А на самом конце бушприта, возбуждённо подергивая хвостом, замер в позе для прыжка рыжий кот. Глаза Маррилл в панике распахнулись, навеянная Сертом печаль разом оказалась забыта. «Нет!» – беззвучно закричала девочка. В последний миг «Кракен» ушел вбок, разминувшись с «Драконом» в каких-то дюймах. Но этого было достаточно, чтобы Карнелиус прыгнул. Никто и никогда не заподозрил бы Карни в грациозности. Но сегодня он вспорхнул с изяществом птицы, и, выпустив когти, приземлился всеми четырьмя лапами на затылок Серта. Серт заорал и замахал руками, пытаясь отодрать разъярённое животное. На плотном мехе Карнелиуса расцвели ледяные заплаты, но это не остудило его желания снять со злого волшебника скальп. Освободившаяся от замораживающих пальцев Серта, Маррилл вдохнула полной грудью. – Карни! Но больше она ничего не успела сказать. Потому что в этот самый момент в поле её зрения попал Железный корабль. Он шёл прямо на них. И, в отличие от «Кракена», сворачивать явно не собирался. Маррилл знала, что должна сделать. Казалось, время замедлилось, будто по волшебству. Она чувствовала, как воздух наполняет лёгкие, как он вырывается назад из горла. Она развернулась и потянулась к Ключу. Вдох. Её пальцы скользнули между лучами кристаллического солнца. Выдох. Серт что-то кричал, но его голос словно доносился издалека. Вдох. Врата начали изгибаться и съёживаться, а затем сложились сами в себя. Где-то за её спиной кричали пираты и трещало дерево. Железный корабль врезался в «Дракона». По пустой поверхности Карты заструилась нить чернил. Маррилл потянула сильнее. Чернила сложились в колонны повторяющихся цифр. Выдох. Собрав все силы, Маррилл провернула Ключ и выдернула его. Раздался жуткий звук, как будто порвалось само полотно мироздания. Её отшвырнуло спиной назад. А затем всё поглотила темнота. Глава 39. Как было предсказано Фина держали бесчисленные крепкие руки. Всё было кончено, пираты схватили его. А в следующую секунду Железный корабль протаранил «Дракона». Затрещало дерево. Заскрипел металл. Пираты с криком попадали. Фин бухнулся на колени. Палуба подскочила, швырнув его спиной об одну из мачт. Всё, что не было закреплено, взметнулось в воздух, и Фин едва успел поймать свою поясную сумку, когда та пролетала мимо. Он со стоном перевернулся на бок и поискал глазами виновника крушения. Железный корабль врезался точно в корму «Дракона», едва не разрубив корабль пополам. Расцепить судна не представлялось возможным, и «Дракон» быстро оседал под тяжестью хлынувшей в пробоины воды Реки. Слепленная из теней команда Железного корабля заторопилась на абордаж. Они были вооружены клинками и топорами, выкованными из тьмы; их боевые крики напоминали шипение кобры в окружении пчелиного роя. Пираты быстро опомнились и ринулись отбиваться. За считаные секунды верхняя палуба «Дракона» превратилась в поле боя. Оставшаяся на носу Железного корабля фигура в доспехах насылала в сторону «Кракена» дуги красных молний. Ардент отвечал такими же раскалёнными белыми вспышками, отвлекая Капитана. Фин встал на колени и поискал глазами Маррилл, а когда нашёл, у него едва не остановилось сердце. Она лежала неподвижно рядом с перилами на носу, глаза закрыты, голова запрокинута. Карни бодал её безвольное тело. Рядом крутился вокруг своей оси кристаллический Ключ. Фин позвал Маррилл по имени, но она не пошевелилась. Серт во время крушения упал на палубу, но уже поднимался, попутно сдирая с себя последние лозы слухов. В одной руке он держал свёрнутую Карту. Другой тянулся к Ключу. Море пиратов и воинов тьмы разделяло Фина и Маррилл, но это было не важно. Его друг нуждался в нём. А он никогда не стал бы мастером-вором Пристани Клучанед, если бы не умел выходить из щекотливых ситуаций. Выхватив ножи, он шагнул вперёд. Ставик бросился к нему и с блестящими от слёз глазами занёс кинжал. Фин сглотнул. Но прежде чем один из них успел что-то сделать, наверху раздалось громогласное: – Па-а-аберегись! И на пиратского короля упала какая-то огромная глыба, придавив его к палубе. – Я же предупреждал, ты что, глухой? – возмутился Отказуй, после чего стянул у Ставика кинжал и перерезал им сеть. – Спасибо, – сказал Фин. Он запрыгнул на