Фалько отметил, что голос ее звучит спокойно. Машину она вела уверенно и умело, держа достаточную дистанцию, чтобы не потерять добычу из виду, но и не обнаружить себя. Они уже выбрались из предместья и неслись теперь по прямому, обсаженному пиниями шоссе: слева поблескивало в лунном свете море. – Осталось два километра, – предупредила Малена. Фалько достал из перчаточного ящика увесистый сверток. Развернул и ощутил под пальцами холодную сталь 9-мм «браунинга FN» и удлиненного цилиндрика глушителя. Положив оружие на колени, ощупью вытянул из рукояти обойму, убедился, что она полностью снаряжена, со щелчком вогнал обратно, дослал патрон в ствол и поставил пистолет на предохранитель. Потом привинтил глушитель к стволу. – Сейчас будет поворот направо, а сразу за ним – мост, – сказала Малена. На этот раз в ее голосе сквозило явное напряжение. Она чуть отпустила педаль газа, и «пежо» замедлил ход. Впереди метрах в ста замерли габаритные огни двух машин. – Пограничный пост, – сказал Фалько, по-прежнему держа пистолет на коленях. – Тормози потихоньку. Они медленно приблизились к передним машинам и пристроились за ними. В свете фар впереди стал виден шлагбаум перед каменной будкой с надписью «Жандармерия» в сине-бело-красном круге. С обеих сторон к «линкольну» подошли двое в форме, высокий и низкорослый, и второй наклонился к окошку водителя. На сиденье «форда» обозначились силуэты охранников. – Не глуши мотор, – приказал Фалько. Он открыл дверь. Держа пистолет в опущенной руке, чтобы не бросался в глаза, вылез наружу. Сделал три глубоких вдоха, большим пальцем сдвигая рычажок предохранителя. Неторопливо прошел между машинами до обочины, заходя с левой стороны, держа в поле зрения водителя «форда» и его напарника, но одновременно краем глаза следя и за жандармами. Поравнявшись с автомобилем, слегка постучал костяшкой указательного пальца в окно водительской двери. При этом улыбнулся, всем видом своим показывая, будто хочет о чем-то спросить. И в тот миг, когда шофер опустил стекло, выстрелил ему в лицо. Хотя у «браунинга» не сильная отдача, он подскочил в руке, словно ужалившая змея. И потому пришлось снова наводить его, чтобы прицелиться в парня с приплюснутым носом – того самого охранника, что был в казино: сейчас он, отчаянно барахтаясь на сиденье, силился высвободиться из-под убитого водителя, всей тушей навалившегося ему на плечо, и что-то нашаривал под смокингом – пистолет, разумеется, что ж еще? – Нет!.. – раздался умоляющий вскрик. – Нет! В свете фар Фалько успел рассмотреть широко открытые глаза, в ужасе скошенные на трубку глушителя, но тут «браунинг» снова подпрыгнул, а на груди сорочки появилось отверстие величиной с монету. Охранник еще пытался открыть дверцу. Ему это наконец удалось, но Фалько снова нажал на спуск, и тело головой вперед наполовину вывалилось из машины. Фалько взглянул на «линкольн»: ситуация там слегка изменилась. Передняя дверь была открыта, и приземистый жандарм вытаскивал из машины застреленного шофера. Его напарник с фонарем в руке держал под прицелом Тасьо Сологастуа и его жену, ошеломленно следивших за происходящим. Подоспевший Фалько рванул дверцу и приставил удлиненный глушителем ствол ко лбу магната. – Выйдите из машины… Один. Она остается. Фонарь долговязого жандарма давал достаточно света, чтобы разглядеть искаженные лица баска и его жены. Она вдруг закричала. Пронзительный громкий вопль задрожал в воздухе. Фалько, продолжая держать Сологастуа под прицелом, наклонился, ударом левого кулака в висок оглушил женщину, и она без чувств откинулась к противоположному окну. – Вылезайте, – спокойно повторил он. – Не то мы убьем и ее тоже. Финансист повиновался. Фалько прижал его к борту автомобиля, чтобы проверить, нет ли оружия, и почувствовал, что Сологастуа дрожит всем телом. Тем временем Малена начала разворачивать «пежо» на шоссе в обратном направлении. Фары на миг выхватили из темноты труп шофера с перерезанным от уха до уха горлом. – Что происходит? – выговорил наконец Сологастуа. – Ничего