я помогу тебе. — Точно, и мы поедем ко мне и проведём ночь. — Ночь любви, я надеюсь? — Нет, не надейся, никакой любви, только проектирование, только градостроительство и архитектура. — Я поучительно грожу пальцем, а у самого от такого диалога перехватывает дух. Я, прекрасно понимаю, что все эти заходы про любовь не более чем простой трёп. Девушки любят динамить. Тем временем к остановке подруливает троллейбус. Двери старенького трудяги распахиваются и из слипшейся человеческой массы вышелушиваются приехавшие граждане. — Борь, у тебя рубль есть? — Оля делает брови домиком и просительно заглядывает мне в глаза. — Так не хочется давиться в толкучке. Потные мужики, доставляют слишком острые ощущения. — Не вопрос, вон кажется и частник пустой подъезжает. Маши ему ручкой. Белая «копейка» гостеприимно распахивает перед нами дверцу. Рубля водиле вполне хватает, мы втискиваемся на заднее сиденье, и я ощущаю горячее бедро спутницы. Сразу сердце в груди начинает биться так, что, кажется, все слышат. Поэтому я тут же возвращаюсь к разговору. — В чём будет заключаться моя роль помощника? Надеюсь не в противоправных действиях? Не хочется нарушать закон даже в компании с такой чудесной девушкой. — А придётся, — Оля тоже любит добрую шутку. — Хату будем брать. Да не боись, вещи выносить не будем, наоборот, придётся вносить. Ограбление наоборот. — Она снова хихикает. — Шутка. К семи часам на Сибирскую, там моя новая хата, придёт машина с вещами. Будем вчетвером вещи таскать на третий этаж. — А «вчетвером» это кто? — настроение моё немного портится от перспективы пересечения с возможным ухажёром. — Ты, да я, да папка с братом Игорёней. Вот и получается четыре человека. А ты что подумал? Так незаметно, за болтовнёй мы добираемся до места. Новый девятиэтажный дом, облицованный белым силикатным кирпичом, стоял посреди ещё неухоженного двора. Невысокий плотный жгучий брюнет с тонкой полоской щёгольских усиков направился к нам на встречу. После дочерних объятий он протянул руку мне. — Олег Николаевич Махов, — представился сам, — это наш Махов-младший, зовут Игорем, — представил подростка топтавшегося у борта ЗИЛа. — Очень приятно, — я крепко жму протянутую руку. — Борис Рогов, только что познакомился с Олей, очень славная у вас дочка. — Ну, так женись, коли понравилась, — хохочет Махов и хлопает меня по плечу. — Папа, перестань. Я уже предлагала ему, а он что-то сробел. — Оля присоединяется к подначкам. — Вот все они такие, нынешние мужчины. Гран-при завоевать, пожалуйста, а как жениться, так кишка тонка. — Что вы там болтаете? Давайте быстренько всё поднимем и закончим с этим нудным делом. — Кричит от машины Игорь. — И то правда, — поддерживает сына Олег Николаевич. — Игорь, ты лезь в кузов. Будешь подавать, а мы начнём таскать. Хорошо, что лифт сегодня работает. Диван будет просто затащить. С перетаскиванием небогатого девичьего скарба мы справились быстро. Не прошло и часа, как мужчины семейства Маховых прощались с нами из кабины грузовика. — Всё аккуратно расставьте, — давал Олег Николаевич последние указания, попыхивая «Опалом». — И чтобы без баловства мне. Борис, я тебе поручаю следить за порядком, а то знаю я эту девицу, запросто что-нибудь отчебучит. ГАЗ испустил облако выхлопа, проскрипел покрышками по щебню ещё не асфальтированного двора и скрылся за углом соседнего дома. Расставить мебель в однокомнатной квартире — дело не хитрое, тем более что особой тщательности для начала не требовалось. Справились мы с этим делом быстро. Ольга тут же достала сигарету и жадно закурила. — Я над расстановкой потом подумаю, — сказала Оля, — Всё-таки на архитектора учусь, хочется как-то поиграться. Пока так сойдёт. Давай посмотрим, каких ништяков маманя приготовила. Ты же тоже голодный? — Может, возьмём хавчик и рванём ко мне? — В голове у меня созрел план соблазнения. — Родители сегодня на