— Угу, выбрал. — Тогда ты не оставляешь мне выбора, — заявил Абруцци. — Выгляни в окно на парковку. — И повесил трубку. Мы подошли к окну и выглянули. Вернулся внедорожник. Он подъехал к грузовику с выпученными фарами Рейнджера, парень на пассажирском сиденье кинул пакет в кузов, и автомобиль мгновенно объяло пламенем. Несколько минут мы постояли, наблюдая за представлением и слушая, как приближаются сирены. — Я любил этот грузовик, — сказал Рейнджер. К тому времени, как появился Морелли, стукнуло уже шесть часов, и останки грузовика увозили на платформе. Рейнджер заканчивал заполнять бумажки для полиции. Он взглянул на Морелли и кивнул ему в знак приветствия. Морелли стоял очень близко ко мне. — Хочешь как-нибудь объяснить все это? — спросил он. — Не для протокола? — Не для протокола. — Мы получили наводку, что Эвелин в Ньюаркском аэропорту. Поехали туда и захватили до того, как она села на самолет. Выслушав ее историю, я решила, что ей нужно улететь, поэтому отпустила ее. У меня больше не было причин ее арестовывать. Просто я хотела узнать, в чем там дело. Когда вернулись, нас ждали люди Абруцци. Мы перекинулись словечком, и они сожгли грузовик. — Мне нужно поговорить с Рейнджером, — сказал Морелли. — Ты никуда не собираешься? — Если одолжишь свой пикап, я сгоняю за пиццей. Умираю от голода. Морелли вручил мне ключи и двадцатку. — Возьми две. Я позвоню Пино и закажу. Я выехала со стоянки и направилась в Бург. Там повернула у больницы и проверила зеркало заднего вида. Теперь я-то остерегалась всего. Я старалась не поддаваться страху, но внутри меня все тряслось. Я уговаривала себя, что это только дело времени, и полиция за что-нибудь загребет Абруцци. Он слишком нагло себя вел. Слишком увяз в своем сумасшествии, играя в игры. Столько людей здесь замешано. Он убил медведя и Содера, чтобы заставить их молчать, но были и другие. Не может же он всех поубивать. Я не увидела, чтобы кто-нибудь повернул за мной, но гарантии не было. Если используются несколько машин, то иногда трудно заметить хвост. Просто ради безопасности я вытащила пистолет, когда парковалась на стоянке. Пройти нужно было короткое расстояние. Я выпрыгнула из машины и пошла к двери. Не успела я сделать пару шагов, как словно ниоткуда появился зеленый вэн. Притормозил, опустилось стекло, и на меня глянула Валери с заклеенным скотчем ртом, в глазах ее стоял дикий страх. В вэне сидели трое, включая водителя. Двое в масках: снова Клинтон с Никсоном. Плюс какой-то парень с бумажным пакетом на голове, с вырезанными отверстиями для глаз. Кажется, бюджета им хватало лишь на две резиновые маски. Пакет приставил к голове Валери дуло пистолета. Я не знала, что делать. Просто застыла как соляной столб. И ум, и тело парализовало. — Брось оружие, — приказал Пакет. — И медленно ступай к машине, или, клянусь богом, я убью твою сестру. Пистолет выпал у меня из руки. — Отпустите ее. — Только после тебя. Еле ступая, я подошла к вэну, и Никсон втащил меня на заднее сиденье. Он заклеил мне рот и связал скотчем руки. Вэн взревел, проскочил Бург и направился через реку в Пенсильванию. Через десять минут мы очутились на сельской дороге. Попадались случайно домики, окруженные рощицами. Вэн замедлил ход и остановился у обочины. Пакет открыл дверь и вытащил Валери. Я видела, как она ударилась о землю и скатилась в кусты с обочины. Пакет захлопнул дверцу, и машина уехала. Несколько минут спустя вэн въехал на подъездную дорогу и остановился. Мы все вышли и очутились в маленьком обшитом досками бунгало. Обстановка была милой. Никакого дорогого хлама, но удобно и чисто. Меня притащили на кухню и приказали сидеть. Немного погодя подъехала вторая машина, шурша гравием. Дверь бунгало открылась, и вошел Абруцци. Он один не носил маску. Взяв стул, он сел напротив меня. Наши колени почти соприкасались, я даже чувствовала тепло его тела. Он сорвал ленту с моего рта. — Где она? — потребовал Абруцци. — Где Эвелин? — Понятия не имею. Он дал мне пощечину, чем застал меня врасплох. Я свалилась со стула. Я была в таком шоке, когда ударилась о пол, что от страха даже не закричала. Во рту ощутила вкус крови и сморгнула слезы. Парень в маске Клинтона схватил меня за связанные запястья и посадил обратно на стул. — Я снова тебя спрашиваю, — предупредил Абруцци. — И буду спрашивать до тех пор, пока не скажешь. И всякий раз, когда ты будешь молчать, тебе будет больно. Тебе нравится боль? — Я не знаю, где она. Вы слишком обо мне хорошего мнения, я не очень хорошо умею находить людей. — Ах, но вы ведь с Эвелин подружки, верно? Ее бабуля живет с вами по соседству. Ты знала Эвелин всю жизнь. Думаю, ты в курсе, где она. И наверно, ты знаешь, зачем я ее ищу. — Абруцци встал и подошел к газовой плите. Повернул газ, взял у камина кочергу и сунул в пламя. Проверил кочергу, капнув воды. Вода зашипела и испарилась. — Что первым? — спросил Абруцци. — Сунем в глаз? Или изобразим что-нибудь сексуальное? Если бы я сказала, что Эвелин в Майами, он бы бросился туда и нашел ее. Наверно, убил бы и ее, и Энни. И наверно прикончил бы меня