— Ах, миссис X.! Он присел в уголок моего диванчика… такого, знаете, элегантного, обтянутого телячьей кожей. Присел, значит, в уголок… а меня так и трясет, так и трясет… Сердце ухает и кровь стучит… не совсем в висках. Да чего уж там — совсем не в висках, миссис X. Я не слишком туманно выражаюсь? — Отнюдь. Близнецы в манеже подозрительно притихли. Ловят каждое слово и наматывают на ус? Или просто готовятся соснуть? — …бальзам на душу, миссис Хаскелл. — Правда? — Кажется, я что-то упустила. — В тот светильник из Венеции, что остался от второго мужа, я вкрутила оранжевую лампочку. Видели бы вы его лицо в этом чудном свете! Щечки розовые, стеклышки в очечках переливаются… ну что ваша радуга! Век будешь глядеть — не наглядишься. Верите ли, пришлось пересесть с диванчика в кресло, от греха подальше. — Героическая вы дама, миссис Мэллой. Вынести такую пытку. — В самую точку, миссис X. Только пытка-то райская. Религиозный опыт — вот что это такое. А Рокси Мэллой, сами знаете, не из тех, кто протирает коленями скамеечки в церкви. — Она провела ладонью по смоляной шевелюре с белой подпушкой. Нимб святой пыталась там нащупать, что ли? — Я будто снова стала невинной девушкой… Хотя… где та невинность? По правде говоря, миссис X., я уж и не помню, была ли вообще когда-нибудь девственницей. В прежние времена стоило какому-нибудь красавчику только сказать: "Эй, Рокси, старушка, погреемся?" — и кончено! А чего ломаться? Уголек-то дармовой, верно? Зато вчера вечером… — И что же? — Я подлила ей чаю. — Мне захотелось, чтобы все было по книжке. — По инструкции СС? — Ну что вы, миссис X., как маленькая, ей-богу! По какой же еще? Чековой, что ли? Не перебивайте. Сварила я, значит, Уолтеру какао, извинилась — мол, чайник на плите забыла, — а сама шмыг в спальню! И вот чего вычитала во второй главе. — Она достала буклет из кармана пальто, поплевала на палец, перелистнула несколько страниц. — Ага, нашла… Представьте себе, что мужчина возвращается домой после забот и треволнений рабочего дня, а жена набрасывается на него, точно дворовый пес, и давай лаять. Плита не работает, дети безобразничают, веревка лопнула, и белье вывалялось в грязи. Нравится вам такая картинка, милые дамы? Нет? В ваших силах создать совсем иное полотно. Готовы? Вы встречаете ЕГО на пороге, расстегиваете пальто и сами убираете в шкаф. Вы нежно берете любимого за руку и ведете в гостиную. Это оазис уюта и покоя, потому что вы заменили засохшие ветки в вазах благоухающими бутонами, разбросали всюду мягчайшие подушки, охладили вино, зажгли ароматные свечи и изысканные бра, где вместо огней в сто ватт мерцают звездочки приглушенно-теплых оттенков. — Слышали, миссис X.? — Похоже, ваша оранжевая лампа оказалась к месту. Миссис Мэллой пропустила несколько страниц и победоносно хлопнула буклетом по столу: — Дальше самое интересное. Известный доктор Рубенофф сравнивает немногословную женщину с горным озером. В конце длинного дня она терпеливо поджидает пропыленного, уставшего путника и зовет его окунуться в ее безмятежные воды, насладиться негой ее объятий… И когда последняя свеча уронит последнюю слезу, ему открываются дивные таинственные гроты… — Очень поэтично. — Я зазвенела пустыми чашками, блюдцами, ложками и прочей посудой, время от времени косясь на близнецов. Готова поклясться, что щечки моей деликатной крошки, моей принцессы Абигайль расцвели стыдливым румянцем. — Уж вы-то меня знаете, миссис X. Я никогда не была этой… этим самым горным озером. Лютики-цветочки, охи-вздохи при луне не для Рокси Мэллой. И где я оказалась со своим вздорным нравом? На койке в обнимку с подушкой, вот где! Баста, миссис X. Теперь я и пальцем не пошевелю без своей книжки. Вчера проглядела пару страничек, вернулась к Уолтеру, присела тихонько и молчу. Он тоже помолчал-помолчал да и говорит: "Хорошо у вас, миссис Мэллой. Покойно. За стенами нашей конторы редко встретишь такой покой". — Поздравляю, Рокси! Похвала высочайшая. — Подхватив по малышу на каждую руку, я вернулась к столу. — Уолтер знаете что сказал? Что миссис Бладжетт мне и в подметки не годится. — Вот как? — Вроде бы у него похоронные шашни завязались с миссис Б. Только между нами, миссис X… Эта семейка купила в рассрочку уютный уголок в тенечке на кладбище. Но Уолтеру мадам слесарша по нраву не пришлась. Ой как не пришлась! "Вечно верещит, мельтешит и скачет. Черт из табакерки, а не женщина". Это его слова, миссис X. Толково задумано, верно? Эдак между прочим, вроде невзначай подсказать, что ему больше глянутся тихони. Ну вот и конец первой главы моего романа. — Миссис Мэллой величаво поднялась