Понемногу я добывал из памяти что-то нужное. Не всегда, правда. Про Мюнхенскую олимпиаду вспомнил, когда там уже всё случилось. С другими данными была схожая ситуация. Припомнилась мне народная присказка о космонавтах: «Шатались-шатались, волынили-волынили, ни хрена не сделали, еле сели». Это про Шаталова, Волынова, Хрунова и Елисеева. А вот когда и что там у них приключилось, совершенно вылетело из головы. Как потом оказалось, это был экипаж «Союза-4». Зато я не забыл «Виктора Суворова», настоящее имя которого Владимир Резун*. В конце девяностых появилось много разной литературы из числа той, что раньше не могла быть напечатана. «Аквариум» — единственная книга этого автора, которую я читал. Впечатления остались смешанные. Я так и не понял, по какой причине Резун с семьёй сбежал в Великобританию. Его оправдания не выдерживали критики. Сами произведения автора Суворова служить надёжным источником информации не могли — каждый смотрит и судит со своей колокольни. Другой вопрос, что пользы от этого моего знания было мало. Повлиять и как-то приостановить возможности тоже не было. Что толку с этих знаний? Резун ещё ничего предосудительного не совершил. Он окончил Военно-дипломатическую академию. Член партии, женат, двое детей. Сейчас служит где-то в Швейцарии сотрудником легальной резидентуры ГРУ. Что ему можно предъявить, кроме моего «озарения»? Да ничего! Никаких зацепок, никаких имён у меня нет, а военная разведка не менее ревностно относится к своим сотрудникам, чем комитетчики. Руководство силовых ведомств в первую очередь прикрывает «своих». Встав у руля, тот же Андропов стал заботиться о своих подчинённых. Сотрудникам КГБ хорошо платили, давали квартиры, продовольственные пайки. У КГБ имелись свои санатории, поликлиники, госпитали. И если раньше за звание платили только военным, то Андропов добился этого и для своих комитетчиков. И конечно же, при Андропове появилось большое количество генеральских должностей. Дядя Вова — пример такого щедрого «звездопада». Он, кстати, уже собрал в кабинете нужных людей, чтобы обсудить ту информацию, что я принёс в своей папке. -------- * По непроверенным данным, Владимир Резун в настоящее время проживает в Бристоле (Англия). Глава 5 — Заполняй и подписывай, — передал мне Владимир Петрович документы, — а мы пока с товарищами обсудим данные, полученные от тебя. Илья к тому времени уже принёс то, что забрал у следователя. Мало того, он посетил судмедэкспертов, взял результаты анализа яда и фото отпечатков пальцев, которые удалось собрать криминалистам. Нужные документы я прочитал быстро, поставил подписи, что ознакомлен, и присоединился к беседе. Всё внимание комитетчиков было сосредоточено не на убийстве Романовой, а на том, что совершивший его мужчина, возможно, шпион. И здесь нельзя спугнуть или как-то проявить заинтересованность. К тому же у милиции никаких данных по поводу личности преступника не было. Номер автомобиля — весьма косвенная улика. В посёлке видели чёрный автомобиль, номера которого были забрызганы грязью. Светку обнаружили в доме спустя двое суток. Найти по горячим следам свидетелей не удалось. Доказательств нет. — Значит, подключаем 7-е управление и ведём слежку, — подвёл итог Владимир Петрович. — Я лично доложу наверх. Савельев, яд необычный, поищи что-то по этой теме. Меня всё же посадили на «ножницы», рассудив, что ничего добавить по делу шпиона я не могу. Дело поручили нехитрое. Вырезай каждый день из газет статьи на определённую тематику (которую начальник указал) и вклеивай в журнал. Самих иностранных газет я не видел. Это были распечатанные переводы статей. По итогам недели выбирались наиболее значимые факты. По итогам месяца писалось донесение и подавалось начальству. Подключили меня на разбор прессы и радиопередач Великобритании, подозреваю, с подачи Владимира Петровича. Не знаю, кто вёл раньше эту работу, но я просмотрел то, что было собрано с начала года, и сильно удивился. Чего только там, на острове, в этом году не случилось! Бастовали врачи, требуя работы «по правилам», был принят закон о Национальном управлении по предпринимательству. Британское правительство отказалось от участия в проекте создания туннеля под Ла-Маншем. И тут же провели референдум о пересмотре