особенного – вас арестовали националисты. Тот помедлил, пытаясь осознать сказанное. А когда осознал, негодование едва ли не пересилило страх. – Это разбой! Мы находимся во Франции! – Верно подмечено, – признал очевидное Фалько. – В Ипарральде. – Что вам нужно от меня? – Чтобы вы прокатились с нами. – Куда? – Сюрприз. C этими словами Фалько, не отводя ствол от головы Сологастуа, ухватил того за шиворот и толкнул к «пежо». Жандармы тем временем убрали остальные машины с шоссе, спрятав их среди деревьев. – А моя жена? – Не беспокойтесь. Ей ничего не грозит. Сологастуа, еще не отойдя от ошеломления, покорно повлекся к автомобилю, но когда увидел открытый Маленой багажник, резко остановился. – Сволочи! – воскликнул он. Фалько сильно пихнул его в спину. Малена тем временем широкой лентой лейкопластыря скрутила Сологастуа по рукам и ногам. Он пытался сопротивляться, пока от бесцеремонного тычка под ложечку не упал на колени. – Если дело в деньгах, я могу… – заговорил финансист, когда смог глотнуть воздуха. Малена, не дав договорить, двумя витками пластыря заклеила ему рот. Сологастуа вздернули в воздух и засунули в багажник. После этого Малена порылась под передним сиденьем, достала склянку с хлороформом и большой клок ваты, смочила ее, задержав дыхание и отвернувшись, а потом прижала к лицу пленника. Через полминуты тот обмяк. Когда Фалько, накрыв бесчувственное тело одеялами и положив сверху чемоданы и корзину для пикника, захлопнул крышку багажника, Малена снова сидела за рулем. – Что там с мадам миллионершей? – спросил он по-испански жандармов, которые уже оттащили трупы в кювет и убрали передвижной шлагбаум. В слабом сиянии ущербной луны Фалько видел, как они проворно сняли мундиры и забросили их в кусты на обочине. – Все еще без чувств, – сказал маленький. Фалько удовлетворенно кивнул: – Когда очнется, ее – если, конечно, она не водит машину – ждет славный моцион. Послышался смешок: – Так и так придется размять ноги – мы прокололи шины и перерезали шланг бензонасоса. Славно, а? – Замечательно. – Расчет на то, что когда она доберется до дому или до телефона, вы уже будете в Ируне. Фалько достал портсигар, серебряную зажигалку «паркер-бикон» и закурил. – Справились отлично, – одобрительно сказал он, выпуская дым. – Девчонка эта твоя тоже показала себя молодцом, – кивнул маленький. – Да. – Большим молодцом. Фалько поднес огонек зажигалки к циферблату часов. – Пора сматываться, – заметил он. – Тебе нужно что-нибудь? – Нет. Все в порядке. – Тогда счастливого пути. – И тебе того же, прелесть моя. Прежде чем погасить зажигалку и двинуться к автомобилю, Фалько еще успел заметить лягушачьи глаза и жестокую улыбку Пакито-Паука. До границы оставалось двенадцать километров. После Сен-Жан-де-Люз шоссе запетляло меж сосновых рощ вдоль крутых обрывов, под которыми поблескивало гагатом серебристо-черное море. Фалько и Малена молчали с той минуты, как отъехали от жандармского поста. Он раскурил две сигареты – ей и себе. – Хочешь, сменю тебя? – Нет. Я не устала. На лице ее дрожали отблески фар. Она держала руль обеими руками, зажав сигарету в зубах. – Я никогда прежде не видела, как убивают, – сказала она. Снова наступило молчание. Фалько курил и смотрел на освещенное фарами полотно дороги, на убегающие назад бело-красные столбики ограждения. – И даже представить себе не могла, что это происходит так. – Как «так»? – Так обыденно. Всегда думала – чтобы решиться на убийство, нужен какой-то порыв, страсть… А оказалось почти бюрократической процедурой. Она чуть сбросила скорость, лихо вписываясь в закрытый поворот. Взвизгнули шины, и Фалько подумал, что Сологастуа, наверно, сильно растрясет в багажнике. Если, конечно, он еще не очнулся. – А ты был так спокоен… Ты всегда такой? – Нет. – Не верю, что отца и Иньиго, моего брата, тоже убили подобным образом. Мне легче представить себе разъяренный сброд… Орду коммунистов… И всякое такое. – Может быть, – кивнул Фалько. – По-разному убивают. – Поглядев на тебя, каждый скажет, что ты знаешь все способы убийства.