Я выглянула через ветровое стекло и прикусила губу. — Мы ведь не в Пещеру Бэтмена пойдем? — Нет, Милашка. Мы идем к «Коротышке» есть пиццу. Над дверью примыкавшего к парковке здания висела небольшая неоновая вывеска. И точно, вывеска гласила «У Коротышки». Два передних оконца замазаны черной краской. Тяжелая деревянная дверь без окошка. Я оглянулась через плечо на Рейнджера. — А пицца тут хорошая? Я старалась не выдать дрожи, но прозвучало сдавленно, как будто издалека. Так звучал ужас. Может быть, «ужас» слишком сильно сказано. За последнюю неделю стало ясно, что это слово следует приберечь для ситуации, когда под угрозой жизнь. Впрочем, может, «ужас» сейчас и подходящее определение. — Пицца тут хорошая, — подтвердил Рейнджер и, открыв дверь, пропустил меня. Мгновенно накатившая волна шума и запахов пиццы чуть не сшибла меня с ног. Внутри «У Коротышки» было темно и битком набито. По стенам стояли кабинки и в середине столики. В дальнем углу надрывался как проклятый старинный музыкальный автомат. «У Коротышки» толпились в основном мужчины. А у немногочисленных особей женского пола был такой вид, что они могли за себя постоять. Мужчины в рабочих ботинках и джинсах. Старые или молодые — неважно: их лица избороздили морщины от солнца и чрезмерного курения. Похоже, им-то не требовались инструкции, как обращаться с оружием. Мы уселись в кабинке в самом углу, где было достаточно темно, чтобы не различить кровавых пятен или тараканов. Рейнджер чувствовал себя как дома, спиной прислонился к стене, черная рубашка слилась с темной обстановкой. Официантка была одета в белую футболку с надписью «У Коротышки» и короткую черную юбку. У нее были большие буфера, копна каштановых локонов и самое большое количество туши, которое я не могла представить даже в свои самые опасные дни. Она улыбнулась Рейнджеру, словно знала его лучше меня. — Что подать? — спросила она. — Пиццу и пиво, — сказал Рейнджер. — Ты часто сюда ходишь? — спросила я его. — Довольно часто. У нас в этом районе штаб-квартира. Половина народу здесь местные. А половина со стоянки грузовиков в соседнем квартале. Официантка положила на поцарапанный деревянный стол картонные подставки и расставила стаканы с ледяным пивом. — Я думала, ты не пьешь, — призналась я Рейнджеру. — Ну типа, тело — это храм, и все такое. Тогда — вино у меня дома, а теперь — пиво здесь. — Я не пью на работе. И вообще не пьянствую. А тело — храм только четыре дня в неделю. — Ух ты, так ты уходишь в загул, обжираясь пиццей и напиваясь в зюзю, три дня в неделю, — поддела я. — Кажется, я заметила наметившееся брюшко. Рейнджер поднял бровь: — Наметившееся брюшко. А что еще? — Может, второй подбородок. По правде говоря, у Рейнджера нет ни грамма жира. Он совершенство. И мы оба это знали. Он отпил пива и внимательно посмотрел на меня. — Ты же не думаешь, что у тебя есть шанс меня подколоть, когда я единственный стою между тобой и тем парнем у бара с татуировкой в виде змеи на лбу? Я взглянула на указанного парня со змеей. — На вид хороший парень. Ага, хороший для маньяка-убийцы. Рейнджер улыбнулся: — Он работает на меня. Глава 12 Солнце уже садилось, когда мы вернулись в машину. — Наверно, самая лучшая пицца, которую я ела, — призналась я Рейнджеру. — В общем, впечатление устрашающее, но пицца великолепная. — Коротышка сам пиццу стряпает. — Коротышка тоже на тебя работает? — Ага. Он обслуживает все мои коктейльные вечеринки. Юмор от Рейнджера. По крайней мере, я была совершенно уверена, что он шутил. Рейнджер доехал до Гамильтон-авеню и посмотрел на меня: — Где сегодня ночуешь? — У родителей. Он повернул в Бург. — Пошлю Танка, чтобы пригнал тебе машину. Можешь пользоваться, пока не найдешь замену своей. Или пока не угробишь эту. — Откуда ты берешь все эти машины? — Ты ведь в самом деле не хочешь знать? Секунду подумав, я согласилась: — Нет. Наверно, не хочу. Если узнаю, тебе ведь придется меня убить? — Что-то типа того. Он остановился перед домом родителей, и мы вместе взглянули на дверь. Матушка и Бабуля уже стояли там на страже, глазея на нас. — Мне что-то не по себе от того, как твоя бабушка смотрит на меня, — признался Рейнджер. — Она хочет увидеть тебя голым. — Лучше бы ты не говорила, Милашка. — Все, кого я знаю, хотят увидеть тебя голым. — А ты? — И в голову не приходило. Произнося это, я задержала дыхание, и понадеялась, что меня не поразит гром небесный за такую ложь. Я выскочила быстренько из машины и вбежала в дом. В прихожей меня ждала бабуля Мазур. — Странная вещь приключилась сегодня, — сообщила она. — Возвращаюсь я домой из булочной, и подъезжает ко мне машина. А в ней заяц. За рулем. И протягивает мне почтовый конверт, и говорит, чтобы я, дескать, передала этот конверт тебе. Все так быстро случилось. Только он отъехал, как я вспомнила, что какой-то заяц взорвал твою машину. Думаешь, это тот самый заяц? Обычно я начинаю задавать вопросы. «Какая машина и не заметила ли ты номер»? В этом же случае спрашивать было бесполезно. Машины всегда разные. И как правило, украдены. Я взяла конверт, осторожно открыла и заглянула внутрь. Снимки. На них я сплю на диване у родителей. Сделаны прошлой ночью. Кто-то проник в дом и стоял здесь, наблюдая, как я сплю. А потом сфотографировал. А я ничегошеньки не знала. Кто бы это ни был, он выбрал удачную ночь. Я спала как убитая, благодаря гигантской «маргарите» и бессонной ночи накануне. — Что в конверте? — захотела узнать Бабуля. — Похоже на фотографии. — Ничего интересного, — отмахнулась я. — Наверно, заячьи шалости. Матушка с виду не поверила, но ничего не сказала. К ночи у нас будет партия печенья, а все бельё в доме будет выглажено. Это мамулин способ снять стресс. Я позаимствовала «Большого Голубого» и поехала к Морелли домой. Он жил сразу за Бургом, в районе, тесно примыкающем к Бургу, меньше чем в четверти мили от моих родителей. Морелли унаследовал дом от тетушки и хорошо в него вписался. Жизнь — удивительная штука. Джо Морелли, бич трентонского общества, байкер, мечта девчонок, трактирный забияка, стал почти респектабельным владельцем собственности. Каким-то образом с годами Морелли вырос. Немалый подвиг для мужского члена этой семейки. Увидев меня в дверях, ко мне кинулся Боб. С сияющими глазами он скакал вокруг и махал хвостом. Морелли же встретил меня более сдержанно. — Что происходит? — спросил он, отмечая мою футболку. — Только что со мной случилось нечто страшное. — Черт, ну надо же, вот сюрприз.