— Вы совершенно правы! — Живков был воодушевлён. Его вдохновило спокойствие собеседника. — Для того чтобы «осадочек» растворился нам и пригодятся центры болгарской культуры в СССР. У нашей страны очень богатая, древняя и интересная история. Множество памятников европейской цивилизации, прекрасный субтропический климат, горы, море, термальные источники… — То есть в Болгарии мы сможем строить подобные центры? — У нас и сейчас в каждом городе есть болгарско-советской дружбы. Поэтому я и решил поднять этот вопрос, чтобы перенести полезный опыт культурного обмена и на территорию вашей страны. Особенно хорошо будет, если такие центры возникнут в отдалённых районах, таких как Урал, Сибирь, Дальний Восток. — Сначала вы влезете к нам с культур-мультур всякой, а потом американцы… — Какие американцы? — от неожиданности Живков даже поперхнулся. — Откуда они возникнут? — У вас болгар всегда так, — чуть зазевался и у вас уже немцы заправляют. — Нет, ну если вы так считаете, то процедуру подбора кадров можно и объединить, чтобы ваш КГБ проверял всех кандидатов. — Само собой, по-другому и обсуждать нет смысла. — Брежнев мысленно похвалил себя за проницательность. — Ладно, Тодор, договоримся. Идея не так уж и плоха. — Вот, кстати, о культуре. Леонид Ильич вы же знаете, что у нас в Варне каждое второе лето проходят балетные конкурсы на открытом воздухе? Настоящий праздник красоты и грации. Я уже не молод, но когда в семьдесят восьмом году открывал очередной конкурс, моё сердце трепетало как у юноши. Какие там были девочки! Брежнев глухо и сдавлено засмеялся. — Что, Тодор, седина в голову, бес в ребро? Поди какую-нибудь балеринку оприходовал? — Нет, Леонид, — Живкову не понравилась шутка. — Я серьёзно сейчас. Приезжай к нам в августе, сам посмотришь, отдохнёшь, подлечишься. Мы такой бальнеологический комплекс в Тузлате построили, не хуже чем Баден-Баден, как помне, так даже лучше. — Жарко у вас в августе, — вздохнул Брежнев. — А так дело хорошее… Ты, Тодор, это… не обижайся на старика… Указание на строительство центров я дам. Только ты пойми, сейчас у нас Олимпиада на носу. Такие деньжищи вбухали… Столько строек затормозили по всей стране. В августе точно не смогу. — Мы согласны строить за наши деньги, — тут же поспешил заверить Живков. — Нам только участки будут нужны. За участки у вас мы будем готовы предоставить участки в Болгарии. Вы — нам, мы — вам. ГЛАВА 9 У ВЕРБЛЮДА ДВА ГОРБА ПОТОМУ, ЧТО ЖИЗНЬ БОРЬБА 25 апреля 1980. Новосибирск. Рогов, Комарович, Мельников. Конец апреля выдался на удивление жарким. Снег сошёл ещё в середине месяца, а зелень из-под чёрных ноздреватой корки пробиться не успела. Грязь, что всю зиму скапливалась на сугробах, высыхая на ярком апрельском солнышке, поднималась в воздух. Серые столбы завивались в спиральные жгуты и поднимались к небу, как какие-нибудь торнадо, достигая высоты пятого этажа. В помещениях тоже было жарко, потому что централизованная система отопления не регулировалась, а отключать отопление городские сети опасались. Погода весной переменчива, как сердце красавицы из известной оперы композитора Верди. Зачет по экономике строительства проходил в лабораторном корпусе, расположенном на окраине студгородка. Поэтому Паше выходить можно на остановку раньше. Весенний ветер резким рывком наполняет салон трамвая пылью. Все немногочисленные пассажиры, трясущиеся в нём, тут же становятся на одно лицо, припорошенные слоем зимней высушенной грязи. В отличие от Комаровича Мельникову наоборот приходится ехать на остановку дальше. Впрочем, это не сильно влияет на настроение обоих. Занятые окончанием работы над конкурсным проектом, парни совсем запустили текучку. Борис надеялся, что Тамара ему поможет со сметой, но у той случилась внезапная командировка по её делам кафедры. Пришлось великому архитектору в срочном порядке срочно всё бросать и сочинять расчёт