Пока он, безмятежно улыбаясь, излагал все это, Римма вглядывалась в его лицо, пытаясь прочитать, что он думает на самом деле, и как ей следует себя вести. Однако на смазливой физиономии собеседника не было написано ничего, в том числе, и каких-либо намеков на неловкость или раскаяние, так что Римма в очередной раз поразилась моральной гибкости некоторых личностей, способных сохранять безмятежность духа в любых ситуациях. Вот бы и ей так. Хотела бы и она с легкостью выкинуть из головы вчерашнее происшествие, но это никак не получалось. Что называется, ложки нашлись, но осадок-то остался… Хотя новость, что переговоры неожиданно отложились на завтра, порадовала, в глубине души Римма тревожилась, что не сумеет достойно справиться с ролью переводчика. И конечно же, гораздо лучше, вместо того, чтобы торчать в офисе, провести этот ясный весенний день, катаясь по городу своей мечты. Матвей, как опытный обитатель городских джунглей, арендовал в этот раз не кабриолет, в котором они сполна насладились бы шумом, пылью и выхлопами, а умеренно-консервативный седан с большим стеклянным люком на крыше. В сущности, застекленной была вся крыша, и для прогулки это оказалось очень удобно: не приходилось выворачивать шею, заглядывая в боковое окно, чтобы наслаждаться красотами римских видов. Чтобы не стоять в бессмысленных пробках на малоинтересных улицах, Матвей задал в навигаторе экскурсионный маршрут, и они неспешно покатили по городу. Предоставив тому, кто сидел за рулем, самому разбираться с тонкостями местного дорожного движения, Римма настроила радио по своему вкусу и с наслаждением откинулась в кресле. При дневном свете город показался ей вблизи еще прекрасней, чем во вчерашних сумерках. Сначала они двигались по виа Дель Корсо – вся она была словно узкий глубокий каньон, прорубленный в толще домов, первые этажи в которых занимали роскошные бутики всемирно известных брендов. Обогнув площадь Венеции, выехали к величественному комплексу Витториано – символу объединенной Италии, горделиво возвышавшемуся на склоне Капитолийского холма и видного из любой точки исторического центра. С немым изумлением Римма смотрела на это разнузданное великолепие, впитавшее в себя все черты и приметы древнеримской классической архитектуры, и в то же время исказившее их до полной неузнаваемости. Она поняла, что вполне согласна с язвительными замечаниями критиков этого современного чуда света. «Пишущая машинка циклопа», «беломраморный свадебный торт» – как его только не называли! Прямо за Витториано начинался Римский античный форум. Перед глазами на миг промелькнули живописнейшие руины: изящные арки и колоннады, резные капители, прихотливо разбросанные по изумрудной траве. Ни одного целого здания – только камни, обломки и россыпи щебня. Все, что дожило до наших дней. Но к Форуму они не поехали – свернули направо и малыми улочками пробрались в сторону Тибра. На набережных машин оказалось чуть меньше. Матвей, до этой минуты весь сосредоточенный на вождении, смог немного расслабиться и даже задал пару вопросов о соборах и колокольнях, возвышавшихся над крышами зданий. Римма с удовольствием пустилась в объяснения, стараясь не слишком перегружать рассказ деталями – вряд ли его на самом деле интересовали местные красоты. Со стороны их разговор, наверное, мог бы показаться приятельским, доброжелательным и спокойным, но обманываться не приходилось: то, что было между ними раньше, ушло. И едва ли когда-нибудь вернется. Просто двое знакомых осматривают вместе красивый европейский город. Двое коллег по работе – так будет точнее всего. Они пересекли Тибр, оказались на одной стороне с Ватиканом и вновь покатили по набережной. На светофоре пришлось притормозить. Римма заметила рекламный постер в остановочном павильоне и совсем по-детски всплеснула руками: – Ой, это же Тиволи! И знаменитая вилла д’Эсте! – Да? Никогда про такую не слышал. И чем именно она знаменита? – поинтересовался Матвей. – Ну, это, конечно, не Мет и не Лувр… – извиняющимся тоном начала она, но Матвей поощряюще ее перебил: – Расслабься. Я не был ни там, ни там, и ничуть не жалею. Скажу прямо: я бесконечно далек от классического искусства. Хотя, бесспорно, готов отдавать ему должное. Издалека. Чем дальше – тем лучше, – заявил