— Уве, какая муха тебя укусила? — ласково поинтересовался я. — Никто меня не кусал, — буркнул школяр. — Укусил-укусил, — поддержал меня Микаэль и приложился к меху. Вытер потекшую из уголка рта струйку вина и усмехнулся. — Или укачало. На эдаких ухабах оно и немудрено. Трясло карету на разбитой тележными колесами дороге и в самом деле немилосердно, но Уве даже не улыбнулся; шутку маэстро Салазара он попросту пропустил мимо ушей. Как ни печально было это признавать, последствия ссоры в Риере сказывались до сих пор, и школяр, пусть первым на рожон и не лез, принципиально игнорировал бретера, будто тот перестал для него существовать. Честно говоря, я начал подозревать, что Микаэль оказался слишком близок к истине, когда пошутил о тайной влюбленности паренька в маркизу цу Лидорф. — Неужто не любопытно взглянуть на столицу? — спросил я школяра. Уве пожал плечами. — Любопытно, — не стал скрывать он, — но Кальворт к северо-востоку отсюда. Не вижу смысла делать крюк до Ренмеля. Микаэль невольно закатил глаза: — Если сплавиться по Рейгу… Я похлопал бретера по плечу: — Обсудим это позже. Маэстро Салазар с удивлением взглянул на меня, хмыкнул и дальше взывать к здравому смыслу школяра не стал, вместо этого вновь хлебнул вина. Я ободряюще улыбнулся Уве и начал обдумывать, каким образом сумею обернуть в свою пользу его желание отправиться в самостоятельное плавание. Путешествие в обществе коллег меня всецело устраивало по той простой причине, что не приходилось платить ни за фураж для лошадей, ни за ночевку и столование в гостиницах и постоялых дворах, но вот чего категорически не хотелось, так это въезжать в Ренмель в компании Рыбака и Блондина. Это определенным образом ограничивало свободу действий, поскольку на каждой почтовой станции мы отправляли по эфирным каналам сообщения о своем продвижении к столице, и полагать, что к ним не имеет доступа Гепард, было по меньшей мере наивно. Карета сбавила ход и начала неспешно переваливаться с бока на бок, я выглянул в окошко и увидел, что впереди маячит таможенный пост. Пересекать границы удельных владений приходилось по нескольку раз на дню, не случилось проволочек и здесь, и очень скоро мы покатили по землям коронного города Вакенхальде. Некоторое время вдоль дороги тянулись поля с усадьбами и деревнями, после начались поселки, которые незаметно для нас превратились в пригород. В грязных лужах там копошились свиньи, по обочинам выискивали червяков куры, тут же бегала чумазая детвора, а за высокими заборами лаяли цепные псы. Хоть Вакенхальде и располагался в самом центре империи, но крепостные стены местные власти, пользуясь привилегиями коронного города, срывать не спешили. Оно и немудрено — под боком Лорания, а тамошний герцог, как и его славные предки, имел территориальные претензии решительно ко всем своим соседям. Он даже не особо скрывал притязаний на императорский престол, но если на власть светлейшего государя посягал исключительно на словах, то граничившим с герцогствам владетелям пощипывал перышки куда более действенными методами. Наша процессия не стала проезжать в распахнутые городские ворота и свернула к почтовой станции. Лошадей мы менять не собирались, как и не планировали останавливаться на ночлег, просто рассчитывали пополнить запасы, перекусить и утолить жажду. Время близилось к полудню, солнце зависло в зените. В отличие от северных земель, лето здесь уже вовсю вступило в свои права, заметно припекало, от земли парило, а на горизонте клубились грозовые облака. Маэстро Салазар первым выпрыгнул из кареты, с досадой глянул на чавкнувшую под ногами грязь, выругался и зашагал прочь, на ходу обмахиваясь снятой с головы шляпой. — Обожди! — остановил я его и принялся расталкивать прикорнувшую Марту. — Да пусть спит! — махнул рукой Микаэль. — Вещи собирайте! — распорядился я. — А лошадей ведите на конюшню. Уве недоуменно захлопал глазами: — Магистр… — Рот закрой, муха залетит, — усмехнулся я. — У тебя планы изменились, почему они не могут измениться у меня? — А-а-а! — как-то не слишком уверенно протянул школяр и на пару с Микаэлем принялся доставать наши пожитки из закрепленного позади кареты сундука, а Марта занялась лошадьми. Причины столь неожиданного изменения планов девчонку нисколько не заинтересовали, а вот маэстро Салазар поначалу так и сверлил меня пристальным взглядом, но потом что-то для себя решил и успокоился. То ли разгадал мои мотивы, то ли не стал забивать себе ими голову. Как бы то ни было, подручные понесли вещи в гостиницу при почтовой станции, и этот маневр не укрылся от Морица Прантла. Когда люди Блондина сопроводили арестантов в нужник, он подошел