самому. — Борис, показывайте вашу смету, — Нижальский подзывает, сидящего у самой стенки, Мельникова. — Что это вы у самой стеночки спрятались? Не подготовили курсовую сметку? Проходите, посмотрим, насколько сможете обворовать народное хозяйство. — Иван Степанович, я тут весь проект не успел осметить… — мнётся Мельников. — Только основные технико-экономические показатели и приблизительные объёмы работ… — Ну-с, друг мой, это никуда не годится, но хорошо, что хотя бы честно признались. Давайте сюда ваши расчёты, проверим, в том ли направлении движетесь. Так… Микрорайон № 2 в г. Нижневартовске… Вы в мастерской у Свирского материал брали? — У Бориса Михайловича в четвёртой мастерской, всё с реального задания. Только я взял другой способ застройки, более плотный. У меня экономические показатели получаются лучше, чем у Свирского. — Ишь ты какой! — хмурится старый экономист, скребя козлиную бородку всеми пятью пальцами. — Ну, давай, посмотрим, что ты там, у Михалыча надыбал. С улицы через открытое окно доносится Рёв экскаватора, мат землекопов, и зычный голос прораба. Конец рабочего дня, конец рабочей недели, да и месяц близится к завершению, надо чтобы нормировщикам было что мерить, иначе не видать премии. — Плотность застройки… Угу… Брутто… Ого! — препод поднимает круглые от удивления глаза на Бориса. — Как у вас получилось, что стоимость приведённого квадратного метра едва ли не в полтора раза ниже нормативного? А Тамара Сергеевна видела ваш расчёт? — Иван Степанович, причём тут Тамара? Я вам сейчас на пальцах объясню, как получилась такая экономия. Я в проекте повысил плотность застройки в два раза. 25 % жилья при этом не проходят по инсоляции, но такое жильё можно отдать под временное заселение. Люди будут счастливы, сейчас под времянки используются землянки и балки, где ни о какой инсоляции речь не идёт. Почему-то при проектировании жилых районов никогда не учитывается специфика северов. Там же особый мир! Это не материк. — Что-что? Как вы выразились? Материк? Что-то новенькое… — Так называют на северах освоенную часть страны. Сам подумываю, что неплохо бы съездить поработать на буровой, прочувствовать на своей шкуре тамошнюю жизнь. Тут внезапно в голове Бориса как будто вспыхивает огненный шар. «Эврика!», хочется крикнуть ему, но атмосфера зачёта не способствует. Мельников сворачивает милую беседу с Нижальским и, получив его роспись, выскакивает в коридор. — Паштет! Давай, быстрей иди, — лупит он по плечу приятеля. — Нижальскому не жаль зачёты за болтовню ставить. Потом нам с тобой поговорить надо будет. У меня просветление прямо на зачёте случилось. Да, иди уже! Я тебе потом всё расскажу. Павлу приходится сложнее, он не собрал даже минимального набора данных, выпросил в общаге чей-то старый проект, был уличён и изгнан с условием пересдачи через неделю. Впрочем, он был не одинок, компанию ему составили такие зубры проектирования как Стреляйкин и Майданский. Первый готовился к свадьбе, второй к рабочему сезону в колхозах области. Они ещё месяц назад отказались от участия в конкурсе. Из команд, претендующих на победу, в Сибстрине осталось только три — «Братьев Комароговых» из тринадцатой, Валеры Филиппова из четырнадцатой и компания девочек-первокурсниц, смело замахнувшихся на международный уровень. По дороге к остановке, сбивчиво и нескладно, Борька рассказал приятелю о сногсшибательной идее. — Не знаю, почему до меня не дошло сразу, — чесал он в затылке. — Всё же очень просто. Так всегда строили все города в мире. Максимальная плотность, окна — внутрь, что тоже понятно. Среда враждебна, поэтому только внутри жилой ячейки может человек расслабиться… — Я понял, здорово ты придумал. Вот на счёт расслабиться, в самую точку. Я прямо перенервничал. Тебе-то хорошо. Ты зачёт получил. А мне теперь как быть? По дурости я сегодня сунулся. Надо было сразу на следующей неделе идти. Эх! Расслабиться