Он не ответил мне. Пес бегал вокруг меня кругами, обнюхивая все подряд. Мысли о голоде в его собачьей голове теперь сменились другими. Наверняка искал метки, оставленные подругами. Незаметно мы вышли из города, и подошли к автомобильному мосту. Под скатами, поросшими молодой кленовой порослью пряталось русло реки, лет двадцать как высохшее. Только весной оно наполнялось журчащим потоком, иссякающим к началу лета. Тем не менее влаги, оставленной им, хватало на то, чтобы растительность по берегам русла буйно разрослась. — Слушай, а это отличное местечко для нас. Я разгреб заросли и сделал шаг сквозь них. Первозданная дикость и изоляция от общества импонировала мне. Местечко действительно казалось уютным, и я представил себя троллем, живущим под мостом. Когда-то здесь уже жили. Старая лежанка из досок под основанием моста говорила об этом. Рядом с ней валялись несколько пустых пластиковых бутылок из-под пива и воды, и немного стеклянной тары из-под дешевой водки. Константину место тоже приглянулось. Он пометил все, к чему можно было приложиться пузом. Так в один день я обрел нового товарища, спокойно относящегося ко всему, что я о нем думал вслух, и дом, или правильнее — летнюю резиденцию. В двух шагах от резиденции находилась территория складов, построенных еще в советское время. К ним вела ветка железной дороги, и там всегда была нужда в грузчиках. Я вдруг ощутил себя счастливым. У меня появились деньги. Они доставались тяжелым трудом, но меня это не тревожило, потому что для меня важнее было ни с кем не разговаривать, чтобы невзначай не обидеть человека или не нарваться на неприятности. Здесь всем на меня было наплевать. Заработал — получи. У меня никто не спрашивал даже имени. Каждое утро, кроме воскресенья, мы с Константином приходили узнать, будет ли работа на день. Если она ожидалась, мы оставались на складах. Пес гонял голубей, а я прохлаждался в тени, или подыскивал стройматериал для дома. Брошенные деревянные паллеты годились на строительство и на дрова. Через месяц у нас был домик о четырех стенах. Изнутри он был отделан кусками гипсокартона. На заработанные деньги я купил надувной матрац и использовал его в качестве постели. Мне хватило смелости и ума провести электричество от линии, питающей освещение моста. У нас с Константином в доме появился свет и розетка. Спустя еще немного времени я купил утюг и немного одежды для смены. К концу лета можно было подумать, что здесь живет семья скитальцев, не сумевших оплатить ипотеку. Вряд ли люди, видевшие меня, могли подумать, что я живу под мостом, в домике, собранном из старых паллет. У меня были деньги даже на услуги дешевых парикмахерских. И пока было тепло, я был счастлив и спокоен, как и мой друг Константин. В воскресенье, где-то на исходе лета, случилось то, что сильно изменило мою судьбу. К тому времени мне казалось, что я обрел настолько счастливую жизнь, что уже и желать нечего. У меня было все: такое необходимое для меня уединение, деньги, крыша над головой и друг, регулярно оставляющий клочки шерсти на моей чистой одежде. Перед сном я дрожащим голосом благодарил Бога за то, что он устроил мне такую жизнь. Я лежал на матраце и смотрел в экран маленького автомобильного телевизора, купленного по дешевке у алкоголика. Экран рябил, но я уже привык не замечать этого. Вдруг над головой раздался свист тормозов. Константин вскочил и напрягся. Громко захлопали дверцы. Я подумал, что произошло ДТП. Но звука удара не было. Пес выбежал из дома и бросился сквозь кусты молодого клена. Я решил тоже полюбопытствовать. Сверху, заглушаемые воем проносящихся машин, раздавались мужские и женские крики. Я, стараясь не выдавать свое присутствие, пробрался дальше, чтобы увидеть, что происходит. Парень и девушка ругались прямо на мосту. Оба вели себя агрессивно и кричали прямо в лицо друг другу. Девушка