условий вступления страны в Европейское экономическое содружество. Надо же, не знал, что это дело у них с середины 70-х закрутилось. Маргарет Тэтчер стала лидером Консервативной партии. Всё, капец шахтёрам и профсоюзам севера Англии. Добавить своих замечаний по этому поводу? Написал, выдвинув предположение, что через четыре года Тэтчер станет главой правительства, и понёс свой доклад. Хорошо, что моим непосредственным начальником является Илья. — Товарищ старший лейтенант, сочинения на вольную тему пишут в средней школе, а у нас серьёзное заведение, — посмотрел он на меня как на недоумка. — Ты пока бумажку не рви. Владимиру Петровичу занеси, — сообразил я, что сглупил немного, но отступать и не думал. — Он с ней тоже в туалет сходит, — не хотел брать в работу сомнительный документ Илья Андреевич. — Про Светкиного убийцу что слышно? — поинтересовался я, сменив тему. — В разработке у 7-го управления, — ответил Илья таким тоном, что я больше ничего не стал спрашивать, и послал меня дальше ножницами щёлкать, а не отвлекать его своими вольными аналитическими сочинениями. На следующее утро Владимир Петрович завернул в кабинет аналитиков сам. Прошёлся по кабинету, посмотрел, как мы работаем. Сослуживцы взялись изображать кипучую деятельность, листая бумаги на столе и чиркая карандашами. Я тоже пухлый журнал, куда вклеивал вырезки, к себе придвинул, решив не отставать от других и продемонстрировать рвение в работе. — Петров, как тебе трудится? — спросил Владимир Петрович. И что ему отвечать? Всё зашибись, всю жизнь мечтал нюхать канцелярский клей и резать статьи? — Зайди-ка к Савельеву, — обронил генерал и вышел из кабинета. От парочки сослуживцев я словил насмешливые взгляды. Юрка Нечаев слышал возмущённое высказывание подполковника в мой адрес, когда я выходил от него. Как раз дверь открыл, а Илья вслед прокричал, чтобы я больше у него не показывался с нелепыми сочинениями. Ничего удивительного, что информация о моём позоре быстро разошлась по отделу. Трое моих соседей по кабинету уже были в курсе того, что я написал нечто такое, чем вызвал гнев начальства. Тут ещё и Владимир Петрович оторвал свой генеральский зад от кресла и лично пришёл с проверкой. В кабинете меня уже ждали. Причём как-то по-семейному — три стакана чая в подстаканниках, сушки. — Садись, — кинул Владимир Петрович. — А то, смотрю, ты там так заработался, чаю попить некогда. Это он явно пошутил. Как пинают балду «портные», я знал не понаслышке. Завал в работе случался по понедельникам, когда нужно было перелопатить всё, что накопилось за выходные, и в пятницу, когда делался недельный отчёт. Среди недели сидишь, читаешь статьи из газеток или распечатки радиопередач. Не работа, а сплошной отдых. Мы неспешно испили чаю, а после я, изобразив собачью преданность в глазах, уставился на своих кураторов. — Илья Андреевич, вы, конечно, с биографией старшего лейтенанта Петрова не знакомы, – продолжил начатую беседу Владимир Петрович с подколки. — Он у нас вообще-то талантливый с самого детства. Илья недоверчиво покосился на товарища генерала. Мне пока тоже было непонятно, к чему это вступление. — В следующий раз так называемые «сочинения» Петрова даже не читайте. Несите мне, не задумываясь, важно это или нет. — Будет исполнено, — подобрался Илья. — Александр Дмитриевич, у тебя ещё что-то насочинялось? — про между прочим поинтересовался генерал. — Массовая приватизация предприятий и возможные скандалы в правительстве приведут к тому, что фунт стерлингов упадёт ниже отметки два доллара за фунт, — выдал я знания из будущего. — Дальше, — подбодрил меня Владимир Петрович. — Исландия в следующем году разорвёт дипломатические отношения с Великобританией, — добавил я. — Товарищ генерал-майор, при всём моём уважении, но последнее заявление высосано из пальца! — возмутился Илья. — Почему же? — удивился я. — Как раз уже имеются все предпосылки. Исландия давно высказывается против ловли трески в её территориальных водах. Это серьёзные деньги и престиж страны. — Ну, вы меня поняли, спасибо за чаёк, — поблагодарил дядя Вова и вышел из кабинета. На пороге чуть притормозил и добавил: — Петров, напечатай всё, что сейчас сказал. — Иди, самородок, работай, — отпустил меня Илья. — Почитаю на досуге