просто необходимо. Водки возьмём? — Не, некогда нам мозги плющить, ещё ящик для макета… — Пускай Рогов ящиком занимается, он же сам взялся всё оформить и в Москву отвезти. Я бы водочки кубиков 200 сейчас засадил. Настроение не к чёрту. — Брось, ты, ныть! Поехали лучше в Зональный. — Мельников тычет Пашу кулаком в бок. Посмотрим, как там дела у беспамятного. Бу-га-га! * * * Макет из белого пенопласта на чёрном фоне смотрелся прекрасно. Особенно впечатляюще выглядела спортивная зона, размещаемая на платформе, вынесенной на опорах в Варненский залив на целых полтора километра. При этом пространство над Черноморским шоссе, проходящим вдоль берега, занимали подвешенные ячейки университетских лабораторий. Стальные тросы, держащие все висящие на высоте около 30 метров, образовывали сказочные кружева, в которых можно было угадать и протуберанцы солнц и галактик, и нейронные пучки и связи, и прозенхимы[52] каких-то внеземных форм. Долина ручья Ортаочма застроена корпусами, которые при переходе к парку разбиваются на мелкие блоки. Ландшафт, растительность и существующая градостроительная основа сохраняются. Борис последний раз нежно окидывает взглядом совместное детище, плод последних недель и совместных ночных бдений. — Что смотришь, — выводит его из задумчивости голос Вити Вахлялина. — Рука не поднимается гробик заколотить? Тут главное гвоздей не жалеть. Впрочем, ты же сам повезёшь, поэтому должен довезти без проблем. Где выставка будет? — В посольстве Болгарии, на Мосфильмовской… Через три дня, 28 числа, заканчивается регистрация проектов. — Ну и нормально. Мы утром завтра на «Сибиряке» отчалим, двое суток в дороге, как раз утром последнего дня будем на месте. Ночевать то в Москве есть где? — У отца однополчанин там живёт. Почти в центре. Договорились, что у него на несколько дней кости брошу. Хочется же дождаться награждения победителей. — Думаешь, тебе что-то отломится? Не надейся, наверняка, всё уже давно поделено, и победителям надо только зафиксировать факт участия. Так всегда бывает. — В международных конкурсах шансов всё-таки больше. Тем более, в жюри не только архитекторы, но и государственные деятели. Говорят, Людмила Живкова председательствовать будет. — Тебе то что? Ну, будет дочка болгарского начальника в жюри, как это тебе поможет? Я не понимаю. — Витя аккуратно прицеливается и с одного удара загоняет гвоздь в фанерную крышку. — Я бы на твоём месте губу бы не раскатывал. — Да я и не раскатываю… Конкурс был не только в Болгарии и СССР, но и по всему миру, шансов даже в призёры попасть почти нулевые. В список лауреатов попадём — уже успех. — Уфф… Всё! Закончили гроб заколачивать. Ты же с Нагорновым договорился? — Ага, обещал он мне машину на час дать. Как думаешь, успеем мы за час обернуться? Не хотелось бы быть непунктуальным. — Это от нас не зависит. Если грузов много, то можем и до самой ночи проторчать… Хотя нам только до багажного отделения довезти, а там машину можно будет и отпустить. Тогда и за полчаса успеем, если метеорит нам на голову не… — Не каркай! — Борис сердито обрывает болтовню товарища. Ещё накаркаешь, и в самом деле что-нибудь упадёт. А не хотелось бы. 28 мая 1980 г. Москва. Посольство НРБ. Борис. «Утро красит нежным светом тени древнего кремля…» Москва встречает бравурной мелодией и запахом вокзальных беляшей. Борис Виктор не без труда находят грузовую машину, чтобы доставить ценный груз в комитет по организации корпуса. В техническом дворе болгарского посольства сегодня было шумно и тесно. Всё время прибывали машины с деревянными коробками и сновали рабочие туда-сюда. — Ваш кодовый номер 233499, — сообщила Борьке дама, занятая приёмкой проектов. — Вот квитанция. После конкурса по ней, если проект не заберут, то сможете забрать. Молодые люди, а вы не могли бы посольству помочь, у нас рук не хватает, не успеваем экспозицию монтировать. Поучаствуете?