он и, видимо, чтобы не обескураживать ее окончательно, счел нужным поддержать разговор: – Ну и что с той элитной недвижимостью? Кто там жил? Какой-нибудь римский папа? – Нет, никакой папа там не жил. Просто это одна из красивейших вилл своей эпохи. Шестнадцатый век! При ней разбит совершенно чудесный парк, а в нем уникальная коллекция камелий, – чувствуя себя школьницей, отвечающей урок, продолжила Римма. – Камелии – это такие брошки с женским профилем, которые бабушки любят? – вежливо осведомился Матвей. – Нет, что ты! – Римма невольно улыбнулась. – Брошки – это камеи. А камелии – цветы. Очень красивые. В России они редко встречаются, а здесь, в Италии, их очень много. Я читала, что в саду виллы д’Эсте их десятки, если не сотни сортов! Они как раз сейчас начинают цвести. А еще там замечательные фонтаны… – Надо же! Кто б мог подумать, – рассеянно протянул Матвей, чье внимание в эту секунду было полностью поглощено маневрами серебристого «Майбаха», который мешал ему перестроиться в левый ряд. Какое-то время они ползли бок в бок, и вдруг, улучив момент, Матвей резко газанул и, крутанув руль, буквально втиснулся перед серебристо-синим капотом. Маневр был рискованным, и, если бы не ремень безопасности, Римма наверняка ткнулась бы носом в обитую светлой кожей панель прямо перед собой. Обставленный «Майбах» возмущенно засигналил. С видом победителя Матвей глянул в зеркало заднего вида и надменно вздернул подбородок. Не проехав и сотни метров, он увел машину направо, в улицу с односторонним движением, вслед за указаниями навигатора и при этом специально замешкался на светофоре, чтобы проехать последним, оставив «Майбах» дожидаться следующего зеленого света. И это взрослый, самодостаточный, уверенный в себе человек, без каких-либо намеков на комплексы и проблемы с коммуникацией!.. Римма смотрела на столь откровенное мальчишество и не могла понять, как можно вести себя так безрассудно? Если бы они хоть немного зацепили тот «Майбах» или еще кого-нибудь, то вместо обещанной прогулки по городу их ждало бы общение с аварийными комиссарами или того хуже – с римской полицией. А проводить время подобным образом в единственный, внезапно выдавшийся свободный день, в ее планы совершенно не входило. Матвей, видимо, понял, что в своем желании доминировать над другими участниками уличного движения несколько перебрал, и попытался сгладить ситуацию: – Так что ты там про фонтаны говорила? – Я говорила, что в научной среде до сих пор нет единого мнения, считать ли фонтаны виллы д’Эсте объектом, вдохновившим Петра Первого на строительство Петергофа, или это все-таки был версальский парковый комплекс, – отчеканила Римма и отвернулась к окну. – Ты подумай! В научной, значит, среде… А к единому мнению не пришли. Ну, что ж, теперь мне все ясно, – с видимой озадаченностью забормотал Матвей, но голос его так и дрожал от еле сдерживаемого смеха. Не выдержала и она: прыснув, шутливо стукнула его по руке. – Что смешного? – Ничего совершенно! Я и представить себе не мог, что ты почитываешь академические монографии. – Вовсе нет. Я просто с детства обожаю Рим и все, что с ним связано. Так получилось. Мама очень хотела здесь побывать, но… но не успела. А теперь вот я. Вроде как вместо нее, – взволнованно призналась Римма и стихла. – Если хочешь, можем завтра туда съездить, – неожиданно выдал Матвей. – Куда? – не поняла она. – Ну, на виллу эту твою. Медичи, Мастроянни… или как их там звали. – Ох, это было бы просто чудесно! Но, боюсь, после встречи мы вряд ли успеем. – Какой еще встречи? – Как «какой»? С партнером. Которая сегодня не состоялась. – Ах да. Ну, конечно, встреча. Хотя… Видишь ли, тут вообще-то такое дело… Видя его замешательство, Римма встревоженно переспросила: – Какое «такое»? – Ну… – тут он с силой потер подбородок и, бросив на нее короткий взгляд, потом снова повернулся к дороге и вдруг неожиданно сообщил: – На встречу мы завтра не едем. – Почему? – не поняла она. – Получается, партнер уехал надолго, не на один день? И сколько же нам его придется ждать? – Нам вообще не нужно его ждать. – То есть как? – опешила Римма. – А так, – ответил Матвей, вновь выруливая из путаницы маленьких улиц на широкий проспект. – И раз уж на то пошло – никаких особых дел у меня в