– Ну, забыл я… – Совесть ты забыл, вот что! – взорвалась наконец Катя. – Весь санаторий у меня за спиной обсуждает эту потрясающую новость, а я одна не в курсе! Хожу себе дура дурой, ничего не знаю, ничего не ведаю, потому что мой любимый, видите ли, забыл меня просветить. – Ну что ты, Катюнь? Не начинай! – А знаешь, почему ты забыл? – не слушая парня, прокричала Катя, уже почти плача. – Я тебе скажу, почему! Потому что тебе ровным счетом плевать на меня! Я для тебя пустое место! Ты даже не считаешь нужным поделиться со мной новостями! И вскочив на ноги, она уже вся в слезах бросилась бежать прочь по дорожке. Витя, оторопевший на миг, быстро сориентировался и кинулся следом. – Катюнь, подожди! Подожди, Котенок! Ну что ты в самом-то деле! Ну ты же знаешь, какой я у тебя дурак! Мне что скажи, в одно ухо влетит, а в другое вылетит! А тебя я люблю, Катюнь! Ну, Катюнь! Подожди! Крики постепенно стихали вдали. А Мариша покачала головой. Лавочка освободилась, но отдыхать на ней у Мариши пропало всякое настроение. Ну и ну, конечно, Мариша никого не собирается осуждать, но характерец у этой девицы – не приведи бог. Женишься на такой, только и успевай прощения просить. Но крутились в голове у Мариши и совсем другие мысли. И ведь как ловко это у Катьки получается, вертеть своим кавалером! Впору позавидовать этой особе, а то и перенять у нее методику. И представив себя на месте Кати, рыдающей из-за какого-нибудь пустяка и вопящей на своего мужа, Мариша поежилась. Ну уж нет! Она не ангел, но ругаться из-за ерунды себе тоже не позволяет. И в мыслях о том, как же повезло ее мужу и почему он – гад такой – этого не ценит, Мариша доплелась до санатория. Она даже не сомневалась, куда и к кому ей следует пойти. В Марише все кипело и бурлило. Старушки-подружки встали на сторону зла. И это следовало немедленно пресечь. Но прежде чем зайти к старушкам и навести среди них шороху, Мариша заглянула к Зое Ивановне. И уже от нее вышла с ощущением того, что ей в этой истории известно если не все, то весьма и весьма многое. Глава 14 Старушки-подружки мирно устроились в своем номере перед телевизором. Они и не подозревали, что на них надвигается страшная гроза. И хотя при виде Мариши немного смутились, но встретили ее подчеркнуто ласково и приветливо: – Маришенька! – Девочка! – Как хорошо, что ты к нам зашла! – У тебя ведь все в порядке? Особенно старалась Галина Ермолаевна. И пока ее подруга предлагала Марише угощение и наливала из графина бордовую жидкость: – Хочешь гранатового соку? Галина Ермолаевна уже продумала стратегию и начала свое наступление: – Нина, зачем ей соку! Уже холодно. И пожалуй, лучше тебе, Мариша, одеться потеплее. Может, принести тебе теплую кофточку? И схватив Маришу за руку, она воскликнула: – Пальчики у тебя совсем холодненькие. Ты замерзла! Конечно, я принесу тебе кофточку из твоего номера. Только скажи, какую мне лучше взять? Голубенькую? Ну, так я принесу. Разомну косточки. Давай ключи от своего номера! – Зря стараетесь, все равно ключей я вам не дам! – буркнула Мариша. – И вообще, не суетитесь вы так! Я все знаю! – О чем ты говоришь, девочка? – оторопела генеральша. – Знаю и про вас, и про обыск у меня в номере, который вы учинили. И еще знаю про то, для кого вы старались! Галина Ермолаевна отшатнулась от девушки. На ее лице были написаны гнев и смертельная обида. – Да как ты можешь… Обвинять нас с подругой черт знает в чем! Да мы с Ниной Сергеевной годимся тебе обе в матери! И мы были всегда добры к тебе. А ты смеешь оскорблять нас! Если бы Мариша не была уверена на все сто процентов в том, что права, то могла бы и испугаться нанесенной старушкам обиды. Но сейчас выходка Галины Ермолаевны только еще сильнее подогрела ее гнев. – Молчите уж, старые врушки! – воскликнула Мариша. – Умейте проигрывать с достоинством! Мне известно, что вы рылись в моем номере, и я знаю, что вы там искали! И хочу сразу же вам сказать, и можете передать это своему сообщнику, что его значок уже в полиции. У следователя Маркова! Вот так-то! Старушки виновато переглянулись между собой. И их вид смягчил сердце Мариши. – Я не буду вас ни в чем обвинять, – уже гораздо мягче сказала им Мариша. – Я все понимаю, вы зависите от этого Павла Бурова. Это он вас заставил поступить так некрасиво. Кем он вам приходится? Родственником? Близким другом? – Племянником, – пробормотала Нина Сергеевна. – Он Галин племянник. – Молчи! – закричала на подругу Галина Ермолаевна. – Ох, какая же ты дура, Нина! Какая же ты дура! – Хватит меня оскорблять! – внезапно выпрямила спину вторая старушка. – Надоело! И твой племянник мне всегда совершенно не нравился. Я всегда подозревала, что он нечист на руку! – Стыдись! Что ты такое говоришь? Павлик – прекрасный мальчик. – Он впутал нас с тобой в некрасивую историю! – Мальчик попросил нас о крохотной услуге! – Мы