твои опусы. Я и пошёл, после погрузился не столько в свою писанину, как в размышление о тех процессах, что происходили в стране. Быть одним из винтиков грустно. Спасибо, Владимир Петрович прислушивается, но насколько он может применить полученные данные, вопрос спорный. Надеюсь, что информации по фунту стерлингу найдут применение. Инфляция по доллару тоже была, правда, менее значительная. А ведь именно этой валютой СССР оказывал «братскую интернациональную помощь» коммунистическим партиям Запада. И будет платить миллиарды до самого развала Союза. Удивительное дело, почему те коммунистические организации тратили деньги и никакие налоговики и финансисты не обеспокоились их источниками доходов. Не верю я, что в 70-х в той же Америке была плохо поставлена налоговая служба. И тем не менее миллионы долларов «растворились» или пошли на непонятно какие дела. Невольно мне припомнилась информация о вливании денежных средств во французскую компартию. Чего стоит коммунистка Марина Влади! Сослуживцы, с которыми я делил кабинет, мою задумчивость расценили по-своему. Отчего-то решили, что я получил такой нагоняй, что вопрос о моём выдворении из отдела практически решён, по этой причине устраивать мелкие пакости в отношении меня стало в порядке вещей. То бутылёк клея заменят на такой же, но высохший, то ножницы спрячут, и тому подобное. Словно не взрослые люди, а выпускники детского сада. С утра в курилке соберутся, что-то обсудят, помимо новостей, и давай мне козни строить. Три дня я терпел, потом всё же решил разобраться. — Товарищи, а что у вас было по боевым искусствам? — как бы между делом поинтересовался я. — Так кулаки чешутся морды набить, но субординация не позволяет. Никто не желает со мной устроить спарринг по самбо или дзюдо? — Ты, стралей, не наглей, — хохотнул своей рифме Нечаев. — Вылетишь из отдела в два счёта. — Понял, со спортом у вас не очень, — ответил я и сел строчить нормальный такой донос. Как говорится, с волками жить — по-волчьи выть. Илья мою писюльку почитал, что-то там на ней отметил и кивнул, подразумевая, что принял мой опус к сведению. И уже на следующий день меня отсадили в отдельный кабинет, поручив разбор совершенно других документов. В воскресенье у бабушки, поедая пироги, мы с Ильёй обсудили эту тему. Ему, оказывается, тоже несколько штук докладных на меня принесли. Я ж всё ещё комсомолец, взносы плачу регулярно и высчитываю без обмана. Другой вопрос, что они у меня отличались каждый месяц. Союз художников выплаты производил по известной только ему схеме. О моих доходах начальству известно, а вот комсоргу — нет. Когда я ему почти полтинник отслюнявил, он не сразу понял, что это за один месяц. Бдительность проявил, «накатал телегу». Рассказывать, что это от Малого театра за портрет Елены Николаевны Гоголевой, я не стал, но такой специфический коллектив стукачей начал немного напрягать. Повезло, что начальство отселило меня, а после нагрузило сверх меры и думать о пустяках времени не осталось. Со сверхсекретными документами я дела не имел, но с грифом «секретно» пришлось поработать. В начале октября по агентурным каналам из Чехословакии пришло донесение о том, что ЦРУ завербовало в Колумбии советского дипломата. По имеющимся данным, этот человек получил кодовое имя Trigon, то есть треугольник. Сам документ я не видел, но получил письменное распоряжение отсортировать всех сотрудников по возрасту и датам возвращения их в СССР. Список из семидесяти человек мне был предоставлен, доступ к анкетам тоже. Увидел я нужную фамилию, как только дошёл до буквы «О». От волнения даже пальцы задрожали. Подчеркнул нужное имя и отправился к Илье Андреевичу. — Александр Дмитриевич, — прочитал он и издал звук, напоминающий рычание льва. — Мы за ним следим уже три месяца. Пока безуспешно, — напомнил я. — Кандидат экономических наук, спортсмен, не курит, не пьёт, тщательно следит за своим телом. Это ещё одно подтверждение того, что уже есть на него. — Обоснование подготовь, каждого человека из списка в любом случае проверь. Всякое бывает, вдруг это другой, и у нас не один, а два предателя, — распорядился Илья. Насчёт того, что появился новый завербованный агент ЦРУ, никто не сомневался. У нас имелся другой документ о том, что в конце 