сняла туфлю и ударила в стекло автомобиля. Раздался звон разбитого стекла. Парень замолчал и несколько мгновений находился в состоянии оторопи от наглости девушки. Дальше он поступил, может быть, правомерно, но совсем не по-джентльменски. Он ударил девушку в лицо. От удара девушка перекувыркнулась через ограждение и полетела вниз по склону. Парень исчез из поля зрения. Он хлопнул дверцей и уехал. Девушка докувыркалась до самого низа. Из кустов донеслись стоны и причитания. Я помедлил, не зная как поступить. Мне очень не хотелось обнаруживать свое присутствие перед незнакомыми людьми. Но я не мог не помочь бедной девушке. Я возник перед ней неожиданно, чем испугал ее. Через секунду из-за меня выбрался Константин и оценивающе посмотрел на девушку. Немая сценка продлилась секунд пять. Наверняка девушка оценивала свое состояние, пытаясь понять, насколько мы реальны. От удара могло показаться, что мы плоды воображения ее ушибленной головы. Лицо у нее было в ссадинах, а вокруг левого глаза зрел мощный синяк. — Привет! — Я первым нарушил тишину. — Ударилась? — Сам не видишь, что ли? — Ответила она резко, еще не отойдя от скандала. — Вижу, и видел все с самого начала. Жестко он с тобой обошелся. — Не твое дело. — Снова нагрубила она. Девушка провела по лицу руками и увидела оставшиеся следы крови на руке. — У меня сильно лицо разбито? — Спросила она. — Виднее будет, если кровь смыть. А так ты больше на побитую шлюху похожа. — Это совсем не то, что говорят человеку, попавшему в неприятности. — Что? — Девушка посмотрела на меня так, будто ослышалась. — Извини, у тебя макияж и одежда, как будто ты работаешь на панели. — Это было так, и я не смог промолчать. На девушке была короткая мини с размахренными краями, короткий топ и вызывающий боевой раскрас. Меня некоторое время просматривали, как на рентгене. — Почему не осталось нормальных мужиков, одни уроды кругом? — Девушка задрала топ и его краем впитала кровь из ранок. — Вам не угодишь. Оденешься скромно — как бабка оделась. Оденешься сексуально — шлюха. Почему вы головы тогда сворачиваете на девок, у которых жопа наружу? — Я не сворачиваю, если у девушки, кроме голого тела, нет других внешних достоинств. Например, красивого лица. На меня посмотрели, как на идиота. — Ты на машине? Отвези меня домой. — Чуть ли не приказным тоном попросила девушка. — Нет, и никогда не было. — Ответил я честно. На меня снова посмотрели, как на идиота. — Понятно. — С иронией произнесла девушка. — Нищеброд. А под мостом что делаешь? Бомжуешь? Ответ застрял у меня в горле. Я до сего момента не считал себя бомжом, но после вопроса я вдруг начал себя считать им. — Да, мы с Константином уже пару месяцев живем здесь, под мостом. — Бля, вот денек сегодня. Получила в глаз от парня и сразу же упала под ноги бомжу. Как низко и быстро я опустилась. Видно было, что в девушке клокочет огонь. Она бесполезно пошарила руками вокруг, словно пыталась найти потерянную вещь. — Босоножку мою не видел? — Спросила она меня. Я только сейчас заметил, что на ней только одна красная босоножка на левой ноге. — Ах ты черт, вторая же в машине осталась! — Девушка ощупала себя. — И сумочка. И телефон в ней. У тебя есть позвонить? — Нет, телефона у меня нет, я думал накопить, но пока отложил покупку. Есть другие заботы. — Твою мать, бомж в заботах. Скажи мне, как я выберусь отсюда? Своим ходом, что ли? Меня же на первом перекрестке менты хлопнут. — Девушка притронулась к синяку. — Это же на несколько недель теперь. — Я бы предложил тебе пожить у меня, пока не пройдет, но ты же не согласишься? — Меня осенила простая, но вполне приемлемая мысль. — Нет, ты серьезно? — В который раз я прочитал в ее глазах мнение о себе. — Прямо из Лексуса в бомжовник под мостом? — Я всего лишь хотел предложить тебе посильную помощь. Не хочешь, я не настаиваю. Иди на