Риме нет. – Я что-то ничего не понимаю… – совсем растерявшись, пролепетала она. – Что же тут непонятного? – усмехнулся Матвей. – Мы сюда приехали вовсе не по делам. А из-за тебя. Вся фирма в курсе, что ты от этой Италии сама не своя. Вот я и захотел сделать тебе приятное. В первый момент Римма просто опешила, настолько противоречивыми оказались охватившие ее чувства. С одной стороны, она была и тронута, и польщена – не каждой девушке делают такие подарки. Но с другой стороны, в этой ситуации имелось и кое-что смущающее, даже неприятное – и этим кое-чем был заказанный на двоих номер с кроватью кинг-сайз. – И решил, что я буду за это так благодарна, что тут же прыгну к тебе в постель? – не удержалась Римма от язвительного вопроса. Матвей поморщился и шумно вздохнул. – Слушай, детка, ну что ты все усложняешь? – недовольно поинтересовался он. – Все же просто, как дважды два. Ты мне нравишься, и, насколько я вижу, это взаимно. Мы оба взрослые современные люди. Мы в твоем любимом Риме и можем отлично провести время вдвоем. Зачем выдумывать какие-то трудности на пустом месте? – Я не выдумываю трудностей! – возмутилась она. – Просто не имею привычки трахаться с первым встречным, только и всего. – Это я-то – первый встречный?! – в свою очередь обиделся Матвей и резко крутанул руль, едва-едва вписавшись в поворот. – Да я, между прочим, привез тебя сюда! И оплатил всю поездку. Услышав такие слова, Римма просто вскипела. – И что? Ты думаешь, раз ты привез меня в Рим, то есть, с твоей точки зрения, – осчастливил, как крепостную, так можешь теперь позволить себе все что угодно? Да, признаюсь, я всю жизнь мечтала здесь оказаться, а в последние дни – мечтала сделать это с тобой. Но как тебе только в голову могло прийти, что затащить меня сюда обманом – отличная идея? Неужели ты не понимал, что вранье все только испортит? – Слушай, ну ты даешь! – фыркнул Матвей. Он теперь вообще не смотрел в ее сторону, демонстративно не отрывая взгляда от дороги. – Ты мне еще сцены тут вздумала устраивать за мои же деньги… – За твои деньги?! – тут же вскинулась она. – А ты не забыл, что деньги ты тут тратишь не свои, а компании? Которая тебе даже не принадлежит и, надеюсь, будет принадлежать еще очень не скоро. Если вообще будет. Так что, детка, – в это слово она постаралась вложить весь отпущенный ей природой сарказм, – для подобных понтов у тебя нет никаких оснований. Можешь засунуть себе свой снобизм куда поглубже, пока папочка не узнал, как ты ловко в этот раз управился с его деньгами! В этот момент перед ними включился красный сигнал светофора, и Римма решила этим воспользоваться. Выплюнув последнюю фразу и не дожидаясь ответа, она распахнула дверь, пулей вылетела из автомобиля и метнулась в сторону тротуара, лавируя между застывшими машинами. Из окон некоторых высунулись любопытные головы, кто-то засмеялся ей вслед, кто-то протяжно присвистнул, но Римме было все равно. Достигнув тротуара, она сразу же свернула в обратную сторону и, судорожно поправив на плече ремешок сумки, юркнула в узкий пешеходный переулок, так ни разу и не обернувшись. Рассерженная и взвинченная, поначалу она просто шагала по улицам, глядя лишь себе под ноги. В голове крутились обрывки недавней неприятной сцены. Было даже стыдно, что пришлось стать участницей такого дикого публичного выяснения отношений, да что участницей – инициатором! И в то же время в сердце плескались благородная ярость, остро приправленная чувством собственной правоты: ни одного из сказанных слов она не взяла бы назад. Еще и добавила бы, если б духу хватило. Всё происшедшее было совершенно не в ее характере – она в жизни так ни с кем не ругалась. Но ощущение справедливости высказанных ею упреков придавало сил, и Римма продолжала нестись вперед, не глядя на вывески и указатели. Но через некоторое время волнение начало отступать. Она сбавила темп и принялась посматривать по сторонам, пытаясь понять, в каком районе оказалась. Быстрая ходьба разогнала по жилам кровь. Римма с удовольствием распахнула плащ, а ставший влажным шейный платок и вовсе засунула в сумку. В городе, даже на теневой стороне улиц, было уже совсем тепло, градусов семнадцать, наверное. По московским меркам – настоящая весна, хотя на календаре всего лишь конец