Роза вспомнила о законченном вчера платье из белой кисеи со светло-розовой атласной основой. Оно наверняка уже: доставлено юной заказчице — мисс Лидии Расселл, дочери именитого доктора Расселла. Роза изо всех сил старалась закончить его вовремя, потому что, как ей сообщили, мисс Лидия должна была отправиться в нем на прием, организуемый медицинским колледжем в доме декана, доктора Олдоса Гренвилла. Билли видел этот дом и рассказывал о его великолепии. Он слышал, что мясник уже доставил туда свиную вырезку и огромную корзину только что забитых гусей и весь завтрашний день в доме Гренвилла будут жарить и печь. Роза вообразила праздничный стол, заставленный блюдами с нежным мясом, пирожками и сочными устрицами. Она представила себе смех, горящие свечи и докторов в изящных сюртуках. А еще дам в лентах — они будут по очереди садиться к фортепиано и соревноваться в своих умениях, пытаясь поразить собравшиеся молодых людей. А сядет ли к фортепиано Лидия Расселл? И будет ли платье, сшитое Розой, красиво спадать со скамьи? Подчеркнет ли оно достоинства своей хозяйки и привлечет ли взгляд джентльмена, которому она благоволит? И будет ли там Норрис Маршалл? При мысли о том, что Норрис станет восхищаться юной леди в том платье, над которым трудилась Роза, девушку охватил внезапный приступ ревности. Она вспомнила, как юноша приходил сюда, в доходный дом, и как его лицо исказилось ужасом при виде населенной вшами соломы и узлов с грязной одеждой. Роза знала, что юноша крайне стеснен в средствах, но ей он казался недосягаемым. Даже фермерского сына, если у него есть медицинский чемоданчик, в один прекрасный день могут принять в гостиных лучших домов Бостона. В этих гостиных Роза окажется только в одном единственном случае — держа в руках швабру. Она завидовала даме, которая однажды станет супругой Норриса. Девушка мечтала быть той единственной, кто станет утешать его и кому он будет улыбаться по утрам. Только я никогда ею не буду, подумала Роза. Глядя на меня, он видит лишь швею или кухарку. И ни в коем случае не жену. Билли снова перевернулся и на этот раз врезался в Розу. Она попыталась оттолкнуть его, но это оказалось не легче, чем оттащить мешок с мукой. Оставив свои попытки, она заняла сидячее положение. Пренебрегать мочевым пузырем было уже невозможно. Ведро стояло в дальнем конце комнаты, и Роза боялась споткнуться в темноте и упасть на спящих людей. Лучше уж спуститься по лестнице, которая находилась гораздо ближе, и пописать на улице. Роза надела башмаки и плащ, переползла через спящего Билли и пробралась к лестнице. На улице порыв холодного ветра заставил ее вздрогнуть и резко втянуть воздух. Не теряя времени даром, девушка решила тут же справить нужду. Она бросила взгляд в одну сторону Рыбацкого переулка, затем в другую и, никого не увидев, присела прямо на булыжную мостовую. Затем с облегченным вздохом вернулась в доходный дом, но, собравшись снова подняться по лестнице, услышала возглас хозяина: — Кто там? Кто вошел? Заглянув в дверной проем, Роза увидела господина Портеуса — тот сидел, положив ноги на табуретку. Он был почти слеп, страдал одышкой и не смог бы содержать заведение без помощи своей неряшливой дочери, даже несмотря на то, что дел у него было немного — собирать ренту, раз в месяц менять солому, а по утрам подавать овсянку, в которой часто попадались мучные черви. В другое время Портеус не обращал никакого внимания на жильцов, а они — на него. — Это я, — сказала Роза. — Зайди сюда, девочка. — Я иду наверх. В дверях возникла дочь Портеуса: — Один джентльмен хочет видеть вас, Говорит, вы знакомы. «Ко мне снова пришел Норрис Маршалл», — это было первое, что подумалось Розе. Но, когда она оказалась в комнате и увидела стоявшего у камина посетителя, девушку охватило такое горькое разочарование, что приветствие застыло у нее на губах. — Здравствуй, Роза, — проговорил Эбен. — Я с большим трудом отыскал тебя. Она не собиралась обмениваться любезностями с зятем. — Что ты здесь делаешь? — резко спросила Роза. — Пришел, чтобы загладить свою вину. — Человек, вину перед которым ты должен загладить, уже не может тебя простить. — Ты имеешь полное право отвергнуть мои извинения. Я стыжусь своего поведения и каждую ночь, лежа без сна, думаю, что мог бы лучше обращаться с твоей сестрой. Я не заслуживал ее. — Это уж точно, не заслуживал. Эбен двинулся навстречу Розе с распростертыми объятиями, но его глаза не вызвали доверия девушки — она