дорогу, лови машину. Нам с Константином и без драных шлюх хорошо. Девушка смерила меня взглядом, но в нем уже не было такой дикой спеси. — А ты что-то не очень похож на бомжа. Я бы сказала, что совсем не похож. — Я пока не изменил мнение о тебе, если тебе это интересно. — Я поняла, ты псих. Ты скрываешься здесь от людей. Ты не бомж, ты маньяк. В глазах девушки появился страх. Он сняла с ноги босоножку и взяла ее в руку, как оружие. — Ты права, я скрываюсь от людей, но я не псих и не маньяк. Я говорю правду, а с этим расстройством жить среди людей невозможно. Пойдем, Константин, у нас еще куча дел. Хочу вам сказать, что я привык к тому, что меня все считают идиотом, и перестал обижаться на людей. Но эта девушка как-то умудрилась задеть меня за живое. Я гордо растворился в кустах, оставив ее одну. Пес зашуршал лапами за мной следом. Я забрался на матрац и продолжил смотреть мельтешащую картинку по телевизору. Девушка не шла у меня из головы. Надо было обойтись с ней немного обходительнее. Все-таки ее парень разбил ей лицо и заставил кувыркаться по откосу. Наверняка в ее жизни теперь все кардинально поменялось. Планы на красивую жизнь уехали в Лексусе вместе с босоножкой, сумочкой и телефоном, а жизнь покатилась по наклонной прямо в руки к психу-правдолюбу, живущему под мостом. Не скрою, в мечтах я часто представлял, что у меня есть девушка, наделенная всеми чертами характера, которые мне нравились. Шальная мысль, что этот неожиданный сюрприз из Лексуса сможет хоть как-то прийтись к моему двору, возникла у меня в голове на одну секунду и тут же испарилась. Нет, лучше сразу повеситься. Пес вдруг поднял голову и оскалился. Я удивился, потому что видел его таким первый раз, и считал, что он в принципе не способен злиться. — Тук-тук, дома кто есть? — С улицы донесся голос сюрприза с обочины. — Есть. — Ответил я и притянул Константина к себе. — Заходи, я держу собаку. Дверь открылась и в проеме показалась девушка. Она остановилась на пороге в нерешительности. — Слушай, у тебя вода есть? Я бы хотела немного умыться и попробовать отстирать вещи. Я вся в грязи и крови. Глаз у девушки налился пунцовой опухолью и почти закрылся. — Конечно. У нас с Константином есть все блага цивилизации. Заходи. Резкий контраст прослеживался между этой нерешительной девушкой и той, что была полчаса назад. Видимо, этого времени ей хватило, чтобы осознать то положение, в котором она оказалась. Девушка сделала шаг внутрь моего дома и прикрыла дверь. — Уютненько. Неожиданно. Совсем, как на даче. — Девушка осмотрелась. Я встал и показал ей на стиральную машинку «Малютка», что стояла у меня в углу, немного прикрытая грязным бельем. — Вот машинка, вот порошок, а вот вода. На улице у меня душ. — Невероятно. — Девушка сделала удивленные глаза. — Ты…, это…, прости, что я была немного грубой. Я ведь не со зла. Ты меня понимаешь? — Да ладно, я привык. — Но мне все равно было приятно это слышать. Жизнь меня не баловала извинениями. — У тебя есть, что накинуть на время? — Спросила девушка. — Вот, майки. Я откинул шторку, за которой стопкой лежали несколько чистых маек. Девушка удивилась еще раз, и я почувствовал, что ее отношение ко мне изменилось. — А ты точно не маньяк? — Спросила она для проформы. — Я не маньяк. Она удовлетворенно хмыкнула. Сейчас мне удалось рассмотреть фигуру девушки. К хорошим природным данным, выраженным в идеальных пропорциях, добавлялась работа над фигурой в спортзале. От любого движения мышцы под кожей обозначали себя поигрываниями. Это немного зачаровывало. — А полотенце есть чистое? Я открыл другую шторку. Там у меня было два полотенца песочного цвета, с распродажи. — Ух ты! Олл инклюзив! — Бомжуем, как можем. — Пошутил я, гордый за свое жилище. — Ой, ну хорош, самой ужасно стыдно, не в себе была. Забудь, что наговорила, ладно? Начнем общение с самого начала.