1974 года обнаружен ранее неизвестный канал радиопередач, захватывающий Москву и область. Аналитики нашего отдела предположили, что сеансы могли начаться раньше, чем нужный человек вернулся в СССР, это известный приём, чтобы отвлечь внимание от конкретного человека. Работу с документами я продолжил. Добросовестно отсортировал всех, кто вернулся из Колумбии за последние два года. Согласно имеющимся фактам, произошла утечка информации, касающаяся переговоров в Женеве. Эти переговоры по ограничению производства ядерного вооружения велись с 1972 года, но договорённости так и не были достигнуты. Кто-то сливал американцам сценарий советской стороны. Из всего списка, что мне дали, только три человека имели доступ к Женевским документам и подходили по другим параметрам. Агент Trigon в их число попал. Настораживало и привлекало к себе внимание то, что Александр Дмитриевич, вернувшись из Колумбии, отказался от нескольких выгодных предложений и остался работать на должности с более низкой зарплатой, чем он мог иметь, зато с доступом к секретной информации. Но наблюдение требовалось организовать за всеми. Отчёты по первым двум фамилиям я перепечатал и с этими данными направился к Илье. — Снова у нас на этого Тригона ничего нет, — озадачился он. — Будем продолжать наблюдение. Наружное наблюдение — долгая и кропотливая работа. Начнём с того, что связываются с завербованными агентами не каждый день, а то и не каждый месяц. Да и предателю получить действительно важные сведения не так-то просто. Не шлёт он посылки заокеанским друзьям каждую неделю. Поди поймай такого «на горяченьком». Ситуация с Тригоном выглядела запутанной ещё и по той причине, что он, будучи работником МИДа, официально считался ещё и внештатным сотрудником КГБ. Обычная такая практика вербовать осведомителей. Конкретно этого человека вербанули в то время, когда он был простым референтом МИДа и только надеялся, что ему повезёт попасть за границу. Первое подозрительное шевеление возле Александра Дмитриевича случилось тогда же, в начале октября 1975 года. На всякий случай наружники присматривали за парковкой, где иногда стояла «Волга» объекта. Машина, удачно припаркованная под фонарём, поздним вечером хорошо просматривалась. Появившийся со стороны полноватый мужчина выглядел пьяным. И всё бы ничего, но этот «пьяница», не удержавшись на ногах, облокотился на «Волгу». Всего пара секунд, и он двинулся дальше. Спустя некоторое время одна из групп подошла к автомобилю, чтобы зафиксировать чуть приоткрытое стекло передней дверцы. А за тем «артистом Больших и Малых театров» выдвинулись другие наблюдатели, доведя его точнёхонько до улицы Вавилова, где были квартиры американцев, проживающих в Москве. И собственно, до конца года о Тригоне больше никаких подозрительных донесений не поступало. Он простыл, заработав серьёзную пневмонию. Позже оформил путёвку и уехал в санаторий. Наружное наблюдение 7-е управление сняло. Зря, конечно, но доказать что-то я не мог, к тому же работы хватало и без этого. В аналитический отдел стекалась всевозможная информация контрразведки. У меня дополнительно имелось задание по Великобритании. Генералу было интересно посмотреть, что я могу выжать из данных собранных официальным путём. «Ножницами» я уже не работал, но еженедельные отчёты просматривал. Спрогнозировал, что международный валютный фонд предоставит Великобритании заём (на самом деле помнил из истории такое), и собственно, больше ничего. Зато по событиям в Москве поступало, на мой взгляд, много лишней информации, такие как доставка в посольство США замороженных продуктов из европейских магазинов. Ящики с замороженными овощами и соками выгрузили прямо во дворе посольства. Также перед какими-то большими приёмами из Германии в Москву привозили нечто экзотическое (цитрусовые, авокадо, свежий перец). Порой сами работники посольства делали заказы в Хельсинки, и продукты раз в две недели доставляли в посольство. Интереса ради я взглянул на перечень продуктов и цены. Нехилая накрутка за свежие овощи с поставкой в зимнюю Москву. Два кочана капусты (наподобие китайской) стоили девять долларов, ореховая паста по пять долларов за банку и так далее. То есть представляете, какой шёл тотальный контроль за иностранцами?