— Для меня? И что я должна делать? — То, что сделали я и ротенфюрер. У стены остался стоять совсем молодой парень. Он страшно испугался и стал просить Еву: — Меня не нужно убивать, пани! Скажите герру Офицеру, что я могу принести пользу. — Он говорит, что может принести пользу, герр штурмбаннфюрер, — перевела Ева. — Фройлен, мне не нужны услуги этого сопляка, который убивал немецких солдат! Я жду, когда вы исполните приказ. Возьмите пистолет у ротенфюрера. — Но меня этому не учили, герр Шенк. — Вот поэтому я и просил ротенфюрера показать вам, как пользоваться пистолетом. Мы не покинем подвала, пока вы не прикончите преступника, фройлен Шрат. Голос Дитера Шенка стал металлическим, и Ева поняла, что выхода нет. Она взяла пистолет. Парень упал на колени. Смотреть на него Еве было неприятно. — Фройлен! Мы ждем! Избавьте меня от его мерзкого визга. Эти двое хотя бы умерли как мужчины. Ева Шрат подняла пистолет. Ствол почти коснулся лба парня, и она тронула пальцем курок… * * * Вильке спросил: — Шенк заставил вас убить? Казнить преступника? Это так? — Да. — И вы спустили курок? — Да. — Вам неприятны эти воспоминания? — Нет, — сказала Ева. — Но многие кригсхельферин отправились на работу в женские концентрационные лагеря, фройлен Ева. И вас направили бы туда, если бы вы не знали языков и не потребовались бы генеральному комиссару в качестве переводчика. Как же вы справились бы со своей работой, фройлен? — Я никогда не мечтала о работе в концентрационном лагере. — Но вы сами записались в состав Свиты СС[22]. Разве не так? — Да. Но я хотела работать не руками, а головой. — Иными словами вы не хотели убивать? — Нет, — призналась Ева. — Вы состояли в Гитлер-югенде? — Да. Но вам ведь это хорошо известно, герр Вильке. Перед тем как меня взяли к вам на работу меня наверняка тщательно проверили. И мое личное дело вам знакомо. — Я не могу помнить всего, фройлен. Но вы не подумайте, что я вас проверяю. Нет. Я хочу говорить с вами о будущем. — О будущем, герр Вильке? О будущем рейха? — Нет. О вашем будущем, фройлен. Ныне в Германии все задумываются о будущем. — Мы ведем войну, герр Вильке. — И что из того? Война может быть проиграна. — Я верю в победу рейха. — И я верю, фройлен. Но ведь можно просто предположить, что рейх проиграл войну. — Просто предположить? — Да. И не бойтесь говорить правду, фройлен. Я ведь не стану на вас доносить. А нас здесь никто не слышит. — Но у каждого немца в кармане есть ухо гестапо, герр Вильке. — Если так, то шпионов в рейхе бы не осталось. Но их хватает. И красных, и английских, и американских. А это значит, что далеко не у каждого немца есть ухо гестапо в кармане. Да и немцы хоть и боятся говорить вслух, как вы сейчас, но думают о возможном поражении. И их нельзя винить. Мы терпим поражения. — Вермахт выравнивает линию фронта и копит резервы для удара. — Я тоже слушал эту речь Геббельса, фройлен. Но, к сожалению, вермахт не выравнивает линию. Вермахт отступает и сдает завоеванные территории. А большевики наступают. И скоро они войдут в Европу. — Войдут? — В этом сомневаться не приходится. И многие в руководстве рейха это понимают. — И вы говорите это мне? — А почему я не могу сказать вам то, что вы сами видите? Вы умная девушка, фройлен Ева. И я не думаю, что речи доктора Геббельса могут вас ввести в заблуждение. — И что я должна сказать? — Что вы думаете о будущем, фройлен? — повторил свой вопрос Вильке. — О том, что будет после рейха? — Именно, что вы думаете об этом? — После того как красные войдут в Европу, они поссорятся со своими союзниками Англией и США. Вильке согласился: — Именно так. После победы над рейхом союзники перестанут быть таковыми. И не в их интересах уничтожить Германию. Хотя фюрер считает, что поражение Германии в войне — это конец немецкой нации. И получается, что мы с вами, Ева, не согласны с фюрером. Фридриха рассмешил испуг фройлен Шрат. — Я же сказал вам, Ева, что я не собираюсь на вас доносить. И вы не сможете донести на меня. Ведь это вам ровным счетом ничего не даст. Да и Танцману я пока нужен. Но я хочу задать вам еще один вопрос. — Да, герр Вильке. — Вы ведь хорошо помните майора Альфреда Лайдеюсера? — Я работала у него в Абверштелле-Ровно. Но совсем недолго. Около месяца. — Ныне Альфред Лайдеюсер у красных в Москве. Его захватили в Луцке и переправили в Москву, учитывая его знания о структуре Абвера. — Абвера больше нет, герр Вильке. — Но это не снижает ценности Лайдеюсера. И я хочу знать ваше мнение, станет он работать на красных? — Майор Лайдеюсер? Я не знаю. — Но как вы думаете? — Майор может пойти на сотрудничество. — Почему? — Майор Лайдеюсер не убежденный сторонник национал-социализма. — Это он вам сказал? — Нет. Разве о таком говорят? Но большого уважения к идеям фюрера он не проявлял.