— Вильке и тогда не станет на нас работать, Иван Артурович. Но доложит обо всем своему начальнику Танцману. — И пусть докладывает. Это вписывается в мою игру, Лена. Он станет давать информацию о заговоре генералов — а это именно то, что нам сейчас нужно. — Он узнает, что «Племянница» его полный провал и не станет меня выдавать гестапо. — И его шеф Танцман не станет. Операция «Племянница» велась под его кураторством. Он не станет докладывать о провале. Попытается всё повернуть так, словно это его игра с нами. — Я всё поняла, Иван Артурович. Вербовка Вильке. Близких контактов с «Ольгой» не будет — поняла Костина. — Но у меня еще один важный вопрос. — О том, что Лавров и Кравцов станут подчиняться тебе? — Да. — С этим сложностей не будет. — Но Кравцов выше меня по званию. — Лена, ты старший лейтенант. А Кравцов разжалованный майор, ныне капитан госбезопаности. У Лаврова также грехов хватает. Они станут выполнять твои приказы. Ты командуешь новой группой. Глава 5 Фройлен Ева Берлин. Управление РСХА. Принц-Альбрехт-штрассе. Июнь, 1944 год. Бригаденфюрер СС Генрих Танцман вызвал к себе Фридриха Вильке. Вильке всего насколько дней как вернулся из Варшавы, где выполнял важное задание своего шефа. Танцман по возвращении дал ему неделю отпуска, но вызов в штаб-квартиру РСХА, показал, что отпуск отменяется. По телефону Танцман спросил Вильке: — С вами работает девушка по имени Ева Шрат. — Да. Оберхельферин Шрат мой секретарь. Вы же сами подписали приказ, герр бригаденфюрер. Ева переведена к нам месяц назад. — Вы говорили, что она красива? Я ничего не путаю? — По моему мнению, да, герр бригаденфюрер. Но вкусы у всех разные. Но к чему этот вопрос? Ева только мой секретарь. И никаких других отношений между нами нет. — Захватите фройлен Еву с собой, Вильке. Я хочу её видеть. Вильке удивил этот приказ Танцмана. Он вызвал к себе Еву. — Скажите, Ева, а нет ли у вас в биографии темных пятен? — Темных пятен? Вы о чем, герр оберштурмбаннфюрер? — Дело в том, что меня и вас вызывают на Принц-Альбрехт-штрассе в кабинет Танцмана. — Как? И меня? — Танцман лично позвонил мне насчет вас. — Странно, герр Вильке. Я ничего не понимаю. Ева стала волноваться. Неужели они узнали о её контактах в Варшаве? Она была осторожна и соблюдала все меры безопасности. Контакт с Обрейтером шел только через фотосалон. И у неё были фотокарточки. Она заходила фотографироваться. И снимки у Обрейтера получились действительно потрясающие. То ли он был прирожденным фотографом, то ли внешность самой Евы сыграла главную роль. А если Вильке всё подстроил намеренно?! Если он узнал в Оберейтере Романа Лаврова, своего давнего харьковского знакомого? Хотя нет! Она отбросила эту мысль. Если бы было так, то её бы просто арестовали. — Хотя он спросил о вашей внешности, — рассуждал Вильке. — Именно так и сказал. «Она красива». — О внешности? Это имеет значение? — Иногда имеет, особенно в нашей работе. — Я только ваша помощница и секретарь, герр Вильке. Я печатаю на машинке, и делаю это грамотно. Но моя внешность не влияет на это никак. — Не стоит гадать. Ева. Скоро мы с вами все узнаем… * * * Танцман внимательно посмотрел на Еву и сказал: — Оберштурмбаннфюрер Вильке высокого мнения о ваших способностях, фройлен. А он редко ошибается в людях. Я еще раз изучил ваше досье. И вы мне подходите, фройлен Шрат. Ева молча смотрела на Танцмана. Она ждала, когда он сам перейдет к делу. Фридрих Вильке также молчал. Ева поняла, что и для него этот разговор — новость. — Задание имеет высочайший уровень секретности и важности для рейха! И сейчас вам оказано высочайшее доверие! Танцман немного помолчал, а затем перешел к главному: — У НАС есть информация о сложившемся заговоре против фюрера в среде высших людей рейха. Как высших военных, так и экономических чиновников. И мне нужно знать, что они затевают. Каждый их шаг. Это заявление Танцмана было не совсем понятно даже Вильке. О возможности заговора они говорили с Танцманом уже не раз. Но что значит его акцент на слове «НАС»? Кто эти самые «МЫ»? Люди Гиммлера? И чего они хотят? Предотвратить заговор и наказать виновных? Или воспользоваться его результатами? Вильке понимал, что сейчас Танцман ничего уточнять не станет. Поэтому он только спросил: — И чем сможет помочь Ева, герр бригаденфюрер? — Ева будет нашим источником информации. — Источником, герр бригаденфюрер? — Именно так. — Но Ева пока не может быть источником, ибо никаких связей в тех кругах, про которые сказали вы, у неё нет. — Я подготовил план внедрения фройлен Шрат. И сделаем мы это через экономического советника Карла Гёрделера. — Гёрделер? Это бывший рейхсминистр? — В конце 30-х годов Гёрделер был обер-бургомистром Лейпцига. Его рекомендовали на должность рейхсминистра по ценообразованию. — А почему именно Гёрделер, герр бригаденфюрер? — Гёрделер неоднократно высказывался против политики фюрера в области экономики и цен. После с государственной службы Гёрделера уволили. Но его взял к себе Крупп. И он стал его экономическим советником и даже вошел в состав совета директоров корпорации Круппа. — Я это помню. Но фюрер оказал давление на Круппа и тот вынужден был уволить Гёрделера, — показал свою осведомлённость Вильке. — Да. И Гёрделер перешел работать от Круппа в компанию «Бош АГ». В качестве представителя этой компании он 1938–1939 годах ездил в Англию, Египет, Турцию. Он часто позволял себе неодобрительно высказываться о внешней политике фюрера. Гёрделер заявлял, что у Германии нет настоящих союзников. Япония, по его словам, не союзник, а страна, которая только извлекает выгоду из союза лично для себя. А Италия, скорее обуза, чем помощник. В итоге Германии в результате политических альянсов фюрера придется быть одной против многих врагов. Вильке был готов согласиться со всеми этими утверждениями. — Вы не согласны, Вильке? — Я не понял, что должна делать Ева, герр бригаденфюрер. — Приблизиться к окружению Гёрделера. Я понимаю, о чем вы хотите спросить, Вильке. Ева простая девушка и связей в высших кругах у неё нет. У меня нет возможности приблизить её к военному руководству. Возможно, если бы у нас было время, то красота Евы помогла бы нам решить и эту задачу. Но времени нет, Вильке. Потому придется действовать через Гёрделера. И я дам вам лазейку, Вильке. — Лазейку?