должны были сразу же отказать ему! Я тебе говорила, да только ты меня не послушалась. Ты никого не слушаешься, Галя! И в этом вся твоя беда! Галина Ермолаевна засопела и демонстративно отошла к окну. Она явно давала понять подруге и гостье, что участвовать в разговоре дальше не намерена. – О чем попросил вас Павел? – спросила Мариша у второй старушки. – Он просил вас обыскать мою комнату? – Да. Велел хорошенько порыться в ваших вещах, – всхлипнув, призналась Нина Сергеевна. – Мариша, душечка, мы правда не хотели этого делать! Гале это тоже было не по сердцу, но что делать? Павел прижал нас буквально к стенке. – Он напомнил вам о том, что это благодаря ему вы каждый год живете и получаете курс лечения в «Солнечном береге» почти даром? – Да, – снова всхлипнула старушка. – Павел давно работает на Лопатина. А тому принадлежит этот санаторий. Но когда он направлял нас к Валерию Кузьмичу, то об этом и речи не шло. – А при чем тут Валерий Кузьмич? – Валерия Кузьмича сюда тоже устроил Павел. Галя попросила своего племянника об этой услуге. И видя, что Мариша не до конца понимает, старушка принялась объяснять ей: – Валерий Кузьмич служил вместе с моим покойным мужем. Помните, я вам об этом рассказывала? – Да, помню. – Ну так вот, когда Валерий Кузьмич вышел в отставку, он сильно затосковал по службе. Даже к бутылке прикладываться начал. Человек буквально не мог без работы. И я попросила Галю, а она, в свою очередь, попросила Павла, чтобы тот куда-нибудь пристроил Валерия Кузьмича. Ну, вот он его и определил в этот санаторий. – Значит, вы тут все друг с другом знакомы? – Мы уже не первый год отдыхаем в «Солнечном береге» почти бесплатно. Но прежде все выглядело как помощь любящего и внимательного племянника своей тетушке и ее ближайшей подруге. А тут… Мы сначала не хотели, отказывались. Павел накричал на нас! Нина Сергеевна выглядела такой потерянной и несчастной, что Мариша на минуту даже ощутила укол жалости. Это каким же негодяем надо быть, чтобы притеснять бедных старушек, вся вина которых заключается в том, что они привыкли жить на широкую ногу, а после смерти своих мужей вынуждены были начать считать копейки. – Эти недели в «Солнечном береге» были для нас словно лучик света! – подтвердила Нина Сергеевна мысли Мариши. – Мы с Галей так ждали, когда снова поедем в «Солнечный берег»! Конечно, в сезон тут все места заняты. Но мы рады и тому, что в конце весны еще такого наплыва отдыхающих нету и мы можем пожить тут за десятую часть стоимости путевки. – Десятую часть? – Мы оплачивали лишь себестоимость нашего отдыха! Практически хозяин санатория ничего на нас не зарабатывал. – Но и убытка ему от вас тоже не было, – пробормотала Мариша. – Ловко! Выходит, господин Лопатин кладет себе в карман девяносто процентов тех денег, что платят ему отдыхающие? Очень неплохо для легального предприятия. Но только объясните, почему вы говорите, что вас заселял Валерий Кузьмич? Разве администратор тут не Зоя Ивановна? – Так-то оно, конечно, так, душенька, – закивала головой Нина Сергеевна. – Только Зоя Ивановна занимается общим потоком. Теми, кто платит за свое пребывание живые деньги. А всех прочих, кто приходит от хозяина санатория, заселяет… верней, теперь уж, наверное, правильнее будет сказать, заселял Валерий Кузьмич. – Но вами занималась Зоя Ивановна. Я это видела. – Правильно. Она в курсе происходящего. Но те, кто приходит от хозяина, – это не ее забота, а Валерия Кузьмича. В тот раз она сделала для нас исключение, потому что хорошо нас знает. – Погодите. Как это понять, «приходит от хозяина»? И каких это прочих? – Ну, голубушка, вы же понимаете, что не все отдыхающие тут заплатили живые деньги. Некоторых хозяину приходится заселять, так сказать, по знакомству. Как прежде говорили, по блату. – И с таких он денег не берет? – Почти не берет. С нас вот Павел взял десять процентов. Хотя теперь я уж и не знаю, что и думать. Возможно, эти деньги Павел просто положил себе в карман! Выпад был сделан в сторону Галины Ермолаевны, застывшей возле окна. И та вызов приняла. Развернувшись в сторону подруги, она гневно сверкнула на нее глазами: – Ты что такое говоришь, Нина! Как ты можешь обвинять Павла в том, что он нас обкрадывал. Меня обкрадывал! Да мальчик во мне души всегда не чаял! Как сейчас помню, приходят они с матерью к нам с мужем в гости, ботинки у Павлика драные, пальтишко плохонькое, я ему всегда в карманы шоколадных конфет клала. Они с матерью шоколад и мандарины только на Новый год у нас в гостях и видели! Ага, значит, Павел вырос в бедности. И наверняка он затаил обиду, а то и злобу на богатую тетушку, которая отделывалась от них с матерью подачками. «Мишка на севере» – это, конечно, хорошо и здорово, но когда в ботинках хлюпает, а куртка давно порвалась, шоколад в кармане воспринимается уже как настоящее издевательство.