и пошла выписывать круги по кухне. — Ваша очередь, миссис X. Как успехи? Есть чем похвастать? Надеюсь, после собраньица вы с Папой-Медведем… — на очередном витке она подмигнула близнецам, — дали жару простынкам, а? — Не то настроение было. — Не заглядывая в зеркало, я могла бы поклясться, что меняюсь с каждым словом, точно портрет Дориана Грея. Ханжеские морщины прочертили лоб, угрюмые складки пролегли от носа к губам, сами губы запали… Вылитая старая дева. — Сначала никак не могли выставить Фредди. Прилип как репей — подавай ему подробности о новом викарии, и все тут. Ну а когда наконец легли, Эбби захныкала. — О "Суперсмеси", полагаю… — с самодовольной ухмылкой поинтересовалась Рокси, — и спрашивать без толку? — Руки не дошли. — Ясненько. Вылетите вы с треском, миссис X., помяните мое слово. Если, конечно, я не вмешаюсь. Ну-ка! Давайте сюда детишек и марш на утренние занятия. Не вздумайте потом шастать по магазинам, а то мне не успеть и ко второй смене. — Отвоевав малышей, миссис Мэллой локтем подтолкнула меня к двери и пригрозила вдогонку: — Чтобы без дураков, миссис X., а то с вами позору не оберешься. Учтите — корону Самого Совершенства я примерю! Лопну, но примерю. * * * — Самочувствие в норме, милые дамы? Могли вы себе представить, что опуститесь так низко? Под хохоток Наяды я исполнила очередное приседание… и решила остаться в нем навсегда. Чем плохо? В гвардию королевских гренадеров мне все равно путь заказан, так что обойдусь и половиной роста. Увы, я не подумала об угрозе для жизни. Мои спутницы на пути к совершенству закончили разминку и перешли ко второму этапу урока аэробики. В любой момент кто-нибудь из них мог приземлиться мне на голову, а остальные продолжали бы танец смерти под аккомпанемент дикого попурри из эстрадных песенок и церковных гимнов. Хочешь не хочешь, а подняться пришлось. Самое время. Наяда объявила минутный перерыв. — Покрутили уставшими шейками, дамы! Расправили плечи, потрясли кистями. Урок аэробики проходил в цокольном зале дома Шельмусов. Том самом зале, откуда во время моего первого визита неслась мелодия спортивного энтузиазма — хрипы, тяжкое дыхание и топот десятков ног. Наяда командовала парадом с небольшого помоста у дальней стены, за неимением жезла помахивая микрофоном. По правую руку от нее, спиной к окну, склонилась над клавишами вездесущая Глэдис Шип. Все остальное пространство занимали будущие роковухи, мои коллеги по несча… тысяча извинений… по стремлению к совершенству. Девицы на выданье и престарелые матроны. Из них три — как минимум ста годков от роду: носы, вошедшие в моду во времена расцвета Римской империи, замшелые шляпки с перьями в ансамбле с трико. И надменность особ голубых кровей. Грустно. Я-то легкомысленно считала, что время всех уравнивает и в старости все мы — красотки ли, уродины — становимся на одно лицо. Трудно представить себе восьмидесятилетнюю прелестницу, при появлении которой кавалеры ахают и от восхищения роняют бокалы. Что ж. Еще одним разочарованием больше. Черта с два меня теперь кто-нибудь заставит шагать в ногу со временем. Впрочем, и в ногу с коллегами тоже. Задумавшись, я сделала выпад влево, вопреки команде "вправо", и попала по лодыжке даме в серебристо-вишневом трико. — Ох, простите. — Не (подскок, хлопок, наклон) страшно. Мой собственный костюм был коротковат внизу и туговат сверху. Точнее сказать, немилосердно жал в груди, отчего я чувствовала себя то ли рыцарем в доспехах не по размеру, то ли пережитком прошлого века, когда монахини стягивали бюст веригами. К сожалению, выбирать не приходилось. Хорошо хоть какое-то спортивное облачение завалялось в раздевалке, в коробке с забытыми вещами. От страха, что над ухом вот-вот грянет вопль возмущенной владелицы, я пустилась в пляс так, что — надеюсь — только руки-ноги замелькали. Стон справа, хрип слева, общий вздох… Дождем посыпались шпильки — мисс Шип, тряся мышиным пучком, наяривала церковную версию ресторанной шансонетки. — Время! — Должно быть, этот клич Наяде достался в наследство от тетки, выпроваживающей посетителей из пивнушки "Свинья и Свисток". Мелодия оборвалась на тоскливой ноте. Тишина в зале. Я замерла… почти вся, если не считать сердца. Взяв разгон, оно не желало тормозить. Устремив глаза на Наяду, все прочие потенциальные роковухи тоже застыли ледяной группой работы неизвестного скульптора. Наша предводительница вышагивала взад-вперед по помосту. Плечи развернуты, грудь вперед, живот, соответственно, назад. Микрофон в руке подобен зонтику ее светлости графини N., на досуге выскочившей прогуляться по Гайд-парку. — Птички мои, я