тоже, неважно, рассказала бы я или нет. — Эвелин где-то едет через всю страну, — сказала я. — На машине. — Неправильный ответ, — сказал Абруцци. — Я знаю, что она села на самолет в Майами. Увы, Майами — большой город. Мне нужно знать, где она остановится. Пакет положил мои руки на столешницу, парень в маске Никсона закатал мне рукав. Потом стал держать меня за голову, а Абруцци приложил кочергу к голой руке. Кто-то завизжал. Наверно, я. А потом я потеряла сознание. Очнулась я на полу. Руку жгло огнем, а в комнате воняло паленым мясом. Пакет снова поднял меня на ноги и усадил на стул. Самое ужасное, что я действительно не знала, где остановилась Эвелин. Неважно, сколько бы меня пытали, я не могла им ничего сказать. Им придется замучить меня до смерти. — Ладно, — сказал Абруцци. — Спрашиваю еще раз. Где Эвелин? И тут снаружи раздался рев мотора, и Абруцци прислушался. Парень в маске Никсона подошел к окну, и вдруг шторы осветились фарами, и зеленый вэн, кроша все на своем пути, ворвался в дом со стороны венецианского окна. Все потонуло в пыли, настала неразбериха. Я вскочила на ноги, не зная, куда бежать, когда вдруг до меня дошло, что за рулем Валери. Я впрыгнула в открытую дверь и заорала «вперед». Валери дала задний ход и выехала из дома на скорости сорок миль в час, накренившись на подъездной дороге. У Валери еще связаны были руки и заклеен рот, но ее это не замедлило. Она выкатилась на проселочную дорогу, долетела до шоссе и затормозила при приближении к мосту. Теперь я боялась, что она свалит нас в реку, если не замедлит скорость. К дворникам прицепились куски деревянной обшивки, ветровое стекло разбилось, а весь перед вэна смялся. Я отодрала ленту со рта Валери, и она взвыла. Глаза ее еще дико таращились, из носу текло. Одежда разорвана и вываляна в грязи. Я заорала, чтобы Валери сбросила газ, и она начала плакать. — Святой Иисус, — приговаривала она между всхлипами. — Что за чертову жизнь ты ведешь? В жизни так не бывает. Это какое-то гребаное телевидение. — Ух ты, Вэл, ты сказала «гребаное». — Правильно, твою мать. У меня, твою мать, крыша едет. До сих пор не могу поверить, что нашла тебя. Я шла пешком. Думала, что иду в сторону Трентона, но как-то завернула не туда и пошла в другую сторону. И потом увидела вэн. Заглянула в окно и вижу, тебя жгут каленым железом. Они оставили ключи в машине. И… и кажется меня сейчас вырвет. Взвизгнув шинами, она завернула на обочину, открыла дверь, и ее вывернуло. За руль села я. В таком состоянии привезти Валери домой я не могла. Матушку хватит удар. К себе домой я боялась ехать. У меня не было телефона, поэтому я не могла связаться с Рейнджером. Оставался Морелли. Я завернула в Бург по дороге к дому Морелли, чтобы исключить хоть и небольшую вероятность, сделала крюк в лишний квартал и заехала к Пино. Пикап Морелли все еще был там. Плюс «мерседес» Рейнджера и черный «рейндж ровер». На стоянке собрались Морелли, Рейнджер, Танк и Гектор. Я припарковалась рядом с пикапом Морелли, и мы с Валери вывалились из машины. — Он в Пенсильвании, — сообщила я. — В доме на проселочной дороге. Он бы прикончил меня, если бы Валери не въехала вэном в дом, и мы бы как-то не выбрались. — Это было так жутко, твою мать, — стуча зубами добавила Валери. — Я на хрен так испугалась. — Она посмотрела на свои запястья, которые все еще были связаны скотчем. — У меня руки связаны, — произнесла она таким тоном, словно только что это заметила. Гектор вытащил на свет божий нож и разрезал скотч сначала на мне, потом на Валери. — Как ты хочешь это сделать? — спросил Морелли у Рейнджера. — Отвези-ка Стеф и Валери домой, — вместо ответа сказал Рейнджер. Рейнджер посмотрел на меня, и наши взгляды встретились на мгновение. Потом Морелли обнял меня и подсадил в пикап. Танк поднял Валери и усадил рядом со мной. Морелли отвез нас к себе домой. Там позвонил куда-то, и появилась чистая одежда. Наверно, его сестры принесли. Я слишком устала, чтобы спрашивать. Мы привели в порядок Валери и отвезли ее домой к родителям. Ненадолго заехали в пункт «скорой помощи», чтобы перевязать мне руку, и снова вернулись к Морелли домой. — Режь меня на части, я выжата, — сказала я Морелли. Он закрыл входную дверь на замок и выключил свет. — Может, стоит подумать о менее опасной работе, типа стать пушечным мясом или образцом для испытания на прочность при битье? — Ты беспокоился за меня. — Угу, — сказал Морелли, прижимая меня к себе. — Я беспокоился за тебя. Он притянул меня еще ближе и прижался щекой к моей макушке. — У меня с собой нет пижамки, — пожаловалась я Морелли. Он прихватил губами мое ухо. — Кексик, тебе она не понадобится. Я проснулась в кровати с Морелли. Руку жгло, как сумасшедшую, верхняя губа распухла. Морелли крепко держал меня рядом с собой. С другого боку около меня лежал Боб. У кровати заливался будильник. Морелли протянул руку и сбросил часы с тумбочки со словами: — Похоже, будет тот еще денек. Он вылез из кровати, полчаса спустя уже торчал одетый в кухне. В кроссовках, джинсах и футболке. Он стоял у стойки, на ходу перехватывая кофе и тосты.