даче. Сестрёнка в походе. — У меня бутылочка «Тамянки» есть. А после начнём трудиться хоть до утра. — А поехали! Не хочется мне с готовкой возиться. Хоть мама тут целую кастрюлю пирогов напекла. Всё равно разогревать надо. Да и посуда ещё в коробках. Её ещё доставать, мыть, расставлять надо. А так как мы к тебе приедем, то тебе и готовить придётся. Оля возится с вещами, продолжая болтать. Я же не могу налюбоваться её ладной фигуркой в обтягивающих джинсах, поэтому слушаю в пол уха. — Вот только запылились мы с этим перетаскиванием… Глянь, — Она проводит ладонью по щеке и демонстрирует маленькую ладошку с грязными следами. — Ты не против, если я в душ на пять минут? Голову тоже помыть хочется. Ты как? Может, тоже сполоснёшься? Если хочешь, то иди первым, не люблю торопиться. А твоё задание мы успеем ещё. Время то детское. Я ничего против такого поворота не имею. Специально «забываю» про полотенце. Раздеваюсь и залажу под освежающие струи. Действительно, после жаркого дня душ освежает и поднимает не только настроение. — Оль, только мы одну штуку забыли, — кричу я из ванной через пять минут. — Полотенце у тебя для меня найдётся? — Точно, я тоже совсем из виду выпустила, сейчас найду, если мы его не забыли на старой хате. А то придётся тебе так сохнуть, без полотенца. Или простыню тебе дам. Вот! Слава богу, есть и тебе, и мне. Дверь приоткрывается и в ванную просовывается рука с полотенцем. Я нагло хватаю руку девчонки и затягиваю к себе. Тут же направляю на неё струю воды. От неожиданности Оленька визжит, вырывается и как бешенная выпрыгивает из ванной. — Ты зачем меня облил, противный мальчишка! — Недовольно кричит она. — Выходи скорее, противно же в мокром ходить. — А зачем ты выскочила? — Резонно замечаю я. — Оставалась бы вместе бы в душе поплескались. — Это ты на что намекаешь, фулиган? — Я не намекаю, я открытым текстом говорю, что… — я, наконец, выхожу в коридор, отчаянно растирая голову. — Не дождёшься! — Оля показывает мне язык и хлопает дверью, громко щёлкнув щеколдой. — Я быстро. А ты смотри, больше так не шути. Я такие шутки не люблю. — А фантазировать можно? Я буду представлять, как вода струится по твоему такому аппетитному тельцу, как мыльная пена стекает медленно и сексуально по шейке, плечикам, сисечкам. М-м-м-м… — Представляй сколько хочешь, главное рукам по швам держи, — Оля отвечает уже из ванной. — Ты пока можешь воду вскипятить. Холодные пирожки тоже вкусные. — Да ну на фиг! Я тогда лучше домой поеду, мне ещё сочинение писать для друзей-бездельников. А ты, между прочим, обещала мне помочь. Через четверть часа мы уже ловим машину. Ещё десять минут, и я распахиваю перед Олей двери нашей квартиры. Она с любопытством рассматривает обстановку. Мда… Дизайном не похвалиться. Перед моим приездом из Москвы мама в коридоре покрасила стены противным розовым колером с нанесёнными серебрянкой жуткими цветочками. В моей комнате получше. Одну стену занимает карта мира, другую занимает стеллаж с книжками, самопальными рисунками под классицизм, что я за последний год накидал в минуту грусти. За диванчиком примостилась тумба с вертушкой и магнитофоном, купленным перед самым отъездом в Болгарию три года назад. Над аппаратурой полка для дисков и катушек. У окна большой стол с подрамником и чертёжным инструментами. Хорошо, что я перед отъездом из Болгарии закупил книги и журналы по архитектуре. Не стыдно теперь специалистов домой приглашать. Среди книг есть и ценнейшая концептуальная работа Чарльза Дженкса «The language of postmodern architecture», она на английском, но читать можно, хоть и с трудом. — Я в «Строительной газете» про эту книжку читала. Так аппетитно было написано, что захотелось хотя бы картинки посмотреть. Но в институтской библиотеке нет, а в ГПНТБ нас до третьего курса не пускают. — Оля даже облизывается как кошка на сметану. — А тут вот она… Дашь почитать?