вами горжусь! Эта сцена мне нравится куда больше театральной, потому что здесь я чувствую себя миссионером. Точно знаю — в моих силах помочь вам изменить свою жизнь… если, конечно, не сломаю шею, споткнувшись об этот чертов провод. Самое время припомнить напутствие тетушки Эт в день моего венчания с Лайонелом. "Наяда, малышка, — сказала она, — не задирай свой хорошенький носик, чтобы птичка ненароком не наделала". Смех в зале. Восторженный шепот: — Она прелесть! Благоговейные взоры и просветленные лица. Можно подумать, перед идолопоклонниками внезапно ожила статуя девы Марии, от напутствия которой зависит счастье наших потомков до седьмого колена. Против Наяды я ничего не имею, она мне нравится, но зачем же хватать через край? Судя по тому, как ерзала на круглом стульчике мисс Шип, органистка единственная из всего зала разделяла мою неловкость. И доерзалась до того, что уронила локоток на клавиши, нарушив молитвенную тишину какофонией низких звуков. "Ш-ш-ш!" — прошелестело по залу. Прикажете не дышать? — Милые дамы! — На сей раз микрофон в ухоженных пальчиках Наяды превратился в розу на длинной ножке. — Обещаю, ваша жизнь чудесным образом изменится, как только вы поймете и примете неоспоримый факт: ваше место — в объятиях мужа! Значит ли это, что вы должны стать его тенью, раствориться в нем? Ни в коем случае! Взгляните на меня. Разве я перестала быть собой? Разве сменила масть (чур, между нами) на природную? Конечно, нет! Но я отдала… вручила душу и помыслы моему замечательному мужу. Благодаря ему и только ему вы видите перед собой самую счастливую женщину на свете! Узловатые пальцы мисс Шип шлепнулись на клавиатуру. Стайка музыкальных пташек с визгливым кряканьем выпорхнула из-под крышки пианино и разлетелась по залу. Ой, боюсь, не доработать злополучной органистке до конца урока. Как-то она переживет второе увольнение за два дня? — Простите, простите! — Содрогаясь всем нескладным телом, Глэдис Шип спасла от верной смерти вероломно съехавшие с носа очки и скрючилась над инструментом. Немая сцена. Горе-пианист перед разъяренной публикой. Карманы публики битком набиты тухлыми яйцами. — Все в порядке, Глэдис, милочка, — проворковала Наяда. — Вы прекрасно справляетесь. Я рада, что моему зайчику Лео пришла в голову эта замечательная мысль — заниматься не под магнитофон, а под живую музыку. Поддержим нашего аккомпаниатора, милые дамы? Хлоп-хлоп. Аплодисменты несколько жидковаты, но различимы. — Отлично! — Фирменная улыбка в двадцать четыре карата, уверена, существенно снижает расходы четы Шельмус на электричество. — Следующий этап, дамы. Магия Мечты! Приготовились. Берем коврики, расстилаем, устраиваемся! Что еще за коврики? От стыда меня прошиб холодный пот, но поднимать руку и признаваться мадам учительнице, что забыла коврик дома, слава богу, не пришлось. Дамы заметались по залу, устраиваясь на ночлег, и у стены остался стоять одинокий красный рулон. Осторожно переступая через коллег, готовых вкусить Магию Мечты, я добралась до рулона, представилась по всем правилам и обвела взглядом зал. Легче отыскать вакантное местечко на переполненном кладбище. — Сюда, миссис Хаскелл, сюда! — Неожиданно раздался знакомый голос. Директриса начальной школы миссис Ферсти гостеприимно похлопала рукой по полу. — Благодарю… Что ж, попробую втиснуть свой грузовик на стоянку для игрушечных машинок. Надеюсь, получится. — Секундочку, я подвинусь. Вот это сюрприз! Жаклин Диамант, жена Нормана-Дормана! Оказывается, и у нее сегодня дебютное занятие. До чего ж приятно сознавать, что ты не единственный новичок. — Устроились? Всем удобно? Отлично! Итак, Магия Мечты! Закроем глазки, дамы. Забудем тревоги, отбросим заботы… Из этого зала вы переноситесь в волшебный уголок, известный только вам и вашему милому дружку. Никого вокруг. Только вы вдвоем… Солнечные лучи ласкали мои веки; голос Наяды обволакивал, баюкал… Дыхание соседок постепенно сменилось шепотком летнего бриза. Из прозрачного воздуха как-то сам собой соткался силуэт… Бена. Мы плывем в лодке по золотой реке. На мне белый сарафанчик с кружевами и соломенная шляпа с огромными полями. Бен сидит на веслах, и тень от моей шляпы время от времени ложится на его лицо. Небо над нами блистает той лучезарно-хрустальной синью, которую увидишь лишь у воды. Плакучие ивы купают длинные гибкие ветви в жидком золоте реки… Рубашку любимого надувает ветерок, сильные руки размеренно поднимают и опускают весла… плюх-шлеп, плюх-шлеп… Полуприкрыв глаза, я нараспев декламирую строки из сонета бессмертного Шекспира… Опля! Фонтан отдающих болотом брызг летит мне в лицо.