февраля. Проходя мимо какой-то витрины, Римма бросила взгляд на свое отражение и невольно замедлила шаг. Удивительно: в этом светлом плаще, в элегантном костюме, в больших «стрекозиных» темных очках она сама себе живо напомнила героиню Одри Хепбёрн из «Римских каникул» – принцессу, сбежавшую из посольского дворца, чтобы открыть для себя Рим. Покрутившись перед витриной так и сяк, она порадовалась этому сходству и решила, что ей тоже вполне по силам исследовать город самостоятельно. Не нужны ей для этого ни машина, ни такая сомнительная компания. Конечно, было ужасно жаль, что отношения с Матвеем завершились именно так, даже толком и не начавшись. Но что уж поделаешь, если они настолько друг друга не поняли? Она-то решила, что он относится к ней серьезно, уже чуть ли не о свадьбе мечтала – а он всего лишь собирался весело провести время вместе или как он там выразился… К своему удивлению, сориентировалась Римма довольно быстро, даже доставать телефон и заглядывать в навигатор не понадобилось. Едва взглянув на массивную квадратную башню с часами, увенчанную одиноким, позеленевшим от времени бронзовым колоколом, она поняла, куда именно ее занесло. Башня служила колокольней базилики Санта-Мария-ин-Трастевере – одной из старейших римских церквей. Убегая от собственных чувств, она попала в Трастевере – живописнейший римский район, сохранившийся со Средневековья практически неперестроенным. Римма медленно побрела по узким извилистым улочкам, то и дело поднимая голову вверх, любуясь ажурной решеткой балкона или сияющим первозданными красками мозаичным панно, часто останавливалась, чтобы заглянуть в крошечный дворик или посидеть на скамейке на площади, размером чуть больше красовавшегося на ней фонтана: в некоторых местах прохожим приходилось буквально протискиваться между мраморной чашей и стенами окружавших ее домов. Ощутив, наконец, что ноги в туфлях на каблуках запросили пощады, Римма наугад выбрала маленькое кафе и присела за столик у входа. Сняла очки, с наслаждением подставила лицо солнцу и прикрыла глаза. Она просидела так с полминуты, не больше, как вдруг почувствовала, что кто-то закрыл от нее солнечный свет. – Прошу вас. За счет заведения, – молодой официант аккуратно поставил перед ней чашечку-крошку с ристретто. Римма улыбнулась и вежливо поблагодарила. Заслышав родной язык, парень с недоуменным восторгом уставился на нее: – Потрясающе! Синьорина, ваш итальянский столь же прекрасен, сколь прекрасны вы сами! – Не стоит лукавить, синьор. Мой итальянский – несовременный и книжный. Но ваш комплимент мне приятен, – усмехнулась она и сделала глоток ароматного кофе. Официант не спешил отойти от столика, видимо, ожидая знака, понравился ли ей напиток, и Римма сообщила, что кофе великолепен, она всегда любила крепкий. Слово за слово – завязался легкий, необременительный разговор. Время для него оказалось удачным: любители поздних завтраков уже схлынули из-за столиков, а ранних обедов – еще не помышляли о еде. Кафе пустовало, и официант с удовольствием болтал с симпатичной туристкой. Узнав, что та из России, радостно заулыбался и сообщил, что очень уважает и ценит русскую культуру хоть и знаком с ней совсем немного: видел гастрольные выступления балета Большого театра да еще в школе читал Толстого и Достоевского в переводе, конечно. Пока он говорил, Римма с любопытством разглядывала его. Парень был молод – на вид ему можно было дать лет двадцать пять или двадцать шесть, вряд ли больше – и очень хорош собой: высокий, худощавого телосложения, темноволосый и темноглазый, с открытой улыбкой и очаровательной ямочкой на подбородке. Из глубины кафе вышла и застыла в дверях невысокая молодая женщина, вокруг ее выступающего живота был повязан длинный официантский фартук. Заметив ее, парень смущенно улыбнулся Римме, словно извиняясь, и стал собирать на поднос пустые кофейные чашки с соседнего столика. «Ну вот, такой молодой – и уже женатый. И вот-вот с прибавлением. Как у них тут все по-прежнему быстро», – подумала Римма, наблюдая за его уверенными движениями. – Вы, наверное, в наших краях по работе? Или как туристка? – поинтересовался молодой человек на прощанье. – Думала, что по работе, а вышло, что по ошибке, – невесело улыбнулась Римма и вздохнула.