никогда не верила зятю. — Я знаю один-единственный способ отплатить Армии, — проговорил он. — Быть хорошим братом тебе и хорошим отцом своей дочери. Заботиться о вас обеих. Давай, Роза, сходи за малышкой, и мы вернемся домой. Старик Портеус и его дочь с восторгом наблюдали за этой сценой. Почти все свои дни они проводили в этой мрачной гостиной и, возможно, уже несколько недель не видели ничего увлекательнее. — Тебя ждет твоя кровать, — продолжал Эбен. — И колыбель для младенца. — Я заплатила за месяц вперед, — возразила Роза. — Здесь? — Эбен усмехнулся. — Но ведь тебе не может здесь нравиться! — Ах так, господин Тейт? — вмешался Портеус, когда вдруг понял, что его только что оскорбили. — Какая у тебя здесь комната, Роза? — поинтересовался Эбен. — Отдельная, с пуховой периной на кровати? — Я раздаю им свежее сено, сэр, — отозвалась дочь Портеуса. — Каждый месяц. — О! Свежее сено! Есть за что похвалить это заведение! Женщина с тревогой взглянула на отца. Даже в ее дубовой голове возникла мысль, что замечания Эбена вовсе не были хвалебными. Вздохнув, Эбен заговорил снова, теперь его голос звучал спокойно. Здраво. — Роза, пожалуйста, подумай над моим предложением. Если тебе не понравится, ты всегда сможешь вернуться сюда. Девушка подумала о комнате наверху, где теснились четырнадцать жильцов, где пахло мочой и немытыми телами, а изо ртов соседей воняло гнилыми зубами. Дом, где жил Эбен, был небогатым, но чистым, и ей не пришлось бы спать на сене. А еще — он ее родственник. Единственный, кто у нее остался. — Поднимись же за ней. Пойдем. — Ее здесь нет. Эбен нахмурился: — Где же она? — Она живет у кормилицы. А вот моя котомка наверху. — Роза направилась к лестнице. — Если там нет ничего ценного, оставь ее здесь. Давай не будем терять время. Подумав о зловонной комнате на втором этаже, Роза вдруг поняла, что не хочет возвращаться туда — ни сейчас, ни потом. Но, не поставив в известность Билли, она не хотела уходить. Роза посмотрела на Портеуса. — Пожалуйста, попросите Билли, чтобы завтра он принес мне мою котомку. Я заплачу ему. — Этому идиотику? Он знает, куда идти? — осведомился Портеус. — В портняжную мастерскую. Билли знает, где это. Эбен взял ее за руку. — Час от часу ночь становится все холоднее. На темной улице начали кружиться снежинки, жгуче холодные хлопья предательски устилали и без того скользкую, обледенелую брусчатку. — Где живет эта кормилица? — спросил Эбен. — За несколько улиц отсюда. — Роза указала направление. — Это недалеко. Эбен двинулся вперед, заставляя девушку слишком быстро шагать по опасно гладкой мостовой, и Розе, которая скользила и спотыкалась в своих башмаках, приходилось цепляться за его руку. Куда так торопиться, удивлялась она, ведь теплая комната никуда от них не денется. И почему после такой пылкой мольбы о прощении Эбен вдруг погрузился в молчание? Он называл Мегги малышкой, вспомнила Роза. Какой же он отец, если даже имени своей дочери не знает? Чем ближе они подходили к двери Хепзибы, тем сильнее становилась тревога. Роза никогда не доверяла Эбену — с чего вдруг поверила сейчас? Она не остановилась у дома Хепзибы, а, пройдя мимо, свернула на соседнюю улицу. Продолжая уводить Эбена от Мегги, Роза размышляла о том, почему все-таки зять решил прийти к ней нынче вечером. В том, как он держал ее за руку, не было ни тепла, ни утешения, — то была просто властная хватка. — Где это место? — спросил он. — Туда еще нужно идти. — Ты же сказала, что близко. — Эбен, уже поздно! Так ли необходимо забирать ее сейчас? Мы весь дом перебудим. — Она моя дочь и должна быть со мной. — Как же ты будешь ее кормить? — Это уже решенный вопрос. — Что значит «решенный вопрос»? Эбен сильно тряхнул девушку. — Отведи меня к ней — и все! Роза и не собиралась это делать. Во всяком случае сейчас, пока не узнает, что ему на самом деле нужно. Она продолжала уводить Эбена прочь, оставляя Мегги далеко позади. Внезапно Эбен остановил Розу, дернув за руку. — Зачем ты играешь со мной в эти игры? Мы дважды проходили мимо одной и той же улицы! — Уже темно, и я заплутала в переулках. Если бы можно было подождать до утра… — Не лги мне! Роза вырвала у Эбена руку. — Несколько недель назад дочь тебя абсолютно не заботила. А сейчас тебе вдруг не терпится до нее добраться. Ну так знай — я не отдам ее, тем более тебе. И ты не сможешь меня заставить. — Возможно, я и не смогу, — проговорил он. — Но, может статься, кое-кому удастся тебя убедить. — Кому?