и, вытирая с широкого лица пот носовым платком, спросил: — Что происходит, Филипп? — Да, Ренегат! — присоединился к магистру-расследующему Франсуа де Риш. — Тебе наскучило наше общество или ты передумал ехать в Ренмель? — Ни то ни другое, сеньоры, — уверил я коллег, глянул в небо и поморщился. — Предлагаю продолжить этот разговор за бутылкой вина. Против такого никто возражать не стал, мы зашли в гостиницу, первый этаж которой занимала просторная обеденная зала, и заняли один из столов у входа. Микаэль к этому времени уже успел перекинуться парой слов с содержателем и подошел к нам с двумя запотевшими кувшинами. — Белое сухое, — объявил он. — Лучшее, что есть в этой дыре. За время совместного путешествия магистры успели убедиться, что мнению Микаэля о вине стоит доверять безоговорочно, поэтому сразу расселись по лавкам, лишь велели хозяину не терять время и скорее накрывать на стол. Мы выпили, и коллеги вновь уставились на меня. — Так какие причины подвигли тебя покинуть нас, Филипп? — потребовал объяснений Рыбак, но сразу отвлекся и помахал рукой вошедшей в гостиницу Сурьме: — Присоединяйтесь к нам, магистр! Сеньора чиниться не стала, и Микаэлю пришлось передать ей свою кружку, а самому сходить за новой. — Причин две, — пояснил я свое решение задержаться в Вакенхальде. — Главная заключается в том, что мой слуга Уве Толен отправляется на учебу в Кальворт, в Ренмель он со мной не едет. Так что хочу провести с ним остаток дня и проводить в дорогу. — В Кальворт?! — изумился Рыбак. — Но ты же просил взять его в мою команду! Я только руками развел: — Уве приглянулся Адалинде, она решила оплатить его дальнейшее обучение и получение степени лиценциата тайных искусств. Франсуа присвистнул. — А парень-то не промах! — Он снял шляпу с пышной копны пшеничного цвета волос, кинул ее на край стола и усмехнулся. — Далеко пойдет. — Не дальше койки Адалинды, — ворчливо заметил Рыбак, покосился на Сурьму и не слишком искренне принес извинения за высказанную скабрезность. — Дело точно не в этом! — возразил Блондин. — Иначе маркиза не отпустила бы его в Кальворт! Маэстро Салазар насмешливо встопорщил усы, но промолчал, и магистры принялись препарировать моего слугу и разбирать мотивы Адалинды. К прежней теме разговора их вернула Сурьма. — А вторая причина, Филипп? — спросила она. — Вы сказали, их две! — Кафедральный собор Вакенхальде, — пояснил я и приложился к вновь наполненной кружке. Мориц Прантл пригладил жидкие волосы и спросил: — А чем так важен собор? Франсуа и Микаэль поддержали магистра-расследующего недоуменными взглядами, а вот набеленное лицо Сурьмы расколола трещина-улыбка. — Мощи святого Рафаэля, — пояснила она коллегам. — В кафедральном соборе этого славного города хранятся мощи святого Рафаэля, ученика Пророка. Одного из дюжины. — Нам прекрасно известно, кто это такой, — с недовольным видом проворчал Мориц Прантл. — Просто не думал, что Ренегат настолько религиозен. — О! Филипп такой! — рассмеялся маэстро Салазар и продекламировал: Четки на запястье, молитва на устах, Одним своим лишь видом врагам внушает страх! Сурьма неожиданно тоненько хихикнула, да и Блондин не удержался от улыбки, а вот Рыбак сделал вид, будто ничего не услышал. — Я бы и сам прикоснулся к мощам, — вздохнул он, — но у нас нет на это времени. Пообедаем и поедем. Время дорого. Нам как раз принесли горячее, и я спросил: — Какой дорогой направитесь в Ренмель? Будете заезжать в Миену? — Нет, — решительно заявил Франсуа де Риш. — Вывернем на Староимперский тракт дальше. — В самом деле? — Лорания сцепилась с Острихом за выход к морю, — пояснил Мориц Прантл. — Кампания идет ни шатко ни валко, да еще светлейший государь потребовал незамедлительно остановить кровопролитие, но все очень… — он повертел пальцами в воздухе, — зыбко. Слишком много наемников и прочей швали. Лучше поберечься. — Потеряем немного времени, зато не влипнем в ненужные неприятности, — заключил Блондин. Я был с таким подходом всецело согласен. Мы еще немного посидели и обсудили политическую обстановку, после мои коллеги раскланялись и отправились в путь, а к нам за стол перебрались Уве и Марта. — Магистр, — смущенно потупился школяр, — не стоило менять из-за меня своих планов. Микаэль расхохотался в голос. — Святая простота! — объявил он и грохнул о стол кружкой. Уве зло глянул на бретера и процедил: — Не с тобой разговариваю! — Деревенские мальчики меряются длиной пиписек, — ни к кому конкретно не обращаясь, произнесла Марта. — И знаете, вы от них ничем не отличаетесь! — Было бы странно, если б отличались, — хмыкнул маэстро Салазар. — У нас в штанах все то же самое, только длиннее и толще.