плечи Отказую и изо всех сил оттолкнулся вперёд и вверх. Солдаты тьмы замахали клинками, но им его было не достать. Фин тяжело приземлился на палубу, ноги заскользили на мокрых от дождя досках. – Держись, Маррилл! – крикнул он, хотя не был уверен, что она его слышит. До неё всё ещё было очень далеко. А Ключ почти уже был у Серта: Оракул с торжествующим воплем наклонился, чтобы подхватить его. Но Карнелиус успел раньше. Размытым рыжим пятном он прыгнул на кристаллическую звезду, точно она была мышью, а он – не знающим неудач охотником. Его передние лапы ударили по Ключу. Серт страшно заорал, и Фин поморщился: уши будто пронзило ледяным ножом. К нему присоединились пираты, не в силах противостоять захлестнувшей корабль печали. Ключ сверкнул. Ослепительно, несмотря на ветер и дождь. Как сияющий кристалл надежды. Как воды Реки. Он заскользил вдоль палубы, рассекая лужи. Карнелиус не отставал. Фин прыгнул, вытянув вперёд руку. Он упал плашмя, больно ударившись костями, и заскользил по наклонным доскам, морщась от брызгающей в лицо воды. Его пальцы каким-то чудом ухватились за кончик одного из лучей Ключа. – Молодчина, Карни, – похвалил Фин и похлопал мокрой ладонью по голове кота. Тот в ответ зашипел и, сердито замахав хвостом, едва не полоснул когтями по его пальцам. Фин вскочил и торжествующе поднял Ключ. – Ну ладно, в этот раз я знаю, что тебе нужен он, – сказал он Серту. Но его улыбка немедленно погасла. Потому что Серт стоял на самом краю носа корабля, крепко держа перед собой дрожащую Маррилл. Её лицо успело приобрести мертвенно-бледный оттенок, губы пугающе посинели. Оракул угрожающе улыбнулся. Его чёрные ногти поблескивали на фоне белой щеки Маррилл. Дождь начал стихать, но молнии продолжали бить, их грохоту вторил шум незатихающего сражения. – Вот он, – прошипел Серт. – Твой финальный выход, Фин. Ключ в обмен на девочку. Есть только один путь, и он ведёт через Врата. Это судьба. Ты не можешь с ней бороться. Маррилл ёжилась, бросала на Фина гневные взгляды и отрицательно мотала головой. – Не отдавай ему Ключ, – взмолилась она, стуча зубами. – Забери его отсюда! Беги! Но Фин не собирался её бросать. Рубашка Маррилл поблескивала инеем в тех местах, где её касалось замораживающее одеяние волшебника. Если бы не тёплая экипировка для Кристаллотенистых Пустошей, она бы уже замёрзла насмерть. – Всё закончится, когда ты отдашь мне Ключ, мальчик, – прорычал Серт. Чёрные борозды на его белом лице почти высохли, только в уголке глаза поблёскивала одинокая слезинка. – И ты сдашься. Точно так же, как ты сдался много лет назад, перестав искать свою мать. По спине Фина пробежал холодок неуверенности. – Я не сдался! – возразил он. – Я продолжаю её искать! Иначе с чего я украл для тебя этот дурацкий Ключ?! – Да неужели? – огрызнулся Серт. – И поэтому ты никогда не покидал Пристань Клучанед? Поэтому ты никогда не искал её на Реке? – Оракул покачал головой. – Глубоко в душе, Фин, ты всё прекрасно понимаешь. Ты понимаешь, что я пришёл, дабы открыть тебе правду. А правда состоит в том, что твоя мать никогда не вернётся. Она забыла. Фин с трудом сглотнул. Печаль тёмного волшебника тяжёлым грузом навалилась Фину на плечи, грозя раздавить. Но хуже всего были не слова и не магия. Хуже всего было видеть в безумных глазах Серта жалость. Искреннюю, неподдельную жалость. – Смирись с правдой, Фин. Нам не сойти с предначертанного пути. – Он вытянул перед собой руку, ладонью вверх, в требовательном жесте получить то, что принадлежало ему по праву. – Никто тебя не помнит, – убеждённо сказал Оракул, – потому что ты – никто. У Фина едва не подкосились ноги. Потому что Серт был прав. Что в Фине было такого, чтобы о нём помнить? Правильно все делали, что его забыли. Так и должно быть. Рука, держащая на весу Ключ, задрожала. – Не слушай его! – закричала Маррилл срывающимся из-за холода голосом. Но содержащаяся в словах Серта правда уже преодолела все стены, выстроенные Фином против насаждаемой волшебником тоски, и просочилась ему в душу. Сведя на нет желание сопротивляться. Фин упал на колени. В груди заныло: пустота в сердце, на которую он так долго закрывал глаза, словно превратилась в затягивающуюся воронку.